Чтение 71–й страницы книги ~Секретные поручения~

бумаги. После бунта на корабле он держался с молодым следователем сухо и
подчеркнуто официально.

- А чего за ними наблюдать? - вяло поинтересовался он. - Надо не
фантазировать, а расследовать: допрашивать свидетелей, предъявлять
обвинения, проводить обыски, выемки, очные ставки. И направлять дела в суд.
Или приостанавливать их, как того требует закон. А если детективов
насмотреться, так можно десять лет наблюдать да фотографировать. Только это
не дело следователя...

Тем не менее прокурор тут же позвонил Суровцу и поручил организовать
наблюдение за рейсами фургонов, принадлежащих "Визирю" и "Пирожку".

- "Пирожок" ликвидирован, Владимир Иванович, - ненавязчиво подсказал
Денис.

Степанцов пошевелил челюстью, выразительно взглянул на следователя,
сказал в трубку:

- Разберись, что там с этим "Пирожком", может, его уже съели... Тогда
основное внимание - "Визирю".

Потом положил трубку, снова уткнулся в бумаги, буркнул:

- Глупости все это. Просто не хочу, чтобы ты снова начал жаловаться.

- Я не такой уж жалобщик... - несколько обиженно попытался оправдаться
Денис. Но прокурор не собирался выяснять отношений.

- Значит, так, - Степанцов поднял голову и впервые взглянул следователю
прямо в глаза. - Недели две за тебя поработает милиция: прощупает "Визирь",
попробует узнать, не всплыли ли где бывшие владельцы "Пирожка"... Машина
запущена и некоторое время будет крутиться в стационарном режиме. А ты тем
временем подтянешь остальные свои дела. Сопротивление участковым, взятка
Федосова и избиения в вытрезвителе надо направить в суд до конца месяца.

- Там еще сроков навалом, Владимир Иванович...

- Неужели? - Степанцов иронично поднял брови. - Так надо ждать, пока они
пройдут?

- Я понимаю, что при желании вы всегда можете найти для меня горячую
работу наподобие дела Пешнера. Только уговорить меня будет сложнее, чем Таню
Лопатко. Я переверну этот блядский "Визирь" вверх тормашками, я передергаю
за яйца всех, кто работал с Дрыном. И я установлю, кто крутит там шарманку!

Это была дерзость. Брови так и остались реять над удивленно вытянутым
лицом. Прокурор с напряженным любопытством разглядывал не по годам дерзкого
подчиненного.

- Я никого не уговаривал, - сказал он. - И тебя, Денис Александрович,
уговаривать не буду. И не изображай из себя крутого Уокера. Здесь не детский
сад.

- Это я тоже понимаю.

- Вряд ли. Но скоро поймешь.

В последних словах прокурора прозвучала скрытая угроза.

* * *

В этот же день Холмс изложил в докладной Агееву все факты, говорящие о
том, что Степанцов тормозит следствие. И приложил две диктофонные кассеты.

Майор внимательно прочел, подбросил на ладони кассеты.

- Самодеятельность? На что писал?

- Обычный рекордер...

- Самодеятельность... Он шумит и качество записи... А главное - щелкает в
конце. Зачем занимаешься глупостями? Тебя хоть никто не засек?

Холмс помедлил.

- Никто.

- Твое счастье. Бывали случаи, когда после таких проколов людей сжигали
заживо.

- В прокуратуре нет подходящей печи. Да и жечь некому...

- Думаешь?

Агеев надел узкие, без оправы очки, заглянул в какие-то бумаги.

- Наблюдение и прослушка показали, что твой шеф регулярно перезванивается
и встречается с Байдаком. Знаешь, кто это?

Холмс покачал головой.

- Начальник городского квартирного бюро. Владелец фирмы "Елочка" -
торговля недвижимостью. Соучредитель концерна "Застройка" - строительство
коттеджных поселков в престижных районах города. Сейчас осваивает Лысую
гору.

- Ну и что?

- Кандидат в Законодательное собрание области. Друг многих городских и
областных руководителей, - монотонно-продолжал перечислять Агеев. - Друг
Хоя...

- Кого?! - вскинулся Денис. - Хоя я знаю...

И вновь майор не обратил на него никакого внимания.

- Точнее, хозяин Хоя. Когда отселяемые из центра жильцы перспективных
домов начинают артачиться, приходят люди Хоя, пугают строптивцев, гадят в
подъезде, поджигают двери, разбрасывают везде тухлятину. И проблемы "Елочки"
или "Застройки" благополучно разрешаются. Кстати, известный тебе Есипенко не
раз занимался такими делами.

- Вот оно что... - протянул Денис.

- В Законодательное собрание выдвигались еще четыре кандидата. Со всеми
беседовали ребята в грязных, испачканных кровью комбинезонах. И сценарий
примерно один: тухлятина в окно, надписи на дверях, особо упорному набили
морду. Бил, кстати, известный тебе Есипенко.

Теперь Агеев замолчал, прожег Холмса взглядом до самого затылка, тихо
спросил:

- Думаешь, не найдется, кому тебя спалить живьем? Еще как найдется. В
прошлом году одного так и спалили.

- Как же так? - растерянно пробормотал Денис. - Если вы все знаете,
почему не арестуете гадов?

- Потому...

После непривычно длинного и эмоционального монолога Агеев обмяк и пришел
в свое обычное расслабленноунылое состояние.

- Потому что оперативную информацию к делу не пришьешь. Если сможешь
раскрутить колесо - действуй. Коекакие факты я подброшу. А ты развороши
муравейник, и мы посмотрим, что они станут делать.

Майор привычно черкал капиллярной ручкой в видавшем виды блокноте. И
рисуемый мир втягивал его в себя, забирая из мира реального.

- Эти, кандидаты... Они дадут показания?

- Последний, кому нос своротили - точно даст. Остальные - не знаю.
Попробуй. Вот здесь список на всех - и жильцов, и кандидатов. Фамилии,
адреса. Работай!

- А если меня грохнут? - вроде в шутку спросил Денис, хотя впервые за все
время секретной работы эта мысль пришла ему в голову на полном серьезе.

- Ничего не бойся, посылай всех на хер. Ты за каменной стеной. Посмотрим,
что Степанцов твой выкинет...

- Он меня выкинет в первую очередь, - сказал Денис.

- Никогда, - сказал Агеев с широкой улыбкой. - НИКОГДА. Я тебе ручаюсь.

И уточнил:

- Управление ручается.

Он снял очки и положил поверх блокнота с традиционным сюжетом.
Тиходонские грации майора Агеева, осенний альбом девяносто седьмого года.
Откровенная и безыскусная порнуха. Никаких тебе тонконогих девочек, никаких
нимфоманок со стрижкой "каре". Просто - бабища со смазанным лицом, с
толстыми расставленными в стороны ногами, где жир свисает наподобие складок
присобранных штор. Линза очков пытается раздвинуть шторы, но тщетно: между
ними - черным-черно. Стареет майор Агеев.

* * *

Через дорогу от главного офиса "Визиря" стояла патрульная машина с
красно-синими "маяками" на крыше. Денис посмотрел на нее издали, покачал
головой, вспомнил одно из любимых выражений Кравченко-Снетко. Затем подошел,
постучал в стекло. Стекло опустилось; внутри сидел Паршнов с книжкой Пикуля
на коленях.

- Здравь жлаю, товарищ прокурор, - ласково сказал Паршнов, отщелкивая
дверцу. - Welcome в хату. Кофе хочешь?

- Хочу.

Денис сел в машину. Лейтенант перегнулся, достал с заднего сиденья
огромный пестрый термос, открутил крышку.

- Запах, а?..

- Ты мне объясни лучше, Паршнов, почему патрульную машину сюда поставил?
- Денис осторожно перехватил из рук лейтенанта горячий пластиковый стакан,
отхлебнул.

- То есть как это зачем? - не понял Паршнов. - Это ж твоя идея,
Петровский. Или ты думаешь, я по своей воле сижу здесь, повышаю свой
культурный уровень?

- Я думаю, что для наблюдения вы могли выбрать машину попроще, без огней
и надписей на боку, - сказал Денис.

- А-а, это... - протянул лейтенант. - Ну так это вопрос к Суровцу. У него
других не было.

- А почему прямо напротив офиса?

- Ну что ты ко мне пристал, Петровский? - Паршнов вздохнул. - Мне
сказали: стань здесь. Я стал и стою. Как вкопанный. Ну?.. Кто-то, наверное,
гоняется за фургонами по городу, кто-то в кустах сидит, на камеру пишет - а
мое место здесь.

Кофе никак не желал остывать, пластиковый стаканчик нагрелся и обжигал
пальцы. Денис поставил его на приборную доску. Он сильно сомневался, чтобы
кто-то гонял за кем-то по городу. В лучшем случае можно было представить
себе еще парочку милицейских машин, украшенных красно-синими спецсигналами,
застывших где-то напротив "визиревских" гаражей. И оперов - скучающих,
поругивающих его. Петровского, и всю городскую прокуратуру заодно.