княжение, подтвержденным Ногаем. Еще прежде того дошли вести, что на Русь
поставлен в Царьграде новый митрополит, родом гречин, Максим*. Митрополит,
слышно, едет в Киев, и тоже собирается прежде в Орду, к Ногаю, за ярлыком,
а в Суздальской земле ждать его надо не скоро.
Дойдя до Торжка, вызвал в Торжок посадника, Смена Михайлова, и старейших
бояр, заключил с ними ряд: <Яко стати всем заедино, ему, Андрею, не
соступатися Новгорода, а новгородцам не искати иного князя, но быти всем
вместе, в добре и во зле>. Отпустив новгородцев, он устремился в
Суздальскую землю собирать рать, но рать собирать было не из кого. Узнав о
ханском ярлыке, все отворотились от Андрея. Земля устала от разоренья и
татарских грабежей, земля хотела мира и законного главы.
против него, вызвал брата в Переяславль. Спорить Андрею уже не
приходилось. Оставя Семена в Костроме, а Олфера в Нижнем, он с малою
дружиной и с тестем Давыдом Явидовичем поехал к Дмитрию мириться и
соступаться новгородского стола.
братья. В том доме, где они оба родились и выросли. Потемневшие бревна
кое-где заменены новыми, кое-что перестроено, иное снесено, но все ж это
тот же дом, тот же терем, те же хоромы, строенные отцом Александром
Ярославичем Невским. И тень их матери, Александры, еще витает здесь, меж
горниц, клетей и повалуш. Дмитрий (ему осторожно советовали это сделать)
может и задержать брата у себя. Переменить его бояр, всех или некоторых, -
и не хочет этого делать. Устала земля, и он сам слегка устал.
затрудненно-вежливый поклон брата. (И Андрей знает, что его или кого из
бояр могут тут задержать, не пустить назад, и что все это еще может
произойти, пока идут переговоры).
Неслышно входят и выходят. Дмитрий не хочет сейчас чрезмерной близости с
братом. Хотя в свои годы он уже многое понимает, чего не понимал раньше, и
многое может простить, чего бы раньше никогда не простил. Дмитрий уже
знает, что Андрей укреплялся с упрямым Новгородом взаимною клятвою, и
клятву эту Андрей обязан забыть и должен, ежели новгородцы проявят
строптивость, вместе с ним идти в поход на Новгород. И об этом сейчас
толкуют бояра Андреевы с его, Дмитриевыми, великокняжескими боярами в
малой думной палате... И не об этом речь, хотя это очень и очень важно, и
через это, через подчинение великого города вновь объединится земля. Но не
для того, не для тех речей зван Андрей на беседу с глазу на глаз со
старшим братом. А главное сейчас вот что. Главное, что Андрей - брат.
Родной. Как же мог, как же посмел именно он, не ростовский и не
ярославский князь, а именно он, как же покусился на такое? <Когда
восстанет брат на брата> - не сказано ли в святых книгах, что то случится,
когда придут последние времена? Или они уже наступили? А мы только не
видим, едим и пьем, носим цветное платье, величаемся, ратимся и миримся, а
времена последние, времена распада, разлада и гибели, когда уже и родные
не в родство, и ни детям отцы не нужны, ни братья, ни сестры друг другу,
когда все и вс° - как песок, как прах и тлен, - может, эти времена уже и
пришли? Может, уже скачет всадник на бледном коне, истребить четвертую
часть земли?!
Каинов взять на души своя. Не вспомнил ты слов: <Разве я сторож брату
моему?> И что тогда ответил Господь? Да! Клялся! Святым Евангелием! На
книге этой, ю же сочинил Христос! Ему сулили царство надо всей землей: <и
поклонятся цари земные!> И что ответил он? <Отыди, сатана!>
хорах ангельских, и земля, и все произрастание земное: сколь чудно видом и
стройности полно, и до малой травинки, что лечит недуги. Божий мир! И
всякое дыхание в нем славит Господа! А мы? А наша земная жизнь? Погляди,
как мал век! И в летописце некоем разогни листы и виждь: родился, ходил
походом на касогов, созиждил храм, успе... И тут вся жизнь! И это о князе!
Мы избраны. А прочие? О коих и слова нет? Миг один - наша жизнь! А живет
народ. В тех, в безвестных жизнях! Зрел ты трупы пахарей на дорогах? Внял
плачу жен и детей стенанию? Почто створилось сие?
должна быть отречением, Андрей, я уже говорил тебе. Как в церкви:
священник, простой иерей, пребывает в браке, но архиерей обязан
безбрачием. И вся власть высшая, и митрополиты, и патриархи - мнихами
пребывают! Хотя и несть греха в жизни брачной, хоть и великое благо видеть
детей у ног своих...
князь, в отличие от епископа, ты не лишен этого блага отнюдь!
и судить себя, вкупе с прочими! Зри в поучениях: князь напитал или спас,
обогрел или инако упокоил вдовицу убогую. Что за князь? Какой земли, языка
и орды? Индии ли богатой, Грецкия ли земли, Ниневии, Антиохии? В Сирийской
ли пустыне, в Ефиопии, в горах ли Таврийских? И что за вдовица? Вдовица
всегда безымянна. Должен приветить любой и всякий князь и всякую вдовицу!
Чти слово о Тифоне и Озирисе, царях египетских! Милость к меньшим - опора
царя! Власть стоит правдою. Князь всегда в ответе перед землей! Мало
крикнуть: я могу и хочу взять власть! Я не устрашусь обязанностей, ибо не
думаю о них вовсе... Погоди, Андрей! Я знаю все, что ты хочешь сказать и
помыслишь. Ты втайне будешь думать, что потом, захватив престол, сделаешь
всех счастливыми, что все сложится как-нибудь... Не важно, как! Ты даже
можешь хотеть добра, быть может, ты и хочешь его, но взвесил ли ты все
грядущее на весах совести своей? Убедился ли, что достойнее меня? Знаешь
ли это? И даже, ежели так, ежели уверен, что знаешь и сможешь, подумал о
том, Андрей, стоит ли слеза матери над трупом дитяти всего твоего
княжения? Или полагаешь, погубив одного, осчастливить десять?! Чем? И как?
И потом, ежели можно одного за десять, почему нельзя и двоих, и троих, и
пятерых... Стоит только начать! Почему нельзя вырезать шесть городов ради
семи прочих?
князья? И почему, однако, все решили, что только князья? Что и среди
прочих - бояр, ратников, даже смердов - достойных можно отыскать сколько
угодно! Но ежели начать выбирать каждого достойного, да еще с помощью
татар, то и все останние друг друга перережут! Ты о себе подумал, а о
каждом, кто может сказать: <я тоже достоин!>, подумал ли?
льстить черни, крича о свободе? Вот сейчас нужно усмирять Новгород. Опять
кровь! Добром они не уступят. Кто виноват? Я или ты, наобещавший того, что
не можешь дать или что даешь за чужой счет, отобрав у кого-то! А подумал,
что без новгородского серебра великому княжению не стоять? Новгород - это
ворота Руси!
твоя Орда... Эти овцы, стада коней... Да, они храбры, да, быть может, и
примут когда-нибудь нашу веру. Но с ними Русь отступит назад. Когда-то -
чти летопись - и наши князья ели конину, не мылись, ночевали в поле да
пили из вражеских черепов. Но уже триста лет, как над нашей землею воссиял
свет Христа. И вот: терема и храмы, и не в поту и в пыли, а в цареградской
парче, на столе золотом восславлен русский князь!
отмолвил Андрей. - Что эти смерти! Объединение нужно паче всего. Ты сам
так сказал! И будешь проливать кровь в Новгородской земле!
в силе, не в наших княжеских трудах, а в духе, в духовном судьба страны.
Без духовного возрождения Русь спасена не будет. Борьба нас, князей, за
власть лишь усиливает недуг и усугубляет язвы земли. Не ты и я, не Восток
и Запад, не Орда и Новгород, а - будет ли свет веры Христовой на Руси,
воссияет ли вновь? Вот то, что нас спасет или погубит!
может, и не узреть земли обетованной... И еще вспомни покойного
митрополита Кирилла! И еще Серапиона вспомни! И еще вспомни <Слово о
законе и благодати> митрополита Иллариона, первого законоучителя русского.
И вспомни святых князей, Бориса и Глеба.
Ярослава! Я тоже читал Нестора!
поднять руки на брата своего! И найди, где еще, в каких землях, у каких
народов и государей есть такие святые?! Святые братья-князья, не
возжелавшие розни братоубийственной до того, что сами предпочли смерть! И
будем в крови, и в смраде, и во всяческой скверне, но сияет паче звезд,
паче светлых лучей над нами их двуединое горнее торжество! Я ведь чуть не
восхотел убить тебя, Андрей! Вот что содеяли советчики твои - их же
пригрел ты на груди своей.
хороши, когда добиваются своего. Тебе тоже кто-то посоветовал пойти к
Маккефри Энн
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Шилова Юлия