узнать как можно больше подробностей о своем странном и таинственном хо-
зяине. Он обернулся к матросу, который во время его разговора с Гаэтано
ощипывал куропаток с важным видом человека, гордящегося своими обязан-
ностями, и спросил его, на чем прибыли эти люди, когда нигде но видно ни
лодки, не сперонары, ни тартапы.
англичане, но такая прочная, что выдержит любую непогоду.
боится заказывать себе яхту в генуэзском порту?
суждения о ней столь разноречивы".
бад-Мореход. Но мне сомнительно, чтобы это было его настоящее имя.
Гаэтано.
ло напрасно; мы обыскала всю пещеру и нигде не нашли даже самого
узенького хода. К тому же, говорят, дверь отпирается не ключом, а вол-
шебным словом.
одной ночи".
узнал голос часового.
вому.
кого-нибудь обмана с его стороны; после этого ему предложили поклясться,
что он ни в коем случае не будет пытаться снять повязку.
дался, что его ведут мимо бивака, потом его провели еще шагов пятьдесят,
по-видимому в том направлении, в котором Гаэтано запретили идти; теперь
этот запрет стал ему понятен. Вскоре, по изменившемуся воздуху, Франц
понял, что вошел в подземелье. После нескольких секунд ходьбы он услышал
легкий треск, и на него повеяло благоухающим теплом; наконец, он по-
чувствовал, что ноги его ступают по пышному мягкому ковру; проводники
выпустили его руки. Настала тишина, и чей-то голос произнес на безуко-
ризненном французском языке, хоть и с иностранным выговором:
увидел перед собою человека лет сорока, в тунисском костюме, то есть в
красной шапочке с голубой шелковой кисточкой, в черной суконной, сплошь
расшитой золотом куртке, в широких ярко-красных шароварах, такого же
цвета гетрах, расшитых, как и куртка, золотом, и в желтых туфлях; поясом
ему служила богатая кашемировая шаль, за которую был заткнут маленький
кривой кинжал.
были живые и пронзительные; прямая линия носа, почти сливающаяся со
лбом, напоминала о чистоте греческого типа; а зубы, белые, как жемчуг, в
обрамлении черных, как смоль, усов, ослепительно сверкали.
гие годы провел в могиле, и краски жизни уже не могли вернуться к нему.
руки и ноги у него были маленькие.
басню, так это роскошь обстановки.
цветами. В углублении стоял широкий диван, над которым было развешано
арабское оружие в золотых ножнах, с рукоятями, усыпанными драгоценными
камнями: с потолка спускалась изящная лампа венецианского стекла, а ноги
утопали по щиколотку в турецком ковре; дверь, через которую вошел Франц,
закрывали занавеси, так же как и вторую дверь, которая вела в соседнюю
комнату, по-видимому, ярко освещенную.
не спускал с него глаз.
предосторожности, с которыми вас ввели ко мне; но этот остров по большей
части безлюден, и, если бы кто-нибудь проник в тайну моего обиталища, я,
по всей вероятности, при возвращении нашел бы мое жилье в довольно пла-
чевном состоянии, а это было бы мне чрезвычайно досадно не потому, что я
горевал бы о понесенном уроне, а потому, что лишился бы возможности по
своему желанию предаваться уединению. А теперь я постараюсь загладить
эту маленькую неприятность, предложив вам то, что вы едва ли рассчитыва-
ли здесь найти, - сносный ужин и удобную постель.
зывают глаза; вспомните Рауля в "Гугенотах"; и, право, я не могу пожало-
ваться: все, что вы мне показываете, поистине стоит чудес "Тысячи и од-
ной ночи".
честь посетить меня, я приготовился бы к этому. Но как ни скромен мой
приют, он в вашем распоряжении; как ни плох мой ужин, я вас прошу его
отведать. Али, кушать подано?
эбеновое дерево, одетый в строгую белую тунику, знаком пригласил хозяина
в столовую.
но для меня нет ничего несноснее, как часами сидеть за столом друг про-
тив друга и не знать, как величать своего собеседника. Прошу заметить,
что, уважая права гостеприимства, я не спрашиваю вас ни о вашем имени,
ни о звании, я только хотел бы знать, как вам угодно, чтобы я к вам об-
ращался. Чтобы со своей стороны не стеснять вас, я вам скажу, что меня
обыкновенно называют Синдбад-Мореход.
тает только его знаменитой лампы, и потому я не вижу никаких препятствий
к тому, чтобы называться сегодня Аладинном. Таким образом мы останемся в
царстве Востока, куда, по-видимому, меня перенесли чары какого-то добро-
го духа.
что ужин подан. Поэтому прошу вас пройти в столовую; ваш покорнейший
слуга пойдет вперед, чтобы показать вам дорогу.
кошью. Убедившись в этом важном обстоятельстве, он начал осматриваться.
Столовая была не менее великолепна, чем гостиная, которую он только что
покинул; она была вся из мрамора, с ценнейшими античными барельефами; в
обоих концах продолговатой залы стояли прекрасные статуи с корзинами на
головах. В корзинах пирамидами лежали самые редкостные плоды: сицилийс-
кие ананасы, малагские гранаты, балеарскио апельсины, французские перси-
ки и тунисские финики.
заливного кабаньего окорока, жареного козленка под соусом тартар, вели-
колепного тюрбо и гигаптского лангуста. Между большими блюдами стояли
тарелки с закусками. Блюда были серебряные, тарелки из японского фарфо-
ра.
Гость с похвалой отозвался о нем.
- бедняга мне очень предан и очень старателен. Он помнит, что я спас ему
жизнь, а так как он, по-видимому, дорожил своей головой, то он благода-
рен мне за то, что я ее сохранил ему.
Громыко Ольга
Сертаков Виталий
Русанов Владислав
Маккэфри Энн
Роллинс Джеймс
Пехов Алексей