в жизни не бывает.
***
хотя все вокруг покрывал густой туман. Глухие гудки казались в ночном
воздухе таинственными и мрачными.
его бледному телу. Николас чувствовал ее тяжесть, ее тихое мерное дыхание.
Он думал о том, что в ней с такой силой привлекало его, и не понимал, почему
для него так важно знать ответ на этот вопрос.
собственного тела.
когда-то рассказывала мне мама. Только ее одну я и помню. Хочешь послушать?
уже не знает, где находится этот замок (так говорила мне мама). После смерти
родителей ее воспитывала няня. Прошли годы, и девочка превратилась в
прекрасную молодую женщину.
бывать в замке, а она радушно принимала его.
размышляла о силе судьбы. Она думала, что ее счастье зависит от этого
человека, пожимала плечами и смутно улыбалась солнцу.
ни счастливой, ни несчастной, потому что ее радости были быстротечными.
ей, что его отец получил назначение в другую провинцию, и он должен
следовать за ним. "Но, - пообещал он, - это продлится только пять лет. После
этого я снова вернусь к тебе. Прошу, дождись моего возвращения".
мысли о расставании.
вернулся, все деньги растаяли, и слуги один за другим покинули замок.
Женщина и ее няня были вынуждены перебраться в старый заброшенный дом.
дома пропускали ветер и дождь. Тогда няня обратилась к своей госпоже с
мольбой "Извините меня, госпожа, но ваш возлюбленный покинул вас. Один
человек недавно спрашивал меня о вас. У нас почти не осталось денег, и
поэтому..."
сказала она. - Я хочу только смерти".
со своей женой. Он вздрогнул и сел в темноте со словами: "Ты слышала?"
падают на землю".
Року-но-мия. По дороге они остановились на постоялом дворе, чтобы переждать
непогоду, и он послал оттуда несколько записок своей былой возлюбленной. Но
все записки остались без ответа, и тогда, задетый молчанием, человек оставил
жену в доме ее отца, а сам отправился в замок.
ворот, которые были ему так хорошо знакомы, остались лишь унылые столбы,
торчавшие из глинистой земли. Не нашел человек и высоких синих лакированных
тории, вокруг которых он бродил с возлюбленной детом и весной.
левое крыло, да и от самого замка немного осталось. В старом доме,
неподалеку от замка, человек нашел изможденную монахиню, которая назвалась
дочерью одного из слуг. Он спросил ее, где теперь госпожа, но она ответила:
"Увы, господин, этого никто не знает".
дождливой ночью человек остановился на перекрестке дорог вместе с одним
монахом. Вдруг он услышал голос, который показался ему знакомым, и заглянул
в щель старого дома. Там, на полу он увидел иссохшую женщину, в которой
сразу же узнал свою возлюбленную. Вместе с монахом он бросился к ней и
вгляделся в ее лицо. Она, несомненно, умирала, и человек попросил монаха
прочитать над ней сутру. "Призовите будду Амида", - попросил ее монах.
Женщина ответила; "Я вижу сияющую колесницу... Нет, это золотой лотос".
"Прошу вас, госпожа, - умолял монах, - вы должны обратиться к будде Амида.
Иначе мы не сможем просить о переселении вашей души. Вы должны воззвать к
нему всем сердцем". "Я ничего не вижу, - закричала женщина. - Только мрак".
"Госпожа..." - "Мрак и холодный ветер. Черный холодный ветер".
Постепенно крики женщины утихли и растворились в порывах ветра.
перекрестке, кутаясь от холода в свой потрепанный плащ.
присед рядом с ним. "Это то самое место? - спросил самурай. - Говорят, возле
замка Року-но-мия по ночам можно услышать женский плач. Что ты об этом
знаешь?"
ничего, кроме обычных ночных шорохов. Но вдруг ему показалось, что раздался
горький женский плач. "Что это?" - изумился он.
ни в преисподнюю".
пошел своей дорогой.
сыро, туман еще клубился у самой земли. Поезд, на котором они приехали, все
еще стоял на станции - пожалуй, точнее было бы назвать это полустанком:
единственная платформа, закрытая дощатым навесом на толстых деревянных
столбах. Снаружи навес был покрыт лаком от дождя и соленого воздуха, но
изнутри доски оставались голыми. До сих пор держался душистый запах кедра.
вперед и остановился на огромном диске. Диск медленно развернулся, и поезд
подъехал с противоположной стороны платформы, готовый отправиться в Осаку.
белых паруса рыболовных лодок, которые осторожно выходили из бухты. Он знал,
что за ними, вдалеке, прячутся равнины азиатского побережья.
проливом, он видит темные холмы острова Кюсю.
иди Осаку, или даже Киото. Будто здесь никогда не было ни войны, ни
индустриализации. Можно представить, что мы в семнадцатом веке.
поразила чистота и трогательность этого жеста. Резкий запах сушеной рыбы
висел в воздухе, прилипая к ноздрям. Огромные чайки кружились низко над
берегом.
все сначала. Точно мы родились заново.
сводами собора. - Давай не поедем дальше. Зачем? Разве в Кумамото может быть
лучше, чем здесь? Здесь у тебя есть я, есть море. Мы можем выходить в океан,
можем даже доплыть до материка. Это не так далеко - сколько времени это
может занять? А тогда...
вещи.
делаю? Там, - она указала рукой на север, откуда они приехали, - у меня
ничего нет. Ни любви, ни жизни. А на юге, в Кумамото - что там? Сайго.
Сайгой его проклятые тайны. Мне от этого тошно.
Юкио с двумя бумажными стаканчиками тофу в сладкой коричневой глазури и
деревянными ложечками.
лица; несколько прядей прилипли к мокрому уголку ее губ.
выбила стаканчик из его протянутой руки. Стаканчик упал на землю и расплылся
бесформенным бело-коричневым пятном. - Каждое утро я просыпаюсь в надежде,
что вся моя прежняя жизнь окажется сном. Но это не сон. Понимаешь? А теперь
мне не хочется уезжать отсюда. - Николас медленно двинулся вперед. -
Николас, прошу тебя. - Юкио шла согнувшись - то ли от ветра, то ли под
Адамов Григорий
Гуревич Георгий
Лондон Джек
Посняков Андрей
Контровский Владимир
Березин Федор