АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- А зачем ей тебя предавать? И кому?
- А с кем она здесь?
- С вождями ветеранского движения, - почти серьезно сказал разведчик. -
Они сюда прибыли, чтобы присутствовать при войне. И нажиться на ней.
- Но Александра? Из-за Порейки?
- Считай, что так, - сказал полковник. Он лгал. Второй раз.
- А что делать дальше?
- Дальше я бы попросил тебя... - Он тяжело поднялся, держась рукой за
стену. - Здесь воздух плохой, - пояснил он. - Изгоняет из тебя жизнь за
полгода... О чем я? Да, я хотел бы попросить тебя побыть немного с Коршуном.
Ему может стать хуже... Мало ли что? Мне не хочется, чтобы Коршун погиб здесь.
- А вы?
- Мне надо посмотреть, где люди, с кем я могу увидеться. Это в наших общих
интересах.
Мне не хотелось оставаться здесь. Как в ловушке. Кто войдет - может взять
меня голыми руками. Но и кричать вслед разведчику: "Я с вами! Не покидайте
меня!" - я не мог.
Я стоял посреди комнаты. Коршун лежал у моих ног, скрытый столами от
случайного взгляда от двери.
Мне было слышно, как шаги Шейна быстро удаляются по коридору. ,
Я попал в глупое положение. Вместо того чтобы разведывать, вынюхивать,
узнавать, я стал игрушкой в руках человека, целей которого не понимал.
Чтобы не тратить времени даром, я решил заняться Коршуном.
Раненный и измученный, он еще более стал походить на хищную птицу, лицо
потемнело, осунулось - нос, чуть загнутый вниз, смотрелся клювом.
Я вынул из шкафа шляпу и подложил под голову Коршуна. Больше ничего,
заменяющего подушку, в комнате не оказалось.
Коршун был обнажен по пояс, вместо бинтов врачи использовали не очень
чистые тряпки, но и в этом я вряд ли мог бы помочь своему командиру роты. Чище
тряпок у меня не было. Так что мне ничего не оставалось, как поправить повязки,
одну из них перемотать снова.
Тут Коршуну стало больно, он открыл глаза, узнал меня.
- Меня Гришка сюда приволок? - тихо спросил он.
- Я не знаю. Это - разведчик. Граф Шейн.
- Гришка, - сказал Коршун. - Я его откуда-то знаю. Давно. Но все время
ускользает. Откуда у меня с памятью неразбериха? Две памяти, две жизни. Тебе
скучно?
- Мне не скучно. А почему Гришка?
- Когда-то и где-то он был Гришкой. Ты не понимаешь?
- Кажется, понимаю.
- Жалко, что меня не убили. Ты видел, что ублюдки с Надин сделали?
- А ты уверен, что так и было?
- А ты не уверен? - Его взгляд стал осмысленным и острым.
- Я здесь ни в чем не уверен.
- А почему? - Постепенно дар речи возвращался к нему.
- Кто и зачем пришел в госпиталь с видеокамерой? Разве не странно, что
ублюдки ни разу не обернулись и не заметили, что их снимают?
Коршун думал. Но так ничего и не сказал.
Я подошел к двери, чуть-чуть приоткрыл ее и выглянул в коридор.
Там было пусто.
- Пить хочется, - сказал Коршун. - Жутко как хочется. Я славно этому гаду
врезал?
- Славно, - согласился я. - А разве по правилам можно выходить на бой,
если твоего рыцаря уже убили?
- А почему нельзя?
- Потому что их рыцарь уже устал.
- Кто об этом думает! - сказал Коршун. - Можешь воды принести?
- Шейн просил тебя стеречь.
- Ничего со мной не случится. А если придут, то мне что с тобой, что без
тебя. А Шейн меня не заложит. Я его палочка-выручалочка.
Я поверил Коршуну. Шейн волок раненого, рискуя жизнью, потому что ему это
было выгодно.
- Хорошо, - согласился я. - Пойду посмотрю, где можно достать воды.
Я вышел в коридор. Коршун был прав: стоять возле него - лишь усугублять
опасность для раненого. Случайно заглянувший в комнату человек и не увидит его.
Я шел спокойно и деловито - полагая, что шапочки служителя и уверенности в
себе достаточно для того, чтобы стать незаметным.
Я не знал, где здесь берут воду. Может, найти туалет? Я дошел до
центральной лестницы. Очень широкой, со стесанными бетонными ступенями.
И хоть коридор был пуст, пустота была иной, чем полчаса назад.
В ней царило внутреннее оживление. Невидимые, но странным образом
ощущаемые люди пробегали рядом, соседними коридорами, лестницами, перекликались
и звенели посудой. А может, это было время проснувшихся теней? Но вот и
реальные голоса. Негромкие, уверенные в себе. Я остановился там, где коридор
пересекал центральную лестницу - еще один пролет вверх, и она выводила на
площадку перед балконом.
По лестнице снизу медленно поднималась группа людей, одетых разнообразно,
но с одинаковым презрением к здравому смыслу.
Сначала ты видел просто людей. Просто одетых людей. По том ты понимал, что
одежду они добыли в костюмерной провинциального театра, где остро не хватало
нужных вещей. Впереди выступал мужчина средних лет, со строгой осанкой,
облаченный в длинный сенаторский плащ с пурпурной каймой и черный цилиндр не
первой свежести. На голых худых ногах, по щиколотку скрытых под плащом, были
сандалии, но не римские, а те, что носили дачники лет пятьдесят назад - такие я
видел в каком-то старом фильме.
Когда же этот человек приблизился и, медленно, как гриф, поворачивая
маленькую лысую головку, окинул взором окрестности, я понял, что он очень стар.
Он лишь притворяется мужчиной средних лет. Когда-то он потерял свой возраст,
остался в прошлых годах.
На полшага сзади шагали три других сенатора - я условно называл их
сенаторами, хотя одеты они были в той же костюмерной сумасшедшего театра. Один
из них раздобыл придворный камергерский камзол, наверное, из "Анны Карениной" и
шотландскую юбку-килт, а двое других были в вечерних фраках и кальсонах, далеко
не новых, поношенных и даже ветхих.
За ними следовало несколько служителей, в таких же, как у меня, каскетках,
с кинжалами у пояса, вид у них был воинственный, но лишь на расстоянии - они
тоже на поверку оказались ряжеными.
Вся эта процессия подымалась к балкону.
На опустевшей лестнице показался Одноглазый Джо, которого я видел в
последний раз в вагоне-холодильнике, где он, вернее всего, играл роль того
быка, которого запускают на бойню впереди стада. Он идет, оборачивается и
говорит другим баранам и быкам:
"Видите, я здесь - и жив, и ничего плохого не случится". Сенаторы подошли
к главному входу на балкон. Служители распахнули перед ними двери. Сенаторы шли
медленно, идти им было нелегко, а лифт, видно, не работал. Они не были старыми,
по крайней мере не все были старыми. Но казались изношенными и древними. Они
даже не разговаривали между собой, словно все давным-давно уже было
переговорено.
Одноглазый Джо не стремился их догонять. Он остановился посреди лестницы
на площадке, откуда расходились коридоры. Закурил.
Где же добыть воды?
Служитель поднимался снизу, он нес поднос с бутылками. Для сенаторов. Я
последовал за ним. Джо кинул на меня взгляд, но я сделал так, чтобы он не узнал
меня. А так как он не ждал меня увидеть и подчинился легкому наваждению, я
уверовал в то, что Александра промолчала и не выдала меня. Хотя непонятно
почему.
Я вошел на балкон. Интересно, что, кроме каскетки, ничего на мне не
указывало на то, что я - служитель. И все же окружающие, даже без моих усилий
скрыть свою суть, видели лишь служителя.
Мой коллега расставлял на столе бутылки. Это была вода "Ессентуки" с
каким-то номером. Я обычно стараюсь не покупать "Ессентуки", там бывают соленые
и даже сернистые разновидности. Но, наверное, раненому все равно, есть привкус
или нет - была бы вода мокрой.
Я протянул руку за бутылкой, но служитель сказал, не оборачиваясь:
- Рано еще разносить, погоди.
Он поставил последнюю бутылку на стол и ушел, размахивая подносом.
Сенаторы расселись в креслах.
Перед ними был барьер балкона, и я знал, что, если перемахнуть через него,
свалишься прямо к нам в окопы.
Но им не было нужды прыгать или даже заглядывать вниз. Перед ними
располагался большой, метра три на четыре, экран - общий вид фронта, с обеих
сторон.
Помимо этого, перед каждым из сенаторов были дисплеи компьютеров -
некоторые с бегущими строками, другие с увеличенными участками поля боя.
По крайней мере теперь я увидел тех, кто наблюдает за войной.
Мне захотелось подойти поближе и посмотреть, как там мой взвод, жив ли
Ким.
Мне показалось, что я различаю мою яму и в ней Мордвина.
Вдруг один из сенаторов оглянулся. Почувствовал мое присутствие. Он
пронзил меня все еще острым черным взором, глубоко утопленным в черепе под
бровями глаз, и, то ли увидел во мне опасность, то ли, желая отделаться от
источника раздражения, махнул мне тонкой рукой - рукав халата съехал к плечу,
обнажив жилы, - уходи, мол, не путайся под ногами.
Я взял две бутылки воды и пошел прочь. В коридоре я никого не встретил,
хотя прошел мимо одной двери, из-за которой доносились голоса. Я открыл нашу
дверь и тихо сказал:
- Это я, Коршун, не бойся.
- Я не боюсь.
Я присел возле него. Он тяжело дышал, лоб был в испарине. Бинт на груди
набух от крови.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 [ 71 ] 72 73 74 75 76 77 78 79 80
|
|