read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



своих детей за то, что они слишком верят людям. Моя старенькая ковыляет
сейчас по своей улице Вавилова, ощупывая тротуар палочкой; катаракта, а
операции боится - как-никак семьдесят девять... Сейчас-то я могу не
согласиться с ней, старость - это беззащитность... Отец учил верить людям,
и он был прав. Он прав был всегда и во всем. А как мне было трудно
отстаивать себя перед мамой, когда был маленький... "Доктор Спок, доктор
Спок" - только и слышал...
Комету Галлея будем рассматривать, к электрону подбираемся, а как
воспитывать детей, по сю пору толком не знаем, а потому что это не
призвание, а наука...
Я правильно делал, что верил и верю Славину. Если перестать верить
друзьям, надо стреляться. Если у него что-то не с р а б о т а л о и
случилось непоправимое - а ведь он везучий, баловень судьбы, - это может
обернуться для него жизненной катастрофой; пятьдесят шесть - это тебе не
тридцать, когда можно начать жизнь с нового листа..."
Степанов явственно представил его лицо, яйцеобразный череп, сведенный
толстыми морщинами. У Бемби, когда Надя привезла ее из родильного дома,
головка была в таких же морщинках. И черный чуб на макушке. Надя потом
очень следила за волосами дочери... "Какая ерунда лезет в голову, -
одернул себя Степанов, и снова мысли его вернулись к Славину. - Ведь он
знает мой здешний телефон. Отчего не позвонит? Он же понимает, каково мне
сейчас. Нет, лучше не думай об этом, - сказал себе Степанов. - О чем
угодно думай, только не о том, что произошло. А попробуй! Сколько в твоем
мозгу миллиардов клеток? И в них заложена информация; вот ею они и живут;
теперь они твои владыки, а ты их подданный. Все. Точка.
Заставь эти чертовы клетки переключиться на что-то другое. Заставь!" -
взмолился Степанов, глядя на Кузанни, метавшегося по номеру, как
разъяренный бык на Пласа де Торос в Памплоне после того, как его
раздразнили афисионадо красными платками во время традиционной утренней
пробежки...
Почему-то именно об этом празднике Сан-Фермина, который так п о н я л
Хемингуэй, Степанов думал, когда висел в воздухе над Северным полюсом в
маленьком "Антоне-два". Кажется, это была дрейфующая станция четырнадцать,
а может, пятнадцать, какая разница? РП [руководитель полетов] Данилыч
получил по рации на "подскоке" [ледяное поле рядом с дрейфующей станцией]
приглашение от ученых прилететь попариться в бане: "Наш повар - он из
"Асто-рии", гений кулинарного искусства - сделал сказочные табака с
чесночным соусом! Как-никак День космонавтики! Пятнадцать минут лета,
ребята!"
И Данилыч, элегантнейший "Фанфан-Тюльпан", принял приглашение, благо ни
один самолет с материка в ближайшие сутки не ожидался - там пурга, нет
видимости...
Табака были действительно сказочными, такими же сказочными, как и баня,
вырубленная во льду, обложенная оцинкованным железом и зашитая досками. В
этой бане Степанов вспомнил отца, когда тот рассказывал, как в Москву в
тридцатые годы прилетел министр иностранных дел Франции Лаваль - в ту пору
ходил в прогрессистах; прием в посольстве ошеломил роскошью;
наркоминдельцы думали, чем и как ответить французам, собрали стареньких
кулинаров, которые еще в "Яре"
готовили; те и предложили ответить "жареным мороженым": посредине блюда
сливочное, фруктовое и шоколадное мороженое, а вокруг плеснуть немного
спирта - феерия, горит мороженое! А потом он вспомнил, как отец, когда его
только-только привез домой полковник Мельников, с трудом передвигаясь,
опираясь на трость (было это двадцать девятого апреля пятьдесят четвертого
года), подошел к телефону - квартира после его ареста стала коммунальной,
поэтому соседи потребовали вынести аппарат в прихожую, - набрал номер
парткома (помнил ведь, все годы помнил!) и спросил, когда он сможет внести
взносы - платил сам себе ежемесячно по двадцать копеек из тех двадцати
рублей, которые Степанов - по крутым правилам тех лет - имел право
отправлять ему во Владимир... И слова отца навсегда врубились в память
Степанова: "Я всегда верил, что позвоню тебе, Иван Прохорович. Видишь, не
зря верил..."
...Когда Данилыч, поглядев на свои громадные, тридцатых еще годов,
часы, сказал, что пора возвращаться на "подскок", они поднялись в
безоблачное небо на "Антоше". Через минуту после того, как самолет начал
набирать высоту, с льдины неожиданно потянуло белое облако; Данилыч
недоуменно поглядел вниз: на том месте, где только что стоял самолет,
медленно расходилась дымная трещина и упругое белое облако, словно ядерный
взрыв, быстро поднималось в голубое небо, расходясь упругим грибом, закрыв
за минуту всю станцию - белым-бело, ни зги не видно...
- Ну и ну! - покачал головой Данилыч. - Хороши бы мы были, опоздай на
минуту! С меня бы голову снесли: "бросил "подскок", "самоволка" и все
прочее...
Из кабины высунулся второй пилот и, сняв наушники, крикнул Данилычу:
- Наш "подскок" тоже порвало! Видимость нулевая! Куда же нам садиться?!
И там все закрыто, и здесь!
- Выдержка, - словно бы самому себе, негромко сказал Данилыч, и
Степанов заметил, как лоб старого пилота начал покрываться мелкой
испариной. - Выдержка и еще раз выдержка!
- У нас топлива на полчаса! - крикнул второй пилот. - Что будем
делать?! В торосы врежемся, кранты колеса!
- Выдержка, - с тихой отчаянной яростью повторил Данилыч. - Только
выдержка!
Он был очень похож на героев Хемингуэя, наш Данилыч, - такой же
мужественный и добрый; Хемингуэй писал человеческие э т а л о н ы, которые
потом стали общечеловеческими характерами, - вот в чем его гениальность...

2

...В утреннем выпуске газет, которые Кузанни купил в холле отеля, был
напечатан огромный портрет Кулькова; заголовок сразу же бросался в глаза:
"Я больше не могу молчать об угрозе Кремля странам свободного мира! В
тайных лабораториях идет лихорадочная работа по созданию новых систем
космических ракет! Выиграть время, не дать осуществить противоспутниковую
оборону Запада - мечта московских заправил!" Чуть ниже петитом набрано:
"Сенсационное разоблачение выдающегося русского ученого, профессора
Геннадия Кулькова, возглавлявшего в России исследования в области
ракетостроения".
- Значит, это его убили? - тихо, словно бь: самого себя, спросил
Кузанни; он уже с утра крепко выпил, достав из мини-бара в номере три
семидесятиграммовые бутылочки виски; потом перешел на джин, обнаружил
шкалик русской водки; глаза его покраснели, стали нездорово-лихорадочными,
пальцы то и дело сжимались и разжимались. "А ведь начнет драться, - с
тоской подумал Степанов, - ничего не понимаю; Славин не мог подставить
меня, это исключено; что-то не сработало? Что?
Где?"
- Включи радио, - попросил Степанов. - Или телевизор...
- Зачем? Тут, - Кузанни ткнул пальцем в газету, - все сказано. Лучше не
напишешь...
- Тем не менее ты не будешь возражать, если я включу телевизор?
Пожалуйста, не возражай...
Кузанни ткнул пальцем кнопку в я щ и к е; передавали музик-ладен
[джазовая программа], веселые негры самозабвенно пели старую песенку,
заново аранжированную.
- Почему они до сих пор не передают про то, что на пустыре убили двух
снайперов?
- задумчиво спросил Степанов; он говорил медленно, как бы через силу,
глядя прямо в глаза Кузанни. - Видимо, готовят удар... Наверное, в
вечерних выпусках выдвинут версию о том, что преступление совершили люди,
которых тренирует и содержит София.
- А если нет?
- Тогда ты волен в любых действиях, Юджин, - ответил Степанов. - Я не
посмею возражать... Пойдем за проявленной пленкой, они же получили с тебя
за срочность, пойдем, пока не начались "последние известия", пленка может
оказаться такой, что ее уворуют...
- Ты что-то знаешь, - с болью, как-то растерянно сказал Кузанни. - Но
не говоришь мне. В твоих словах есть логика... Действительно, отчего
молчат про пустырь? С твоим посылом можно было бы согласиться, не убей они
человека... И ты знал, что это произойдет... Ты знал... Цель оправдывает
средства? Это не по мне, Дим... Это вандализм, это инквизиция двадцатого
века... Мне очень стыдно за то, что произошло, я как обгаженный...
И Степанов сказал: - Я тоже.

3

Генерал, сидевший возле телефонных аппаратов, чувствовал, как у него от
боли онемел затылок; последние дни он и ночевал в своей маленькой комнате
отдыха при кабинете, потому что связь с Берлином поддерживалась чуть ли не
ежеминутно, а после акции начала поступать информация из Женевы и
Вашингтона - практически беспрерывно.
Он попытался массировать шею; не помогло; друзья который уже год
рекомендовали съездить в Цхалтубо: "Сказочный курорт, навсегда забудешь об
остеохондрозе"; ладно, отвечал он, спасибо за совет, непременно поеду.
Особенно сильно ломило, когда начинались нервные перегрузки; будь рядом
жена, вмиг бы сняла массажем нудную, изнуряющую боль; как это прекрасно -
прикосновение женщины, которая любит. Он вспомнил глаза Лиды, огромные,



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 [ 71 ] 72 73
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.