Чтение 71–й страницы книги ~Призраки~

Большинство их погибло в огне.

Не все, около сотни доживших до взлета корабля погибли различными
способами. Кто-то попал в автомобильную катастрофу. Некоторые попытались
спастись бегством, но силы быстро покинули их, и они никуда не смогли
добежать.

Большинство умерло возле ямы сразу же после взлета корабля: воздух в
Хейвене изменился, и они задохнулись.

"Превращение" подошло к концу. Оно закончилось одновременно со
взлетом корабля. Смысл жизни оставшихся в живых был утерян.

К ночи в Хейвене осталось в живых не более двух сотен людей. Погода
менялась. Усиливался ветер. Фил Голден и Брайен Браун попытались сделать
воздухопреобразователь. Остальные задыхались в страшных муках.

Но вместе с кораблем улетела и способность изобретать.
Преобразователь так и не заработал.

Сколько нам еще осталось? - спрашивал себя Брайен, и не находил
ответа. И только сияющие глаза оставшихся в живых прорезали темноту ночи,
испуганные, нечеловеческие глаза.

До утра дожили всего двадцать. К этому времени в город уже прибыли
спасательные команды, армия, ФБР. Фотографы, репортеры, телевидение...

Некоторое время их нашествие сдерживал воздвигнутый вокруг Хейвена
силовой барьер. Но вскоре источники энергии иссякли, и барьер был сломлен.

Несколько человек сошли за ночь с ума.

Днем было совершено всего четыре самоубийства... но ночью... ночью
было хуже.

К моменту прибытия армии в живых оставалось меньше восьмидесяти
призраков.

К моменту вторжения в город сил национального спасения их оставалось
только сорок. Чтобы найти их, солдаты методично, дом за домом, прочесывали
Хейвен. Оставшихся в живых отлавливали больше недели, и к этому времени
четырнадцать из них умерли.

Химики делали анализ хейвенского воздуха; найденные батарейки
подверглись спектральному анализу. Как Бобби и предполагала, никто не смог
ничего найти, и специалисты называли вызываемые батарейками эффекты почти
чудом.

Оставшиеся двадцать шесть призраков, напоминающих ходячие тени, были
помещены в госпиталь в Вирджинии, принадлежащий одной небезызвестной
конторе. Там их пытались изучать... но они один за другим умирали.

Последней умерла Элис Кимбэлл, учительница, бывшая лесбиянкой (факт,
который сообщил в начале июля Иисус Бекки Паульсон).

Она умерла тридцать первого октября... Мир ее праху.

Примерно в то же время вошедшая в палату Хилли Брауна медсестра
обнаружила, кроме лежавшего на кровати пациента, еще одного мальчика.

Она потрясенно уставилась на вновь появившегося, потому что, судя по
следам, оставленным на полу палаты, он как бы не входил в дверь, а
материализовался из ниоткуда. Оба мальчика лежали в постели в обнимку. Они
спали.

- Что...

Она сделал шаг, другой, затем остановилась, бессознательным движением
прикрывая шею.

Одним из мальчиков, безусловно, был Хилли Браун. Она не знала
второго. Он был гораздо младше Хилли. Его ступни были невероятно грязны, и
что-то в этой грязи показалось ей ненатуральным.

- Что... - прошептала она вновь, и в это время младший мальчик во сне
обвил руками шею Хилли, прижался щекой к его плечу, и медсестра с ужасом
увидела, что мальчики похожи как две капли воды.

Она решила пойти и рассказать о случившемся доктору Гринлифу. И
немедленно.

Напоследок она еще раз взглянула на грязные следы на полу. Они
начинались четко посередине комнаты.

Хилли Браун открыл глаза.

- Давид?

- Заткнись, Хилли. Я сплю.

Хилли улыбнулся, не вполне уверенный, что это ему не приснилось. Нет,
кажется, все в порядке. Давид действительно рядом с ним, теплый и
реальный.

- Я тоже сплю, - сказал Хилли. - Мы оба спим, и нам снится один и тот
же сон.

Тишина... где-то снизу до их слуха донесся взволнованный шепот
медсестры, рассказывающей врачу о случившемся, но в палате царила тишина.

- Хилли?

- Что? - прошептал Хилли.

- Там, где я был, холодно.

- Правда?

- Да. Очень.

- Сейчас лучше?

- Лучше. Я люблю тебя, Хилли.

- Я тоже люблю тебя, Давид. Прости меня.

- За что?

- Сам знаешь.

- Ерунда.

Давид нашел руку Хилли и крепко сжал ее. В девяноста трех миллионах
миль от Солнца и сотнях парсеков от центра Галактики Хилли и Давид Брауны
спали, держась за руки.