Внезапно обдало леденящим холодом, Томас завяз как муха в янтаре, но
калика орал и дергал вперед, Томас в смутном удивлении обнаружил себя по
горло в воде. Рядом разгоряченный конь калики фыркал, бил копытами,
захлестывая Томаса. Ему показалось, что раскаленные от бешеного бега
доспехи шипят в воде, поднимается белесый пар.
четыре, а они побежали вдвоем... Точнее, побежал калика, тут же вернулся,
ухватил Томаса, у которого изо всех щелей в доспехах хлестали тугие струи
воды, потащил, заставил двигаться, тяжелого как гору. Томас часто падал в
изнеможении, на мокрые доспехи налипла земля, сухие листья, щепки, в
открытое забрало влетела разъяренная оса и сразу впилась в губу.
кусты, упал без движения. В голове стоял гул, в ушах стучали молотки, а
сердце изнутри разламывало стальные доспехи.
тяжелое, как павший в доспехах конь, тело, упал рядом. Калика, раздвинув
ветви, смотрел на дорогу. Томас кое-как повернулся на бок, смутно
удивляясь своей живучести, выглянул.
такой мелкий, что отчетливо просматривались цветные камешки на дне,
галька, водяные растения и даже блистающие в солнечных лучах рыбешки.
Томас застонал от досады: намучался будто море переплывал, чуть не утонул!
взревывая, топталось около десятка огромных чудовищ. Томаса передернуло,
он покрепче врылся железными локтями в землю, сжал челюсти и сцепил
кулаки. Когда-то видел огнедышащую гору, из срезанной вершины со страшным
грохотом вылетали огромные камни, поднимался адский огонь и черный дым, а
по склонам горы стекала огненная земля -- горящая, расплавленная. Так вот
эти звери словно вылезли из той горы, называемой вулканом, по имени
языческого бога-кузнеца, но на самом-то деле в преисподней находится не
кузница, а адские печи для грешников. Господь Бог в своей милости иногда
показывает людям издали, что лежит под землей, дабы устрашились и
перестали грешить...
Расковать этих чудовищ! Дикость.
дрогнуло, никогда не слышал от калики такого отчаянного голоса.-- А где их
заковали?
было как кроликов... Потом герои истребили. Первый из Тайных спрятал
уцелевших, заключив в каменную гору...
Первые Тайные были могучими волхвами, с ними постоянно воевали великие
герои, основатели новых племен и народов.
ответил неохотно, словно принуждал себя:
часто, если бы права была только одна из сторон. Отдохнул?
соображают медленно, но вот-вот додумаются свалить вон тот исполинский
дуб. Бобры уже сообразили бы. А потом притащат и перекинут с берега на
берег.
с восхищением, сочувствием: рыцарь не сбросил ни малейшей железки,
мужественно таскает два пуда закаленного железа и тяжелый двуручный меч!
мерзнут сейчас, сэр Томас! Очень мерзнут! Умирающий от жары Томас
всхлипнул то ли от изнеможения, то ли от зависти к мерзнущим зверям,
потащился за каликой. Продрались сквозь кустарник, долго карабкались по
каменистому склону, затем куда-то спешили по крутому косогору. Усталый
Томас постоянно натыкался на громадные валуны, гремел доспехами, будто
падал со стены дома патриция на вымощенную камнем улицу Константинополя,
шипел как разъяренный змей от бессильной злости.
Томаса, забыв, что панцирь саблей не просечь, копьем не проткнуть, а
забрало рыцарь опустил, чтобы сучки не вышибли глаза. Под ним как под
зверем дрожала земля, и Олегу порой казалось, что чудовища вот-вот прыгнут
на плечи.
заплетались, он кое-как нащупал рукоять меча, просипел:
завибрировала, донесся частый треск деревьев, кустарника. Олег ухватил
Томаса, потащил, пиная и подталкивая, через кусты вверх по косогору:
лапы... А так с честью... Грудь в грудь...
схватке!
уже не помня себя, дотащился до гребня длинного как ящерица холма. Далеко
внизу извивалась у подножия широкая дорога, ветерок гнал столб ржавой
пыли. По ту сторону желтела стена доспевающей пшеницы, а по самой дороге
как раз у подножия холма, на вершине которого они стояли полумертвые,
медленно и уныло брели по двое-трое в ряд паломники -- в лохмотьях,
полуголые и в дырявых плащах, наголо обритые и обросшие длинными волосами.
Их было три-четыре десятка, все выглядели жалко, но почти все тащили
огромные цепи, вериги, железные кольца.
чтобы не упасть, а дальше повлекло как на канате -- деревца и кусты
помчались навстречу, он часто-часто перебирал ногами, страшась врезаться в
толстое дерево или споткнуться о валун. На бегу отчаянно хватался за
ветви, но это раньше кустарник был как кустарник, а нынешний хилый рвался
как гнилой ситец, оставляя в руках зеленые ветки: девять пудов костей, жил
и стали неслись по склону как лавина, и он снова задыхался от жары и
мелькания в глазах, уже мечтал встретить любое дерево, пусть даже огромный
валун в человеческий рост...
внезапно потяжелевшего тела, земля прыгнула навстречу, он сшибся с ней
грудь в грудь. Хрустнуло, затрещало. Он ощутил во рту горячее и соленое,
перекатило, наконец распластало с горячей пыли. Когда поднял ошалелый
взгляд, перед ним стоял лохматый с бородой как веник -- одет в тряпичный
плащ, латка на латке, в прорехах, а через плечо перекинута железная цепь,
каждое звено с ладонь, конец тащится по дороге, загребая пыль.
он мотнул головой, стараясь прийти в себя. С косогора стремительно
катилось тяжелое, трещали кусты. Томас услышал вопль:
всех богов! Помогите!!!
мокрый как выброшенная прибоем мышь. Седой старик степенно огладил
роскошную бороду, в которой однако виднелись репья и колючки, остро
взглянул из-под нависших колючих бровей:
мир.
вздымалась, он часто оглядывался через плечо.-- Сейчас я в Большом
подвижничестве.
но глаза старика расширились. Он наклонил голову, без особой охоты, как
заметил Томас, сказал уже другим тоном:
знаешь, надо уходить от мирских дел.
глухой гул, земля подрагивала. Старик ответил сурово, Томасу в скрипучем
голосе послышалась насмешка:
из мирских деяний...
склона вниз на дорогу вылетели камни, обгоняя обрушивших их чудовищ. Томас
Каменистый Артем
Афанасьев Роман
Зыков Виталий
Земляной Андрей
Майер Стефани
Шилова Юлия