часа. Вот, почитайте это. - Он достал из кармана материалы к статье Иво
Илича, увидел страх, промелькнувший в глазах Губара, и не ошибся в своем
мгновенном предположении, отчего этот страх появился в глазах адвоката.
читать! Спрячьте это обратно, слышите?
кабинета.
Зденко Гаврич, было тихо, все сотрудники ушли на обед.
закурил, молча поднялся и начал стремительно выхаживать из угла в угол. За
окнами звенела весна, день был солнечный; вчерашний молчаливый холод
сменился многоголосым воробьиным гомоном, весенне врывавшимся в перезвон
трамваев и быстрые автомобильные гудки.
Петар, дорогой, это сейчас нигде и никто не напечатает. Мы получили
директиву: категорически не касаться Германии, Италии, России и
национальной проблемы. Будто бы всего этого нет. Будто нет усташей, и
будто люди Мачека не лижут задницу немцам, и будто наши фанатичные сербы
не убили хорватских лидеров в Скупщине, и будто усташи не кричат об
отмщении, о том, что надо вырезать всех сербов в Хорватии. Все должно быть
тихо, понимаешь? Если в газетах ничего не пишут о национальной проблеме,
то, значит, ее нет. Понятна логика? Или непонятна?
вы хоть можете жить иллюзиями, а я живу т а м, а т а м иллюзии
кончились, т а м открытое предательство!
иллюзий лучше, чем лицом к лицу с правдой? Мы тешим себя каждое утро тем,
что произойдет н е ч т о, и придет н е к т о, и все изменится, и все
станет на свои места, но никто не приходит, и ничто не меняется.
же людно, как обычно бывает по вечерам в этом стариннейшем районе
Белграда, расположенном недалеко от крепости Калемегдан. Особенно в мае,
когда гремит музыка и заполнены столики в "Двух оленях" и "Трех шляпах" -
самых древних кабачках столицы, а на помостах посредине улицы сидят
оркестранты в национальных костюмах, и, несмотря на прохладу, веющую от
Дуная, так душно, что кажется, сейчас не весна, а знойный август, и юноши
держат девушек за руки, и они раскачиваются в такт музыке, робко
прижимаясь друг к другу, и царит повсюду бесшабашный дух молодости, и
забываются страх, горе, смятение, и кажется, что ты по-прежнему юн, и
ничего еще не ушло в жизни, и то главное, что суждено тебе сделать,
впереди и сделано будет непременно.
Симича, рыбака из Далмации: "У нас нет плохого вина и старых жен". Вино,
впрочем, оказалось плохим, видимо, хранилось в новых бочках, едко отдавало
дубом - в Белграде больше пьют ракию, а это некогда игристое густо-красное
вино было сейчас кисловатым, и казалось, что первозданный цвет его убит
временем: так случается с картиной, попавшей в руки неумелого хранителя,
который повесил ее на солнечной стене комнаты.
премьером, обрадовался, услыхав в телефонной трубке голос Везича.
ночь из Загреба и часа через два должен возвращаться обратно.
к тебе?
он бросил машину, и поехал к Жучичу. Через час Жучич вместе с ним был в
кабинете помощника премьера - одного из истинных организаторов путча -
генерала Мирковича. Они застали его на пороге кабинета: генерал ехал на
прием в перуанское посольство, который отчего-то был слишком ранним,
видимо, перуанцы подстраивались к православным сербам, готовившимся к
празднику пасхи, к светлому Христову воскресенью, к шестому апреля. На
улицах поэтому было особенно многолюдно, и возле магазинов возникали
очереди - женщины покупали яйца и муку для куличей.
очень срочное?
Загреба.
подождать, пока вы вернетесь с приема, - сказал Везич.
После приема надо ехать домой, да и рабочее время к тому моменту кончится
- три часа как-никак. Это ведь единственное, что свято соблюдается в
Югославии: окончание рабочего дня.
"завтра"?
ввести чрезвычайное положение. В Загребе измена. Там сидит группа
полковника СС Веезенмайера, которая ведет сепаратные переговоры с Мачеком
и усташами.
отличается от той, которую вы наблюдаете здесь. Там все иначе. Там зреет
тотальная измена. Человек из группы Веезенмайера предложил мне работать на
немцев, дав понять, что наши дни сочтены. Он дал понять мне, что усташи
ждут сигнала к началу путча.
какой-то странной жалостью.
рассказал мне подробно о ситуации в Хорватии. Ты напрасно так скептически
относишься к его словам.
плохо относился к нему, я бы приказал его арестовать, потому что от
Шубашича на него поступил сигнал. Да, да, мой милый и честный Везич. Вас
обвиняют в связях с немецкими агентами. Но все это суета. Шестого апреля,
вероятно рано утром, когда люди только-только возвратятся с заутрени и
станут разговляться, Гитлер выступит против нас. И мы будем разбиты. И мы
будем оккупированы, и после этого мы начнем борьбу для того, чтобы
победить...
нам спокойно о том, что грядет крах?!
свадьбу своей дочери. Он никому и ничему не верит теперь. Он успел забыть,
что это мы привели его к власти. Он успел возомнить себя новым Наполеоном.
Увы, он даже не Мюрат. Ему очень нравится произносить речи; он следит за
тем, чтобы стенографисты успевали записать все то, что он вещает. Он
боится м е р. Он думает, что спокойствие и выдержка могут заменить
д е й с т в и е. Он путает очередность поступков. Сначала надо
действовать, а потом демонстрировать спокойствие и выдержку. А он ничего
не делает, ничего. Валить Симовича? Это нетрудно, но это будет очень
смешно со стороны - оперетта, а не государство. Валить его можно, если
появится новая программа, а ее нет. Понятно? Не коммунистов же призывать к
власти... Я говорю с вами открыто потому, что верю вам, и еще потому, что
обречен погибнуть одним из первых, когда начнется война. Я хочу, чтобы вы
сохранили в памяти то, что я вам сказал сейчас... И как бы ни было нам
всем горько, в конце-то концов мы совершили то, что зачтется нам после. Мы
восстали против диктата, мы щелкнули по носу Гитлера, мы не позволили ему
прошагать по Балканам, как по Унтер ден Линден.
что-нибудь, Боривое!
Или хотя бы стараться сохранить его. Наша последняя надежда на пакт с
Кремлем. Может быть, только это остановит Гитлера. Англичане нам помогли
двадцать седьмого марта, но они бессильны помочь шестого апреля. Остается
надежда на Сталина, но я не думаю, чтобы он решился подписать с нами
договор.
Везич. - Простите, что я так бесцеремонно ставлю вопрос, но это может быть
дезинформация.
в своих донесениях.
взглянул на часы. - Боривое, отчего ты так спокоен?
собой. Что делать? У тебя есть предложения? Если да, я завтра же подпишу
приказ о твоем назначении помощником министра внутренних дел. Тогда ты
хоть сможешь докладывать мне донесения Везича - сейчас бы их спрятали под
сукно. Господа, я прошу простить меня: опаздывать больше чем на пять минут
неприлично, это могут неверно понять, особенно если я приеду после
премьера. - Миркович снова усмехнулся. - В американских газетах уже
появились сообщения о том, что не Симович пришел к власти, а я и мои
Адамов Григорий
Березин Федор
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Сертаков Виталий