великий маршал. На лице полководца была написана усталость.
лицу, стекают на спину и на потную грудь.
быстро стекавшую с разноцветных плащей.
родовым гербом. Вслед маршальскому гнедому жеребцу с широким задом и
длинным хвостом шел вороной конь подмаршала. Со всех сторон главного
орденского военачальника окружала почетная стража из десяти братьев
рыцарей и отряда верных кнехтов.
прочее орденское воинство.
шумевших на Кошачьем ручье, а после свернули прямо к воротам замка.
- Два-три таких похода - и мы растеряем свою воинскую славу>. Ужасающе
подействовала на Конрада Валленрода смерть его близкого друга, комтура
замка Мариенвердера Генриха Клея. Он считался самым опытным мужем в борьбе
с язычниками. Сколько битв он выиграл, сколько взял в плен и уничтожил
неверных! И такая глупая смерть - камень попал в голову.
смерти великого магистра Конрада Винриха Генрих Клей высказал ему, Конраду
Валленроду, тайную мысль. Было бы хорошо, если бы Конрад Валленрод стал
великим магистром, а он, Генрих Клей, - великим маршалом. Военные дела
ордена пошли бы в гору. Но вышло по-другому - великим магистром избрали
великого ризничего. Ризничий! Кто он такой? Одевал, обувал братьев ордена
- вот и все его дела. Ведал починкой подштанников, а сейчас великий
магистр... Хорошо, когда есть друг, с которым можно говорить обо всем.
сотни благородных гостей, больше двух тысяч храбрых горожан-немцев и
кнехтов. И это только убиты, а еще сотни пленных. И раненые. Сколько их
везут позади на телегах!.. <А что достигнуто? - спрашивал себя великий
маршал. - Ничего, ровным счетом ничего. А ордену нанесен страшный удар>.
расщелину, споткнулась. Но Конрад Валленрод не заметил. Не заметил он и
того, что горожане не встречали рыцарей. Обычно все население трех
городков выходило на улицы и площади. Улицы на пути рыцарей устилались
соломой. Женщины и девушки бросали цветы и угощали напитками. Мужчины
выкрикивали приветствия. Всегда было людно и шумно. Сегодня на улицах не
видно и не слышно людей.
дворе собрались старые рыцари приветствовать вернувшихся из похода
братьев, вышел главный эконом Генрих фон Ален.
крепостного двора, старцы дрожащими голосами затянули победную песню. Один
из них был особенно худ и хрупок. Бледное лицо, тонкая шея. Его длинный
нос пропускал свет, словно в нем не было ни капли крови. Старичок, однако,
громким голосом выводил свою ноту в победном гимне.
язычников...> - пели старцы. Встретив хмурый взгляд великого маршала,
заслуженные рыцари смешались и замолкли.
перецеловался со стариками и священником, поздоровался с Генрихом фон
Аленом. Приказав ему разместить прибывших гостей, маршал пошел в свои
покои.
рассказать маршалу, - думал эконом, - сегодня или, может быть, утром,
когда душа каждого человека пребывает в добре?> Но, взвесив все <за> и
<против>, вспомнив горячий нрав Валленрода, Генрих фон Ален решил не
откладывать.
огромную дубовую бочку со скамейкой внутри, в которой только что выкупался
великий маршал.
охватившей его легкостью. Он надел шелковое белье, натянул связанные из
легчайшей шерсти штаны и куртку и, сидя за столом, смаковал пряное
французское вино, поглядывая на свою коллекцию броневой одежды и оружия.
Как приятно после долгой разлуки снова увидеть любимые вещи!
Великий маршал недовольно посмотрел на него, кивнул на деревянный стул с
высокой спинкой.
черно-красные клетки ковра, - я не стал бы беспокоить тебя после столь
утомительного похода, но события заставляют быть безжалостным. - Эконом
продолжал стоять.
вино.
Генрих фон Ален, - горожане подняли восстание. Брат Плауэн ранен, он при
смерти. Они решили взять замок в свои руки. Замок...
в свои руки замок... Это очень опасно. - Он отставил вино и отодвинул
стул, словно собираясь встать. - Расскажи подробно, брат мой, все, как
было.
Только на лбу и на шее у него вздулись синие жилы да побледнело лицо.
Большие руки до боли сжимали серебряный кубок.
ли чего-нибудь?
вооруженные слуги.
виселицы во дворе крепости, - сказал он. - А еще пусть пошлет людей за
старостами кузнецов, хлебопеков и пивоваров. Я буду их ждать. С богом.
Поворачивайтесь живее! - Великий маршал стукнул кулаком.
пергамент, чтобы не забыть, ты ведь у нас грамотей... - И Валленрод
откинулся на спинку стула. - По велению великого магистра и благочестивого
капитула, - начал он, - запретить кузнецам иметь свой дом для сборищ.
Запретить им собираться по какому-нибудь поводу. Запретить собирать подать
<Три пфеннига за пиво> в любом месте. - Он подумал немного. - Запретить
всем братствам и ремесленным цехам собираться чаще чем четыре раза в год.
Собираться разрешается только в присутствии двух членов городского совета
и старосты. Эти два члена совета и староста должны дать орденскому
правителю письменный отчет о собрании на следующий день... Домохозяевам
запретить устраивать собрания в своих домах и допускать постановления
против ордена или городского совета. За нарушение этих законов карать
смертной казнью.
кулаком по столу.
рыцарь. - Они первые ответят, если повторится подобное. - Он кинул
яростный взгляд на Генриха фон Алена. - Запомнил, брат мой? Иди запиши
все, что я сказал. Через час прочитаешь, я поставлю печать. С богом.
Конрад Валленрод. - Тебе что-нибудь неясно, брат?
кабинета.
проливают свою благородную кровь в битвах с язычниками, эта сволочь
замышляет измену! Хотели захватить замок. И они называют себя немцами!
пруссов-служителей смазывали жиром его бронзовые доспехи. Чтобы согнать
злость, Конрад Валленрод ударил ногой по заду нагнувшегося прусса.
собираешься мою броню? Сколько раз говорил: кладется тончайший, невидимый
слой!
крепко рассержен, и молча слушали его гневные слова. В ярости он может
ударить не только ногой, но мечом или пикой.
оруженосец Стардо. Маршал привязался к честному, храброму юноше, верил
ему. Юноша не отходил от Валленрода, и, когда рыцарь укладывался в свою
кровать, Стардо, словно собака, укладывался рядом на медвежью шкуру.
Новгорода просят вашей аудиенции.
каша заварилась с пропажи невесты одного из купцов.
посылал погоню в начале лета. Перед глазами встал рыцарь Гуго Фальштейн.
<А может быть, это те же купцы? Увидим>.
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Доценко Виктор
Эриксон Стивен
Шилова Юлия
Маккэфри Энн