Чтение 71–й страницы книги ~Падение "Вавилона"~

- Ты не белый офицер... - разочарованно покривился мой
первый американский знакомец, переводя хромированную рукоятку
переключения передач, торчавшую из рулевой колонки, в положение
езды по прямой.

- Да, - согласился я. - Я всего лишь сержант. И то -
разжалованный.

До Жениного дома от Байтон Бич мы доехали за неполных пять
минут.

Домик был безлико-стандартный, аккуратно облицованный темно-
красным кирпичом, с маленьким задним двориком, драйв-уэем и с
гаражом, оснащенным воротами-жалюзи.

Женя поправил нетвердой рукой свои темные очки, плотно уместив
их на плоской переносице; разгладил оттопыренным мизинцем
короткую, тронутую сединой челочку и сказал:

- Возможен семейный скандальчик, но он тебя не касается.
Пошли.

В доме нас встретили две женщины: одна - кривобокая
долговязая старуха лет семидесяти в брючном костюме и свалявшемся
рыжем парике, другая - брюнетка лет сорока, телосложения также
угловато-гнутого, с крысиной мордочкой и отчужденным взглядом,
как бы говорившим: а пошли вы все...

- Ты опять пьян! - накинулась старуха на невозмутимого Женю.
- Нет денег заплатить за мой зуб, а ты блуждаешь по кабакам!

Старуха изъяснялась на русском, но с сильным акцентом.

- Мама, что взять с этой сволочи, - вступила в разговор
дочь. На английском.

- Без нервов, девушки, - молвил Женя бесстрастно, - они вам
еще пригодятся, покуда я жив... Вот, - указал на меня, - наш
новый жилец, все договорено, можешь идти шпаклевать свою гнилую
пасть... Человек платит.

- Вам нужна комната? - неприязненно вопросила меня брюнетка.

- Да, на месяц. Может, съеду и раньше.

- В любом случае четыреста долларов, - отрезала она. -
Сразу.

- Ну хорошо, - ответил я. - Сразу так сразу. Но давайте для
начала осмотрим помещение. Как?

С видом, будто мне оказывается невероятное одолжение,
брюнетка, поджав губы, молча двинулась на второй этаж. Я
последовал за ней.

Апартаменты были вполне пристойными: гостиная с небольшой кухонькой и
спальня. В углу спальни прямо на полу стоял телевизор.

- Вам повезло, мы не берем депозита, - прокомментировала
брюнетка, со злобой кидая на постель комплект простыней. - Белье
вернете отстиранным, ясно?

Стареющую даму, чувствовалось, здорово достали разнообразные
превратности жизни. Может, и связанные с пьянством Евгения, кто
знает.

- Жилье мне подходит, - сказал я. - Все как надо. А телефон
у вас есть?

- Вам еще и телефон!

- Понятно, - покладисто отозвался я. - Купим. - И отсчитал
четыреста монет, проворно выхваченных брюнеткой из моей руки.

Далее за гонорар в двадцать долларов Женя согласился повозить
меня по Бруклину, дабы я мог решить насущные проблемы своего
устройства на новом месте.

Я купил телефон сотовой связи, оплатив услуги по его
включению, навестил супермаркет, гостиницу, откуда забрал свой
чемодан, а после вновь заехал на Брайтон Бич, где в книжном
магазине, именующемся "Черное море", принимали объявления для
"Слова".

Прочитав представленный мной текст об утраченном бумажнике, хозяйка
магазина спросила, в какой рубрике данное воззвание мне желалось
бы разместить.

Вообще-то материал определенно напрашивался для публикации на
страничке сатиры и юмора, но я предпочел колонку "Разное".

- Утерян бумажник... - усмехнулась хозяйка. - Это же глас
вопиющего в пустыне, кто услышит его?..

- Может, найдется какой-нибудь голодный лев... - ответил я.

Дожидавшийся меня в машине Евгений, мучимый желанием поглотить
дополнительное количество алкогольных калорий, принялся за
активные уговоры отметить факт обретения мной крыши над головой
в системе общественного питания Брайтон Бич, смачно живописуя
прелести кухни русского зарубежья, и я, поддавшись его напору,
согласился.

- Первый полтинник плачу я! - гордо заверил он. - Так что не
нервничай. Ни о чем не пожалеешь. Билив ми ор нот!8 Ты по-
английски, кстати, соображаешь?

- Ну так...

- Я тебя научу. Правда, я и сам не очень... Но вот старуха
моя - она американка, чешет - дай Бог!.. И дочка ее...

- Тоже американка?

- Да. Медсестрой работает. Такая, блядь, сука... Извини, что
по-английски...

Женя изложил мне историю своей жизни. В прошлом проживал он в
городе Одессе, в юности отсидел срок за кражу, в молодости - за
разбой, а в начале семидесятых годов беспрепятственно эмигрировал
в Америку, получив на то горячее благословение коммунистических
властей.

Работать в Америке Жене не пришлось. Он пользовался огромным успехом
у дам, завораживая состоятельных аборигенок Нового Света
экзотической разухабистостью своей натуры, изысканностью
приблатненных манер и жестким психологоческим напором, благодаря
которому они подчинялись ему беспрекословно и впадали в некий
гипнотический транс, чем Женя умело пользовался.

Зачарованные дамы - как правило, бальзаковской возрастной категории -
послушно оплачивали все Женины причуды и прихоти, возили его на
дорогие курорты, и все это продолжалось до того момента, пока
внезапно не обнаруживали, что разорены "белым офицером" вчистую.

- Я переимел, извини, что по-английски, половину высшего нью-
йоркского света, - докладывал мне Женя. - Билив ми ор нот!
Конечно, сейчас я не тот... И теперь женат на Квазиморде... Ты
увидел ее и, наверное, подумал, что я - поклонник героинь
Пикассо? Нет, мне ближе какой-нибудь Ренуар... Но что сделаешь!
Она подобрала меня на улице...

- Как на улице?

- Я ушел от свой очередной... ну, понимаешь? Взял чемодан и
- адью! Вышел из подъезда, сел на чемодан, сижу, курю. Вдруг
откуда ни возьмись, она. Чего сидишь, мол? Так и так, мол. Ну,
пошли ко мне... Пошли. Взяла чемодан и понесла. Я за ней. А она
знаешь какая богатая была? О-о-о! - Женя присвистнул. - У нее три
дома в Бруклине было... Сейчас, видишь, один остался...

- А что случилось? - спросил я. - Банкротство?

- Да так... я погулял. Казино, Лас-Вегас... Люблю я это
дело: рулетка, блэк-джек...

- И ты... это... спулил два дома? А куда же смотрела она?

- А она даже и не поняла, как так получилось, - отозвался
Женя. - Женщина в расцвете... хм... климакса, закрутилась... Да и
хрена ли там эти два дома! Я и этот пропью! Уот уи ар токинг
ебаут?9 Я белый офицер... по натуре, ты понял?

В ресторане мы заказали по салату, шашлык из осетрины,
лососью икру и - алкоголь. Я предпочел бокал сухого вина, Женя -
литровую бутыль своего возлюбленного "Абсолюта".

Я искоса приглядывался к заполнившей ресторан публике,
состоявшей из прошлых граждан Страны Советов еврейской
национальности, невольно сравнивая цветочки берлинской эмиграции
с ягодками здешней.

Различие в самом деле имелось существенное.

Та, недавняя, "перестроечная" еврейская волна, пеной осевшая
в Германии, была иной: ее представителей отличал налет некой
культуры, респектабельности и даже изнеженности, связанной с
сильной социальной защитой со стороны государства.

Здешний же народец был ядреным, агрессивным, прошедшим все
эмиграционные сковородки и привыкшим надеяться на себя, а не на
чудо, которое представляла собой кормилица Красная Армия, чей
увесистый сапог с золотой подковой покуда на территорию США не
ступал.

С эстрады доносились блатные песенки, горячо приветствуемые
посетителями, при взгляде на которых легко угадывалось их богатое
криминальное прошлое и возникали подозрения в отношении
добропорядочности их настоящего. Одесские обороты густо
сдабривались разрозненными английскими словами и матом,
являвшимся, видимо, следствием хронической ностальгии.

Женя то и дело вскакивал со стула, подбегал к другим столикам,
где сидели его знакомые, заигрывал с официантками и с певичкой,
настырно приглашая ее составить ему компанию в распитии крепкого
напитка "Абсолют", и вскоре перестал меня узнавать, спрашивая,
куда делся его постоялец Толя?

После Евгений рвался сыграть на электрогитаре, отбирая инструмент
у музыканта и обвиняя его в слабой профессиональной подготовке,
целовал взасос лихорадочно отбивавшегося от него плешивого,