комнату. И увидела Динку, которая сидела на кровати.
я могла поклясться, что она в упор меня не видела.
не увидела его самого? Вой Рико и мертвого поднимет - и если Ангел был
обеспокоен этим, то обязательно бы спустился вниз. И обязательно столкнулся
бы со мной: возле кладовки, на лестнице, в начале коридора - где угодно. Но
он со мной не столкнулся...
голос. - Где Ангел?
- Это ты...
хоть раз можешь ответить на вопрос? Самый обыкновенный... Просто - скажи
мне, который час... Просто - скажи...
полоборота, но это даже обрадовало меня.
месте злость ко мне. Вот и сейчас Динкина злость ласково взъерошила мне
волосы и прошептала на ухо: все в порядке, все в порядке, ничего не
изменилось.
чужие мысли. И больше ничего. Ничего... Тоже мне... Интеллектуалка, мать
твою!...
себе заискивающе улыбнуться. Как улыбалась всегда - все в порядке, все в
порядке, ничего не изменилось.
Глупое утешительство, ни у нее, ни у меня часов не было и в помине, а
единственные часы в доме - огромные, похожие на средневековый замок, с
маятником в виде головы орла, перестали ходить задолго до нашего появления
здесь. Если вообще когда-нибудь ходили.
оставив меня в обществе своих разведенных коленей.
я не права, но...
Тринадцатое сентября... Можешь меня поздравить...
наступило...
Динкин день рождения! В прошлом году мы отмечали его довольно пышно, в клубе
"Колорадский отец" на Ваське. В этом клубе, славившемся своим отвязным
стриптизом, любили прожигать жизнь недолговечные, как одуванчики под ветром,
шестерки из бандитских группировок, мелкоплавающая богема из Театральной
академии и гайморитные наркодилеры со старших курсов Университета.
"Колесо", а возле шеста не наблюдалось ни одной штатной девочки. Как и
следовало ожидать, ближе к развязке, когда перепились все, место у шеста по
очереди заняли: тогда еще живая Виксан, тогда еще живой Алекс, тогда еще
темнокожий телохранитель дуэта "Таис" Диас Аристиди, тогда еще полновесная
гроздь подтанцовки из нашего шоу... Но лучше всех...
человека, который бы этому шесту не позавидовал.
завидовала никогда раньше. Завидовала так сильно, что даже пожелала ей
сдохнуть. Ей - центру всеобщего внимания. Ей - любимице всех мало-мальски
упругих членов, да и не упругих тоже; ей, вечной победительнице вечных
опросов на интернет-форуме: "Кто вам нравится больше: Дина или Рената"... Ей
- хамке, хабалке, недалекой девке с юмором ниже пояса... Ей - проклятию и
вожделению желтой прессы... Моя слава была не меньше, нет, совсем не меньше.
Но она была другой. Не такой яркой, не такой двусмысленной, не такой
безусловной...
отца". Я готова была просидеть там до скончания времен, только бы не видеть
Динкиного триумфа. Я и заснула на унитазе, продолжая ненавидеть Динку, а
чуть позже меня извлек из кабинки Ленчик, озабоченный моим долгим
отсутствием.
сказать мне. Вот и тогда он сунул мою голову под холодную струю, а потом
долго вытирал мне лицо краем кашемировой жилетки.
собой.
вариант... Успеха в шоу-бизнесе добиваются мистификаторы, потому что больше
всего людям нравится, чтобы их водили за нос, чтобы белое оказывалось
черным, а чувства - игрой. А игра - чувствами... Люди - рабы иллюзий,
Рысенок. Только и всего... Отними у них иллюзию, отними у них рабство - и
что останется?..
такой же плачущей завистью, с таким же плачущим вопросом - ты сказал бы ей
то же самое: что любишь ее и ненавидишь меня. Ты всегда очень ловко
лавировал между скалами нашей обоюдной неприязни, ты всегда умело подтягивал
паруса нашей ненависти, ты выдоил, выжал, вырвал из нас максимум. О-о,
Ленчик!
рождения кончился. День рождения, в котором "Таис" еще сохранял видимость
благополучия, а угрожающий треск льдин легко можно было принять за шквал
аплодисментов и восторженный гул фанатствующей толпы.
Нет "Таис". Нет ничего. Есть только Динка, сидящая против меня - на чужой
кровати в чужом доме.
мне.
своим сложенным по-турецки ногам.
угроза. Она не просто подзывала меня, она готова была ткнуть меня носом во
что-то. Возможно, в мое же собственное дерьмо. Уже чувствуя это, я все же
подошла.
Никогда, никогда еще она не была со мной такой ласковой.
Виксана, не следуя понуканиям Ленчика, ни следуя кисло-сладким указаниям
фотографов на фотосессиях - по собственной воле. И странное дело - я как
будто ждала этого. И мое сразу обмякшее тело с кучей колотящихся сердец по
периметру - ждало. Сжавшись в комок, я рухнула рядом: теперь жар,
просачивающийся сквозь поры Динкиной кожи, стал и вовсе невыносим. Но он не
пугал меня, совсем напротив - успокаивал.
не остается. В конце-концов, это так естественно - поцеловать человека, у
которого день рождения, даром, что он пришелся не на Прощеное воскресенье.
полуобморочный, виляющий хвостом голос. Тихий голос, которому так легко
затеряться в громком вое Рико, идущем с первого этажа.