номер, ничего не понимает малыш, слишком много курит, чтобы соображать
быстро и ясно, "распущенность и никотин"). Взгляд Ивану. (Полная
безмятежность. Даже видеть это страшно. Бедный, бедный генерал
Малныч...)...
не докладывает, гнида скуломордая?.....
Григорьевича.
можете быть совершенно спокойны...
проклятый... Виноват, сударь, - (это - Ивану). - Я же просил остаться...
телохранитель. Он ОБЯЗАН меня сопровождать. Даже в сортир.
инструкцией. С монастырским уставом. А может быть, - проще, проще! - с
нежеланием каких-то неведомых осложнений?.. Это было непонятно. Здесь все
было непонятно. Здесь были порядки спецтюрьмы, а никакого не института,
пусть даже и самого закрытого. Порядки домзака для обладателей
"вялотекущей шизофрении". Вот почему здесь было так мерзко и погано,
несмотря на кремовые эти панели, на бархатистые уютные диванчики и на
добротную копию картины "Русь изначальная", повешенную умело и на место.
Тюрьма.
осклабляясь с очевидной натугой. - Однако же, внутрь, я извиняюсь, сортира
даже ему, наверное...
Ну, мы же все-таки с вами не в сортир идем?..
генерал. Вы - хозяин, я - всего лишь гость...
но - для нас... хе-хе...
человека?..
несмотря на наши совершенно мирные занятия, и устав для нас важнее, я
извинясь, конституции...
из вестибюля (мимо неприязненно закаменевшего унтера) вглубь укрепрайона,
в длинный кремовый коридор, пустой, стерильно чистый, голый, припахивающий
больницей (валерьянка, лизол, слегка подгоревшая кашка), а затем через
ниоткуда вдруг взявшуюся в гладкой стене дверь - в другой кремовый
коридор, не отличимый от первого, и Ванечка, неслышимый и даже почти можно
сказать невидимый (как и надлежит настоящему ниндзя-невидимке), следовал в
почтительном отдалении с постным личиком конфидента и приживалы, а в
третьем коридоре возник вдруг перед ними и молча присоединился длинный и
длиннолицый человек в синем хирургическом халате задом-наперед,
представленный без всякой помпы как "доктор Бур-мур-мур-шин", но из под
халата виднелись у этого доктора бриджи с полковничьим кантом и зеркальные
форменные штиблеты...
не с тылу грозила беда, а непонятно откуда... натужная болтовня
генерала... неприкрытое неудовольствие в желтых глазах длинного доктора...
и этот странный шум, на самом краю слышимости, словно предобморочный звон
в ушах - то ли танцы где-то за тремя стенами происходили, то ли работал
машинный зал, то ли толпа статистов на какой-то угрюмо-безумной сцене
твердила, шептала, бормотала, временами вскрикивала: "О чем говорить,
когда не о чем говорить"... И он понял вдруг, почему генерал Малныч,
человек скорее молчаливый и уж отнюдь не светский, болтает непрерывно и
какие-то пустяки: генерал находился в состоянии крайнего нервного
напряжения и, видимо, тщился как-то заглушить этот фоновый, но явственный
шум. (Так нервные домочадцы, принимая уважаемого гостя, тщатся заглушить
собою жуткие мычания домашнего дауна из соседней комнатенки.)
чтобы прервать этот натужный и неестественный поток словес.
его Хозяин, и откровенно заметался, не находя готового ответа и не зная
что сказать.
обошлось...
Хозяина желтыми круглыми глазами кота. Этакого помойного непредсказуемого
кошкана, - бойца и вора.
тут бэтээры. Водогреи работают, и на том спасибо.
(из неисчерпаемого репертуара Кузьмы Иваныча):
видно, не поняв, а генерал Малныч торопливо предложил: "Сюда, прошу вас" и
простер белую свою, холеную длань в сторону отъехавшей вбок дверцы лифта,
а бесшумный Ванечка вообще ничего не сказал, но неуловимым движением
скользнул между ними всеми и оказался в незнакомом и замкнутом помещении
первым.
маслом. Суконной безнадегой всеобщей воинской повинности.
прижмуренные веки следил за генералом. В сущности, это был совершенно ему
не знакомый и мало приятный человек. Встречались несколько раз. Говорили о
медицине. Виконт помыкал им как холопом. Считал ослом и солдафоном. Но
почему-то продолжал держать при себе. Для пользы дела. Виконт всегда был
великим и безусловным адептом Пользы Дела...
шевелиться, а взгляд остекленел. Он был - далеко отсюда. Он словно бы
объявил себе антракт и теперь то ли отдыхал, то ли сочинял текст для
второго действия. Длиннолицый доктор посапывал волосатым носом. От него
мощно и неодолимо несло табачищем. Ванечка стоял индифферентно. Интересно,
что ВАНЕЧКА думает о ситуации?
сварливо: "Интересно, что ты испытываешь, зная, что любого человека можешь
убить сию же секунду..." Ванечку эта фраза задела совершенно необъяснимо и
почему-то весьма болезненно: "А вы что испытываете, когда знаете, что
любому человеку можете дать по рылу? И вообще - жизнь ему покалечить?" "Я
не могу - любому" "И я не могу - любого" "И потом, я всегда думаю о
последствиях" "А я тоже всегда думаю о последствиях..." Он тут же сложил
оружие и самым смиренным образом принес свои извинения. Замечательный
получился разговорчик. Ванечка наверняка его уже не помнит. Он - злой
парнишка с короткой памятью добряка...)
жилконторы. Дверь там была, закрытая плотно, а рядом с дверью - стул, а на
стуле развалившийся (длинные ноги - далеко вперед) унтер в десантной форме
и, разумеется, с усами. Увидевши начальство, он вскочил с грохотом и
принял уставное положение, но, что хоть и мельком, но поразило, - ел
глазами он вовсе не генерала Малныча и уж конечно не господина возможного
президента, а этого самого желтоглазого доктора Дыр-бур-шихина, который
вдруг выдвинулся из-за спин, оказался впереди всех и буркнул унтеру что-то
отрывистое, что-то вроде: "открыть", или "пропустить", или вообще "брысь!"
Во всяком случае дверь тут же распахнулась сама собою, и господин
возможный президент оказался в помещении, сплошь заставленном аппаратурой
и обширном, но это была вовсе не палата усиленной терапии, как он ожидал,
это было что-то сугубо военное, вся аппаратура была цвета хаки, и люди
здесь все были - военные, и светились какие-то огромные экраны, похожие на
локаторные... Это была радиорубка, или пункт связи, или как это там у них
называется...
выразили намерение... пожелали......
отогнал вновь нахлынувший на него страх и сказал спокойно: "Хорошо-хорошо.
Спасибо. Куда прикажете?.."
своего кресла, уступая место, он сел и назвал офицерику код вызова.
говорил медленно, нарочито растягивая слова, как никогда раньше и ни при
каких обстоятельствах с Кронидом не говорил. - Все прекрасно. Все в
полнейшем порядке. Я вами доволен, голубчик... - Он усмехнулся мысленно,
представив себе, как лезут на лоб глаза у Кронида, слушающего эту
галиматью. - Готовность "зеро" приказываю отменить. Жду вас здесь, как и
договаривались, но можно и пораньше, поскольку ВСЕ ПРЕВОСХОДНО... Можно и
пораньше. Как вы меня поняли?
на себя. - Приказано прибыть, как договаривались, но можно и пораньше,
поскольку все обстоит превосходно.
Эриксон Стивен
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Белогорский Евгений