сойдет. Чуть что: "Я по-рюски не понимэ, давай транслейшен, буду жаловаться
посоль!" Я не по делу, отвлеклась...
домой подбросить. Приехали. Сели кофейку попить, Лидка с Лариской уже
встали, хотели на работу идти. Ну а Ксюха и говорит: "Смотрите, погода какая
клевая! День будет - во! Плюньте вы корячиться за пол-"лимона", поехали на
фазенду позагораем". Ну а дуры спросонок не врубились, что она русская,
подумали, будто она их и впрямь на виллу с бассейном привезет...
глупость делаю, что тебе так до фига рассказываю. Не знаю зачем.
умею...
с собой взять. А куда его без коляски? Не будешь же на руках носить все
время. Тяжеленький как-никак. А я устала, измоталась, подремать хочется.
Говорю: "Езжайте пока без меня, я отосплюсь - приеду на "Волге". Ну, они
вместо меня запихнули коляску и уехали, а я спать залегла. Часа не проспала
- Штырь подвалил с кодлой: "Ключи давай!" Я их успокоила:
мол, не прибрано у нас. Монтер, конечно, сука, но тут он помог. Дескать, там
духан от инвалида, судно не вылито, чего нюхать. Они в кухне остались, а я
не только переоделась и ключи достала, но и пушку вытащила. Они офигели,
когда я им "стечкин" к носу. Шарахнулись, а я - во двор, на лестнице еще
пуганула. Короче, они в парадное дунули наутек. "Волга" быстро завелась, я
со двора выехала. Наверно, подождать надо было, они бы сами смылись. Но не
сообразила, засекли. Погнали за мной. Дальше все ясно. Думала, в лес сверну
- не потеряли, гады, вернулись. А тут бензин кончился. Слышу, машина сзади
рычит... Схватила пистолет, Олежкин комбез - он у меня заместо тряпки в
машине лежал. Еще кроссовки из-под сиденья достала - я в туфлях на шпильках
никогда не вожу, так получилось, что некогда было переодеваться. Схватила
кроссовки, но в лес забежала еще в туфлях. Потом остановилась подальше от
дороги, надела комбез и кроссовки. Туфли в дупло сунула, чтобы не мешались.
Потом слышу, что они на просеке вас заловили. Пока базар шел - поняла, что
они сейчас меня будут по шпилькам искать. Тихонечко проскочила вдоль просеки
и перешла на другую сторону. Дальше вы все сами видели... - Эля
остановилась, как бы соображая, надо ли было все это рассказывать Агафону.
пинком, угоном и проколотыми шинами не выкинула, мы бы тебя должны были
цветами завалить и бассейн шампанским для тебя наполнить. Ну, хотя бы ванну.
Ты ведь нас с того света выдернула. Такой шанс подворачивается раз в сто
лет. Так что боялась ты нас зря и меня ни за что ударила.
ты меня готов золотом осыпать. Правда, золота нет, одни слова. А как ключики
получишь, так и про слова забудешь.
этими ключиками сможешь сделать. На аукцион выставишь? Мол, ребята, имею в
наличии два ключика неизвестно от чего, но, говорят, стоят дорого...
с тобой расплачиваться будет. Твердой валютой или свинцовой.
верит. А что с этими ключами дальше будет, по какой эстафете они пойдут и до
кого доберутся на финише - наплевать. В наших делах, понимаешь ли, очень
важно точно знать, где твое место. И не торопиться лезть выше, пока не
просят.
оказалось действительно труднее, хотя подъем был довольно пологий. Музыка,
долетавшая от села Воронцова, стихла, должно быть, дискотека закончилась.
Каждый шаг по мягкой, местами травянистой, местами присыпанной хвоей и
шишками дороге, по которой, казалось бы, можно было идти совершенно
бесшумно, звучал в тишине неожиданно громко, почти как шаги по жестяной
крыше или бетонному полу. Где-то в белесых тощеньких облаках посвечивал
серпик луны, выгнутый буквой С, то есть старый, уходящий. Звездочки мерцали,
и прохлада была вполне умеренной. Самое время для прогулок с любимыми.
Ксюшей двигались в противоположном направлении, по деревенской улице. Они
миновали сперва дом Евдокии Сергеевны, откуда доносился могучий храп Лузы
(Налим и бабушка тоже похрапывали, но потише), а потом прошли мимо Ксюшиной
"фазенды". Это был примерно такой же дом, как и тот, где пристроились
куропаточники - по размерам и по планировке. Только там не храпели.
ночи", а самому отправляться дрыхнуть. Но у Гребешка такого желания не было.
И у Ксюши, кстати говоря, тоже. Их беседа, в отличие от диалога Агафона с
Элей, не носила столь острого характера. Гребешок анекдоты рассказывал -
Ксюша хихикала, потом Ксюша анекдоты рассказывала - Гребешок ржал. Немного
про музычку поболтали, немного про видео, чуток про тряпки - тут в основном
Ксюша просвещала темного Гребешка, чего теперь в Питере модно, а чего уже
никто не носит. И конечно, что где почем.
Элька, Гребешок не сомневался. Повода для таких сомнений не было, да и
разубеждать в этом экс-лейтенанта милиции "афророссиянка" не собиралась. Это
самое слово, "афророссиянка", оказывается, было записано в Ксюшином
российском паспорте, там, где указывают национальность. Из какой именно
страны прибыл тот самый африканец, который был виновником Ксюшиного
рождения, никто не знал, даже ныне покойная мамаша, а писать в графе
национальность "русская" паспортистам было как-то неловко, вот они и думали
довольно долго. Конечно, Ксюша никакого другого языка, кроме русского, не
знала (во всяком случае, до той поры, пока не занялась проституцией), но у
любого мента, которому был бы предъявлен паспорт на имя Щаповой Ксении
Николаевны, 1973 года рождения, русской, возникли бы серьезные сомнения при
взгляде на физиономию хозяйки этого документа. С другой стороны, написать
"негритянка" означало то же самое, что написать "белая". Начальник
паспортного стола увидел в газете "Правда" слово "афроамериканец" и повелел
паспортистке засандалить в графе "национальность" эту самую "афророссиянку".
равно не могло поменять. Расизма в СССР вроде бы и не было, но у многих при
взгляде на нее лица неприятно менялись. Живи она в нормальной семье и
вращайся в среде обычных детей, наверно, было бы ей туго. Дразнили бы,
сторонились, брезгливо морщились, сидя за одной партой. Но поскольку мамаша
у нее то и дело либо садилась в тюрьму, либо лечилась от алкоголизма, Ксюша
большую часть жизни провела в детдомах и интернатах. Это была не сахарная
жизнь, но когда всех одинаково наряжают, кормят одним и тем же по одинаковым
негустым нормам, кладут спать в одно и то же время в одни и те же койки,
ругают одними и теми же словами, то и все остальные отличия как-то
стираются. Детдома и интернаты Ксюшке попадались не самые плохие, и она там
чувствовала себя намного лучше, чем в те редкие периоды, когда мать
приходила из заключения. Особенно ей доставалось, пока маленькая была.
Потом, когда Ксюшка выросла, а мать здоровье пропила, стало проще.
Нашли бы ей дело, обучили бы нужному языку и отправили бы секретаршей к
какому-нибудь чернокожему лидеру африканского национально-освободительного
движения, чтобы она потом помаленьку информировала соответствующие органы,
стоит ли этого лидера кормить и не продался ли он, скажем, китайцам. Но,
увы, Ксюшке не повезло. Поступив после восьмилетки в ПТУ, она окончила его
только в 1991 году, когда всем стало не до Африки.
рассказывала. Не потому, что стеснялась, а потому, что это было неинтересно
и несмешно. Зато рассказала, как путешествовала по миру: побывала и в
Германии, и в Дании, и в Голландии, и в Греции, и в Турции. Даже на Тайвань
как-то залетела. В Африку, правда, так и не попала, потому что там и без нее
таких до фига. Америку (хоть Северную, хоть Латинскую) тоже не особо
удивишь. Да и в Европе, в общем, уже понаехало всяких. Но все-таки такого,
чтобы русская и черная, там редко видели, поэтому спрос на нее был
повышенный и заработала она неплохо. С Элькой они еще в Питере подружились и
в Германии вместе вкалывали.
потребовалось. Но зато он мог порассказать кое-что об истории деревни Конец,
в которой некогда жили предки афророссиянки. Конечно, Гребешок тут и сам в
последние годы бывал нечасто, но в детстве приезжал каждый год. Поэтому он
помнил, в какой избе кто жил и почему в одной живут, а в другой уже никого
нет. Ксюша попросила рассказать, какой была ее бабушка Дарья Петровна.
Гребешок Дарью Петровну помнил не очень, но кое-что подсобрал в памяти, а
остальное сам придумал. Получился образ нежной и доброй бабули, святой по
жизни. Конечно, Гребешку, как парню с высшим гуманитарным образованием -
юрист все-таки дипломированный! - создать этот положительный персонаж
удалось без труда, но к реальности он имел, видимо, не самое близкое
отношение.
Ксюша.
побывала, что бабка могла и без нее взять. Знаю я, почему. Потому что стыдно
было чернушку сюда привозить, соседям показывать. Никем я для нее не была.
Ни внучкой, ни ребенком, ни вообще человеком. А ты мне сказки плетешь,
утешаешь... Но я не в обиде. Ты хороший парень. Мишка, хотя и бандит,
по-моему.
молчу.
Шломо Вульф
Акунин Борис
Русанов Владислав
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Херберт Фрэнк