своему врагу даже этой малости, даже краткого удовлетворения. Кацуда сам
прикончит его, и смерть Ходамы будет мучительной и ужасной. Сам Ходама его
не заботил; ему нужны были его боль и страх. Он должен умереть в страхе и
страданиях. Видевший жуткую смерть своих близких Кацуда не мог этого
позабыть. И не хотел.
событий, которые предоставили ему возможность привести в действие свой план.
стратегическое значение Японии меняется. На протяжении сорока с лишним лет
она имела свободный доступ на внутренний рынок Соединенных Штатов, в обмен
на это оставаясь послушным и верным союзником Америки. Теперь это было уже
не так важно.
лидеров, обладающих реальной политической властью, - задиристыми и дерзкими.
Они больше не чувствовали себя обязанными Америке. По экономической мощи
Япония превратилась во вторую в мире державу, и теперь, по мнению Ходамы и
ему подобных, внешняя политика страны должна была прийти в соответствие с ее
промышленным потенциалом. Время, когда Японии автоматически уделялась
второстепенная роль, прошло.
разведывательных служб последней оставшейся в мире сверхдержавы, заключалось
в том, что время политиков послевоенного поколения прошло. Их имена
непременно ассоциировались с политикой больших денег, а их жадность слишком
часто выплывала на поверхность. С ними было связано слишком много скандалов,
и слишком часто их ловили при попытке запустить руку в общественный карман.
Никакого доверия к себе они больше не внушали. Режим, просуществовавший
почти с самого окончания войны, сослужил свою службу и теперь пережил себя.
политической системы. Конечно, США сохранят за собой роль бессменного
куромаку Японии. Татемаи и хонни также сыграют свою роль; обновленный фасад
затмит существующую реальность. Япония на деле могла стать второй самой
могущественной экономической силой в мире, однако весь смысл был заключен
именно в порядковом числительном - ?вторая?.
человек, страна, расположенная на тысяче островов, которые находятся на
неподходящей стороне немного шара, страна, не имеющая практически никаких
природных ресурсов, никогда не сможет по-настоящему конкурировать с огромной
мировой державой. Об этом нечего даже думать. И все же, что нужно - все
будет сделано, в том числе предприняты любые шаги, которые могут оказаться
полезными.
группировке Ходамы, был ложный ход, который Ходама совершил из чистой спеси
и чрезмерной уверенности в своих силах. Несколько выгодных сделок подогрели
алчность и самоуверенность партнеров Ходамы; они влезли в торговлю оружием и
принялись снабжать им противников Запада, что было совершенно
непростительно. Ушей Кацуды достигли слухи о сделке с Северной Кореей. Это
была уже откровенная наглость, и зарвавшихся дельцов следовало поставить на
место.
признаки того, что Ходама и его клика утратили своих покровителей. Сезон
охоты на старого куромаку можно было считать открытым. Тем не менее,
действовать необходимо было осмотрительно и осторожно.
удовольствие, устраивая дело так, чтобы ответственность за убийство легла на
Намака. Месяц за месяцем он затягивал петлю на их шее, одновременно приведя
в действие свой экономический план и ослабляя финансовую базу корпорации
братьев. Отдельные составляющие этого плана сработали превосходно и,
взаимодействуя между собой, многократно увеличили общее разрушительное
воздействие.
не складывали оружия. Мало того, появились признаки, что они готовят
мощнейший ответный удар. Видимо, предпринятые Кацудой действия были
недостаточны, чтобы существенно поколебать могущественную корпорацию.
появился еще один нежданный союзник. Этот гайдзин, Хьюго Фицдуэйн, мог бы
перевесить чашу весов в его пользу, если создать для этого подходящие
условия. Ирландец, островитянин как и японцы, во многих отношениях был
любопытным человеком.
***
Когда Адачи появился в зале ресторана гостиницы, Фицдуэйн поднял голову и отложил в сторону ?Джапан таймс?. Официант как раз убирал остатки завтрака Фицдуэйна, оставив на столе только тосты и чай, но детектив-суперинтендант успел заметить, что завтрак гайдзина был вполне европейским.
такое лицо, словно вы ожидаете каких-то событий.
сервис в Японии стоит на высшем уровне, хотя лично для него серьезным
препятствием был языковой барьер. Например, сегодня обслуживающий его
официант принес вместе с утренним чаем горячее молоко, и Фицдуэйну так и не
удалось убедить его в том, что это не совсем правильно. Несмотря на эту
незначительную деталь, Фицдуэйн чувствовал себя в надежных руках.
осведомился Адачи. Он знал, что большинство гайдзинов любят демонстрировать
свое умение в обращении с деревянными палочками, пытаясь, в большинстве
случаев тщетно, в выборе продуктов быть большими японцами, чем сами японцы.
Фицдуэйн же спокойно пользовался ножом и вилкой и, похоже, не собирался
никому ничего доказывать. Иногда он заказывал японские блюда, но явно
предпочитал европейскую пищу. В Токио с этим было особенно просто, так как
здесь готовили блюда почти любой национальной кухни.
полезная диета, Фицдуэйн-сан.
отозвался Фицдуэйн. - А потом спросили, было ли вкусно. Знаете, что он
ответил? ?Частично?. То же самое я могу сказать о японской еде... - Он
улыбнулся. - Хотя не могу не отметить, что все это выглядит очень красиво и
радует глаз. К сожалению, мои вкусовые рецепторы не всегда выносят
незнакомые ощущения. У них, знаете ли, есть склонность к французской и
северо-итальянской кухне, иногда они даже выдерживают непродолжительные
экскурсы в индийскую и китайскую кухни. Ну и, конечно, им порой не хватает
бифштекса. Так что, без сомнения, им необходимо дальнейшее
совершенствование.
попросить иностранца вмешаться в то, что, по его мнению, было делом
исключительно Токийского департамента полиции, однако Фицдуэйн отнюдь не
казался посторонним.
обнаружил, что с ирландцем довольно легко поладить. Он казался исключительно
спокойным, нешумливым, располагающим к доверительности и откровенности
человеком. Он был чувствителен к тончайшим нюансам, к тому, что
недоговаривалось и не произносилось вслух. Во многом он опирался на догадку,
на интуицию и мог почти сравняться с японцами в своей уважительности, в
своем понимании гири-ниндо, в то же самое время оставаясь своеобразным и
непохожим на других человеком.
гайдзина. Будучи токийским полисменом, он не мог не чувствовать отвращения к
насилию и жестокости и не мог забыть резню, которую учинил ирландец в то
злополучное воскресенье. Несмотря на это, его общество продолжало нравиться
Адачи. В Фицдуэйне он видел человека, чей личный кодекс поведения
соответствовал главным человеческим ценностям, но который убивал без
колебаний и без видимого раскаяния. Таких людей Адачи еще не приходилось
встречать.
признались, - сказал Адачи. В его голосе не было удивления. Со дня
провалившегося покушения прошла почти неделя.
довольно неприятных для токийской полиции обстоятельствах, но потом решил,
что это ему не интересно. Он даже не особенно жалел двух злосчастных якудза;
трудно было жалеть тех, кто пытался тебя убить. Поэтому Фицдуэйн просто
кивнул в ответ на слова Адачи.
врасплох. В этом Адачи усмотрел еще один пример нетипичной реакции ирландца.
Из собственного опыта он знал, что большинство гайдзинов испытывают
удивление и даже шок от того, насколько скрупулезно японская полиция следует
своей методике, вынуждая преступников сознаться. Они непременно поднимали
шум и совершали все положенные ритуальные пляски вокруг гражданских прав и
неприкосновенности личности, словно у жертв и обычных граждан никаких прав
не было вовсе. Лично Адачи считал, что в данном случае гайдзины опираются на
отсталые идеалы и проявляют себя лицемерами и двурушниками.
Задание расправиться с вами исходило непосредственно от Тоширо Китано,
руководителя службы безопасности ?Намака Корпорейшн?, - продолжал Адачи. -
Он лично инструктировал ударную группу ?Инсуджи-гуми?.
замешанным в этом деле? Разве не является нормальным, что подобные личности
держатся в тени? В конце концов, этим поступком он поставил под удар
непосредственно своих хозяев. Слишком уж все это удачно получилось, вы не
Каменистый Артем
Каменистый Артем
Андреев Николай
Орлов Алекс
Сапковский Анджей