метнул аркан первым. Петля захватила шею стройной лошади. Князь не рванул
аркан, как другие, а, удерживая его правой рукой, скакал вместе с добычей,
будто бы она его увлекала. Но очень недолго: мгновенья, которые показались
длинными только Гите. Всадник и его белый конь вместе, как одно целое,
сделали что-то, и плененная лошадь почему-то побежала по кругу, а всадник
в середине только поворачивался, укорачивая аркан, и пленница все больше
выбрасывала круп наружу круга и бежала уже боком, ближе и ближе, пока не
остановилась сама, тянула назад, пробуя вырваться, и только еще больше
затягивала петлю. Владимир осаживал своего коня, вынуждая пленницу
слушаться. Так оба подошли к кургану. Белый конь без порока, по словам
старшего Святослава Киевского. Голос Владимира был ровен, сам он свеж,
будто бы не гнал тарпанов и не справился сам с добычей.
добрая будет лошадь. Берешь?
степи разговаривать?..
мать сына своего хотела невесте показать - и успела в своем замысле.
Премудрая Евпраксия не догадалась. Молода еще против матери, и матерью еще
не была. Без материнства женский ум не полон, как без отцовства черство
бывает мужское сердце.
конюшню ходить к своей лошади. Два дня первых степная полонянка стояла в
деннике, натянув удавку так, чтобы только не лишиться жизни, с ужасом
храпела, глядя на чудовище, усевшееся в кормушку, - на седло. На третий,
вдруг осмелев, оттолкнула помеху и пустилась жевать пахучую траву,
пересыпанную зернами овса и ячменя: нельзя сразу давать степной лошади
чистое зерно - и есть его она не умеет, и вредно с непривычки.
око, и храпела, прижимая уши, но раз от разу становилась тише, спокойнее.
седла, кобыла нашла дополненье к нему вовсе не страшным. И вскоре
позволила Гите прикоснуться к нежнейшим ноздрям, но чуть-чуть и всем видом
показывая: берегись, я могу укусить, коль так вздумаю.
мягкой ладони, кобыла здоровалась, нежно всхрапывая: эти два слова для нас
не вяжутся, а лошадь умеет связать. Уже стала она пускать хозяйку к себе в
денник, давалась обнимать за шею и позволяла Гите вести разговор за двоих.
начнем. Когда? После свадьбы. Скорее бы. А тебе скучно и хочется бегать?
тут?..
И чем же? Любовью своей! Как соблюсти меру и кем указана мера? -
спрашивала княгиня Анна сына, а он молчал, зная - ответа еще не нужно.
его памяти яркой тушью, расцветились заставками, что дорогая книга,
исполненная лучшим писцом. Эти годы ковались кольцо за кольцом, в них его
каждодневно теснила необходимость. Детство отошло, совсем позабылось.
Недавно без явных причин, без особого случая ожили детские дни, когда был
он в материнских руках. Говорят, что такое служит признаком возмужалости.
драгоценности - жизнь за него отдают. И ревнуют ко всему да ко всем,
мнится что-то - и допрашивают, и томят его, - продолжала мать. - Любовное
угнетенье жестче железных оков. Любимый, любимая превращены в жертвы.
Свободу нужно уметь соблюдать и в любви. Любовь бежит от несвободы.
Свобода - как воздух, о котором вспоминают, когда не хватает его. Подумал
он и о судах стариков. Разбирая, по обычаю, семейные ссоры, старики чаще
всего винят мужа и приказывают ему: не утесняй жену, дай ей разумную волю
- и будет мир в твоем доме.
тенетах. В утешенье самой себе расскажу тебе притчу. Семь мудрецов,
которые всегда сияли, как звезды, на беседах среди ученых людей, не сумели
ночью найти дороги домой. Хотя, как говорят, светила луна. И каждый,
утешив себя любимой сказкой, заснул прямо в дорожной пыли...
и легким смех сына.
где придется. Они остались мудрецами.
Видишь, я опять о своем. Гита - добрая девушка. Ты же... - княгиня
замялась, ища слов, и подняла руку, остановив сына, который готовился
что-то сказать. - Подожди, послушай! Никогда я не буду между вами
становиться. Брак - святое дело, в нем двое, остальные же, даже мать и
отец, лишние. Сказано же: жена, оставив своих мать и отца, должна
прилепиться к мужу. И муж так же. Будь с женой нетороплив, ласков. Никаких
советчиков между тобой и женой не допускай. И более об этом не подобает
нам с тобой говорить. Гите не скажу, что я с тобой говорила. Сам никогда
не говори о жене ни с кем, ибо для женщины нет большего оскорбленья, чем
мужнина нескромность. - Умело сделав паузу, княгиня закончила: - Не помню
когда, но уже на Руси кто-то при мне сказал: можно научить всему, а как
жить - сам учись, тогда и будешь счастлив.
спросил Владимир.
княгиня.
князей? Строя стройность событий - нестройное не построишь, -
летописец-геометр обязан был перед своей совестью, перед своим разумом
найти изначального родовича, главу семьи, от коего, как люди от Адама,
пошли все - и князь, и пахарь, поколенье от поколенья, делясь между собой:
кому пахать, кому воевать. Прав был летописец - нету наук без поэзии, и
поэт, и ученый провидят в туманах прошедшего времени явленье
родоначальника.
любви, - когда за речным яром явился человек немолодой, усталый,
обносивший одежонку, но сильный и бодрый. Уходил он откуда-то, от какой-то
беды, потеснившей его из дедовских мест. Заприметив чистый ключик,
струившийся в яр из камней, укрепивших божьей волей обрыв, не брезгуя
зверями, которые натоптали следов, пришлый напился сладкой воды, встал,
влез обратно на взгорье, огляделся, ибо человечьего следа не видно. Тихо,
уютно ему показалось. Замерло сердце, будто сказал кто-то: здесь! Бросив
копье, пришелец пал на мать сырую землю, поцеловал и поклялся: "Беру тебя,
ты моя, а я твой. Буду здесь жить, рядом с медведем, волчицей, кабаном,
зато на просторе". Приложил к губам старый рог, окованный желтой медью,
хрипло и гулко позвал, наслаждаясь сознаньем, что первым он нарушает покой
лесной чащи. И когда подошли несколько мужчин и несколько женщин с детьми,
с десятком лошадей, навьюченных общим именьем, пришелец приказал сыновьям,
невестке, дочерям и зятьям: "Здесь быть нашему месту", чем совершил княжье
дело, решив один за всех.
иные свидетельства: яму ли под погреб копают, колодец ли роют, в земле
что-либо да найдется. Под заступом хрустнет желтая кость, заскрипит уголь,
звякнет горшочный черепок, мягко продавится черный обломок трухлявой
доски. Не диво, если в огородных грядах блеснет золотая серьга, вместе с
морковкой выдернется бусина. Находят клады монет времен римских языческих
императоров, со смерти которых минуло и восемь, и десять сотен лет.
Попадаются древние греческие. Может быть, апостол Андрей занес такую
монетку. Находили и неизвестные деньги. Ни свои знатоки, ни киевские, ни
греки не могут сказать, кто и где чеканил такие. В монетах ценят чистоту
металла, а не место, где били их. Деньги слепые, что бы на них ни
отбивали... В городах же, как в живых людях, светит нынешний день, не
вчерашний.
а свои купцы привозят чужеземную монету: в тех землях нет столько товаров,
чтобы выкупать русские. Пушных мехов на Руси много, в других местах таких
нет, потому-то и все просят. Необходимости в мехах нет, так как южные
земли жаркие, теплой шубы не нужно. Меха красивы, их берут за красоту.
Известно, что за красивым больше гонятся, чем за нужным, больше платят.
Красоту понимает и зверь.
новгородское и поднепровское одинаковы, а смоленское или хотя бы курское,
волынское разнятся, и пришлых оттуда узнают по говору.
своенравны. Встанут, ноги азом, руки кренделем, шапки на затылок, орут
свое, и спорить с ними нечего - не переспоришь. Киевляне походят на
новгородцев, шумны, беспокойны. Однако же в Новгороде ни один князь не мог
бы позволить себе такие дела, как Мстислав Изяславич, каравший за отца.
Киевляне растерялись, и кровь отозвалась Изяславу с опозданьем. Новгород
встал бы сразу, и не видать бы князю его улиц как своих ушей.
сто лет. Тому причины - людей в городе во много раз меньше, домохозяев
Доставалов Александр
Прозоров Александр
Андреев Николай
Посняков Андрей
Перумов Ник
Лондон Джек