Чтение 72–й страницы книги ~Наложницы ненависти~

храм, но не тянулось к мавзолею, к пылающим маякам синих светильников. Жрец не
читал заклинание, и разбуженная энергия кипела в каких-то метрах от дрожащей
гробницы.

Яна сделала шаг к Тасмит.

— Я приняла решение, наложница! Церемонии не будет!

— Не будет, значит, не будет, - бесстрастно улыбнулась Тасмит и
медленно присела на лестницу.

— Что? — Яна изумленно уставилась на девушку в белом платье.

Гарки появились сразу и отовсюду. И сразу пошли в бой. Они не выбирали
соперника, не примеривались, а просто бросались на ближайшего иерарха. Молча.
Яростно. Сантьяга приказал устроить показательную экзекуцию, разорвать
гиперборейцев на куски, и солдаты послушно выполняли волю своего командира. На
куски, значит, на куски. Буквально. Приказал бы сжечь, лупили бы по тварям
«Дыханием дракона» и «Кольцами саламандры», а так расправлялись с ними старым
дедовским способом. Примитивным, но надежным. Группа магов, занявших позицию
неподалеку от «Националя», не позволяла солдатам Азаг-Тота использовать магию,
и им пришлось принять бой на условиях навов. На жестоких условиях.

Иерархи оказались погребенными под тысячами ударов, каждого из них
атаковало не меньше двух десятков гарок, не мешавших при этом друг другу. Одни
били по ногам, другие по рукам, третьи по глазам, по корпусу, по груди, по
спине, по голове. Нападавшие перекатывались, менялись местами, кто-то отходил
назад, но его место тут же занимал свежий воин. Теоретически плотная шкура
гиперборейцев могла выдержать прямые удары черных навских мечей, но запас
прочности ограничивался накопленной магической энергией, а под градом
беспощадных ударов она расходовалась очень быстро. Очень. Как и рассчитал
Сантьяга.

Первым пал Анабот. Какое-то время его быстрому ядовитому языку
удавалось доставлять гаркам хлопоты, но два точных удара мечом, и девятифутовый
отросток извиваясь улетел за спины нападающих, а короткие лапы, хоть и
украшенные могучими когтями, слабая защита от мечей. Анабота убил Ортега.
Помощнику комиссара удалось вскочить на плечо жабообразного и погрузить клинок
в ушное отверстие иерарха, его самую уязвимую точку. Черное лезвие разорвало
мозг, и громадный Анабот с ревом повалился на землю.

Рогатого гарки загнали в торговый центр. Разумеется, случайно.
Изначально экономные навы не планировали возмещать ущерб за разгромленные
помещения, но отбивающийся от нападения На-Хаг ухитрился продавить стеклянную
крышу подземного комплекса и провалиться вниз. Там в коридорах внутренних
помещений, у массивного, колоссально сильного, но, увы, неповоротливого На-Хага
шансов не было.

К глубокому разочарованию зрителей «Войны он-лайн», телевизионщикам
удалось снять только предсмертный вой иерарха.

Дурсон, отчаянно пытающийся прикрыть собратьев, раз за разом заходил в
атаку над гарками, но, натыкаясь на острые мечи, взмывал в воздух, оглашая
Манежную площадь громкими бессильными криками. Он пробовал атаковать магией, но
тройка колдунов, прикрывающих армию, надежно заблокировала его энергетические
потоки, а затем, когда навы поняли, что гарки еще не придумали, как справиться
с летуном, они взорвали неподалеку от Дурсона «Шаровую молнию» третьего уровня.
Не рядом с ним, а именно неподалеку, чтобы случайно не задеть иерарха: ведь
Сантьяга приказал рубить... А как тут рубить, если он летает?

Крылатого унесло в сторону.

— Давай! — яростно крикнула Инга.

Артем активизировал артефакт. Кортес не ошибся в выборе оружия:
вылетевшая сеть облепила когтистые лапы Дурсона, якорь с громким «уф!» ушел в
землю, и пойманный летун затрепыхался на высоте семь-девять метров.

— Ты промахнулся, — хладнокровно заметила Рыжая. Предполагалось, что
Артем опутает «Паутиной» крылья Дурсона, тот упадет на землю, и наемники добьют
злодея без особых хлопот.

— Летел он вкривь да вкось, — махнул рукой Артем. Израненный, почти
лишенный энергии, иерарх прилагал отчаянные усилия, чтобы вырваться из плена.

— Давай, золотце, добей птичку, — попросил наемник. — А то у нас
появятся конкуренты.

Несколько гарок продемонстрировали легкий интерес к событиям и рысью
направились к наемникам.

— ОК!

Инга прицелилась, и длинная молния «Эльфийской стрелы» вонзилась в
Дурсона. Обожженный иерарх завизжал.

— Теперь ты промахнулась, — философски заметил Артем. — Один — один.

Первая «стрела» лишь скользнула по стальным перьям иерарха Кадаф.
Гарки приближались.

— И не повреди тушку, нам ее еще продавать.

— Не учи меня! — Рыжая глубоко вздохнула, и с кончиков ее пальцев
соскользнула еще одна молния. Стремительная раскаленная «стрела» вошла точно
под клюв Дурсона, и иерарх с печальным криком рухнул на землю.

Пламя светильников Кадаф поднялось почти в рост человека, осветив
гробницу Великого Господина яростным синим огнем. Древним огнем Гипербореи.
Древней ненавистью. Массивные каменные блоки едва не подпрыгивали, передавая
запредельное желание Азаг-Тота добраться до парящего над Лобным местом
энергетического облака... но тщетно. Встречного движения не было, и только
гнетущие волны ненависти выкатывались из приземистого строения. Первородной
ненависти.

Бессильной.

— Чтобы провести церемонию, надо быть чистокровной гиперборейской
ведьмой, — спокойно произнесла Тасмит. — Врата в Глубокий Бестиарий, поиск
других наложниц, обряд принесения в жертву рядовых — это все мелочи, с этим я
справилась. Но сейчас мы накопили такое количество энергии, управление которой
мне не по зубам.

Ошеломленная Яна не спускала глаз с наложницы в белом платье,

— Я не понимаю...

Холодное, точеное лицо Вероники стало медленно оплывать.

— Метаморф?!! — Кортес посмотрел на князя.

— Мы не могли рисковать, — рассудительно объяснил повелитель Темного
Двора. — Нам требовалось строго определенное поведение чудов, и доверять столь
тонкое задание гиперборейской ведьме было бы неразумным.

— Но Вероника...

— Вероника Пономарева полностью переродилась. Полностью восприняла
философию Кадаф и была абсолютно неуправляема. Мы взяли ее сразу же после боя
на фабрике «ЦентрМедПереработки», выдернули из нее необходимые знания и
подменили ведьму метаморфом.

— Но почему вы не сказали...

— Яна должна была сделать выбор, — чуточку отстранение ответил князь.
— Окончательно и бесповоротно. Только после того, как твоя подруга прошла под
накопленной ненавистью Кадаф и нашла в себе силы оттолкнуть Азаг-Тота, мы
убедились, что можем полностью доверять ей. Так было нужно.

Элигором занимался лично Сантьяга. Ловко отбиваясь и уклоняясь от
непрерывных ударов острой алебарды, комиссар, по-прежнему не доставая оружия,
легко скользил вокруг краснокожего, но его движения заставляли Элигора
отступать, выводили иерарха из себя. Краснокожий понял, чего добивается
Сантьяга: сердце! Как и всякий слуга Азаг-Тота, Элигор имел уязвимую точку:
маленькую, не прикрытую ни костью, ни грубой кожей, кусочек плоти прямо
напротив сердца. Малюсенький кусочек плоти, который можно было пробить даже
обычным, остро заточенным карандашом. И комиссар, краснокожий не сомневался,
прекрасно знал об этом.

— Ненависть — это жизнь! Вам не победить главный принцип Кадаф!!

— Мы не воюем с принципами. — Сантьяга ухватил алебарду за древко, и
Элигор впервые оценил колоссальную силу нава: длинное оружие, еще мгновение
назад вихрем вертящееся в воздухе, замерло и, несмотря на все усилия
краснокожего, не двигалось. — Мы воюем с теми, кто проповедует принципы. Чтобы
уничтожить дух, надо уничтожить его носителей.

— Азаг-Тот вернется! Он вам не по зубам!!

— Посмотрим!

Сантьяга отпустил алебарду, но молниеносным, неуловимым даже для
иерарха Кадаф движением ухватил Элиго-ра за плечо и рванул к себе.

— Азаг-Тот идет!

И тонкий черный стилет, непонятно откуда появившийся в руке комиссара,
уколол краснокожего в сердце.

— Даже и не думайте, — рявкнул Артем. — Это наша добыча, и точка!

— Но вы его просто добили, — попытался урезонить наемника Ортега. — Мы
же измотали Дурсона так, что он пропустил ваш удар.

— Ну и что? А если бы он улетел в Зимбабве и тамошний абориген завалил
его дротиком, ты бы рванул в джунгли?

— Не мели ерунды, — буркнул нав.

— Мы убили Дурсона и имеем право на его останки!

— И что ты с ними будешь делать?

— Похороню с пышностью!

Ортега скривился, затем махнул рукой:

— Вредный ты чел, Артем, для чего только Спящий слепил тебя?

— Чтобы тебе было веселее жить.

— Оно и видно. — Нав нагнулся и, крякнув, вырвал из крыла поверженного
Дурсона одно стальное перо: — На память.

— Можешь еще сфотографироваться, — милостиво разрешил наемник.

— Обойдусь.

Артем удовлетворенно лотер руки и повернулся к Инге:

— Как дела у наших влюбленных?

Рыжая улыбнулась:

— Великолепно!

Они стояли в самом центре Красной площади. Он целовал ее золотые
глаза. Она улыбалась, чувствуя на губах солоноватые слезы.