Чтение 72–й страницы книги ~Чего стоит Париж?~

произнесла обворожительная фрейлина, - Генрих оказался
божественным любовником! Я и мечтать о таком не могла! Мы
предавались любовным утехам весь этот месяц почти без перерыва.
Вы говорили об аромате роз...

- Да, которые так благоухают. - Перед грозой, задумчиво
произнесла Екатерина.

- Так вот, мадам, у меня не было времени даже для того,
чтобы понюхать цветок!

- Вот как? - негромко спросила Черная Вдова, и от этих слов
у меня отчего-то пробежал мороз по коже. - Значит, для тебя, моя
милая Шарлотта, это был весьма счастливый месяц?

- Должна признаться, что так, Ваше Величество, - без тени
смущения заявила красотка. - Потом появился мерзкий гугенот
Рони... Генрих было сказался больным. Слуги передали Рони, что у
короля Наваррского лихорадка, но этот настырный проходимец,
невзирая на все протесты моего дворецкого, устроился на ночлег у
дверей нашей спальни! И стоило мне на миг выйти распорядиться о
завтраке, мерзавец ворвался внутрь с криком: "Сир! Сир!
Наконец-то вы здоровы! Ваша лихорадка только что прошла мимо
меня". Генрих расхохотался, выскочил из постели как был, обнял
Рони и немедля велел подавать одежду, оружие и седлать коней. В
тот же час он уехал, мадам. Уехал, оставив меня в слезах. Но я
сразу же направилась в Реймс, чтобы передать вам, Ваше
Величество, эту новость.

- Да, замечательный анекдот, - все тем же тоном кошки,
играющей с мышью, проговорила Паучиха. - И вот вы здесь, моя
милая, и ждете моих дальнейших повелений.

- Именно так, Ваше Величество. Я здесь и смиренно ж ваших
повелений.

- Что же вам приказать, Шарлотта? - задумчиво проговорила
старая лицедейка. - Вы так замечательно справились вашим
последним заданием, что должны быть награждены.

- Мадам, этот месяц сам по себе награда. Вправе ли просить
большего?

- И верно. - За стеной, противоположной той, у которой я
стоял, негромко звякнул колокольчик. Вероятно, под стол
государыни у основания одной из ножек-атлантов находила педаль,
приводящая звонок в движение. Спустя мгновение дверь, скрытая за
одним из гобеленов, приоткрылась, и ливрейный лакей, старательно
глядя поверх моей головы, чтоб не видеть отверстие слуховой
трубы, негромко произнес:

- Мессир, Ее Величество просят зайти к ней в кабине через
минуту,

Я молча кивнул, и лакей исчез точно так же бесшумно как и
появился.

- Извини меня, старуху, не подумала, - доносилось из-за
стены. - Что же тебе поручить? А знаешь, езжай-ка ты, дорогая
моя, к мужу. Он ведь, кажется, еще жив?

- Да, мадам, - пролепетала Шарлотта, явно находясь в
предобморочном состоянии.

- Вот и поезжай к нему. И не покидай его имение без моего
вызова.

- Но почему, Ваше Величество? - взмолилась госпожа де Сов.

Я вздохнул. Замысел Черной Вдовы был понятен, но
отсиживаться в гобеленной смысла не имело. Подозреваю, реши я
остаться здесь, и вместо тишайшего лакея из-за тканного яркими
нитями "Укрощения единорога" появился бы уже десяток легионеров,
чтобы, если будет необходимость, внести меня в королевский
кабинет. Я поморщился и, собравшись с силами, вновь предстал пред
очи государыни.

- А, Генрих! Проходи, мой дорогой! Я как раз закончила
беседу с одной нашей общей знакомой. - Она протянула вперед руку,
указывая на бледную как полотно красавицу.

- Шарлотта? - Я сделал удивленное лицо. - Откуда ты здесь?
Вот нечаянная встреча! Я полагал, ты по-прежнему с Ларошфуко.

Очевидно, лишь очень крепкое здоровье помогло молодой
женщине не потерять сознание. Я понимал, что сейчас безвозвратно
гублю ее, но не видел никакого иного способа выпутаться из
сложившейся ситуации. Несчастная говорила чистую правду. Но у
Екатерины Медичи был свой Генрих, организовавший ей бегство из
Лувра, напавший на замок Сен-Поль, склонивший главу Лотарингского
дома признать нового короля Франции, ну и, понятное дело, спасший
королевскую семью вчера на лесной дороге. И его похождения никак
не соответствовали тем, о которых повествовала мадам де Сов.

- Но это не он! Это не Анри! - едва шевеля губами,
пробормотала прелестница, в ужасе отмахиваясь от меня руками,
точно от ночного призрака,

- "Мадам де Сов тебя опознала, Вальдар", - послышался в
голове слегка насмешливый голос пана Михала. - "Впрочем,
немудрено. За этот месяц она Генриха узнала куда как ближе, чем
все, с кем тебе до того приходилось сталкиваться".

- "Жалко женщину", - печально ответил я. - "Она ведь ни в
чем не виновата".

- "Виновата не виновата, вопрос спорный", - не согласился со
мной пан Чарновский. - "Но можешь не беспокоиться, к мужу в глушь
в деревню она не поедет".

- "Откуда ты знаешь? Ты же слышал приказ!"

- "Эка невидаль, приказ! Мне она нужнее, чем ее немощному
муженьку. Так что не волнуйся, главное, ей выйти от королевы
подобру-поздорову, а дальше мы ее примем в лучшем виде".

- Это не он! - как сумасшедшая продолжала твердить мадам де
Сов, испуганно пятясь к двери. - Не он!

- Убирайся прочь, потаскуха! - змеино-холодным голосом
напутствовала свою уже бывшую фрейлину Екатерина Медичи,
вдавливая ее в стену тяжелым мрачным взглядом. - И не показывайся
мне больше на глаза. Мой дорогой Генрих, - лицо королевы вновь
расцвело улыбкой, лишь только разгромленная фаворитка истинного
короля Наваррского скрылась за вызолоченной дверью, - мы
собирались поговорить с вами о фейерверке и рыцарском турнире.

* * *

В свои покои я возвращался в прескверном состоянии дух;

Мне не было дела ни до турнира, который в конечном счет
Екатерина поручила мне провести, ни до всех этих римских свеч,
листовых звезд, дукеров и квекорей [Дукеры и квекоря -
наименование различных фигур фейерверка], которыми Ее Величество
намеревалась, к радости собравшейся публики, озарить ночь
коронации. Я твердо верил, что пан Михал сдержит обещание и
поможет несчастной мадам де Сов избегнуть роковых последствий
гнева королевы-матери. Сегодня Шарлотта нужна на была ему, ибо,
вероятно, знала о планах и местонахождении моего двойника больше,
чем кто бы то ни было. А завтра когда она расскажет велеречивому
резиденту все, что знает об интересующем нас объекте наблюдения?
Я помнил, чем заканчивали свои дни люди, по той или иной причине
вызвавшие нелюбовь безжалостной флорентийки. Мысль о том,
прелестная молодая женщина однажды, скажем, выпив кубок вина за
обедом в замке своего мужа, может упасть замертво, пораженная
неведомым ядом, не давала мне покоя. Как ни крути, я был причиной
и ссылки мадам Шарлотты, и ее возможной смерти.

Я шел, обдумывая сложившуюся ситуацию, намереваясь сообщить
Марго о приезде ее сестры в Реймс и о нашей первой совместной
победе. Впрочем, Сакр Дье, о первой совместной победе Генриха
Наваррского и любящей его супруги.

Дверь будуара Маргариты Валуа была открыта, и в малой
гостиной были слышны веселые голоса королевы Наваррской и ее
камер-фрейлины:

- ...И вот, когда этот господин выезжает на мост, конь его
вдруг шарахается в сторону так, что немец чуть не падает наземь.
Однако в конце концов он все же совладал с конем и, гневно глядя
на Жози, говорит ей, - Конфьянс понизила тон, стараясь подражать
мужскому голосу: - "Когда мой скакун видит женщину легкого
поведения...".

- Да уж говори прямо - шлюху! - перебила наперсницу Марго. -
А то заладила хуже монаха.

- Хорошо. "Когда мой скакун видит шлюху, он всегда начинает
беситься!"

- Ну-ну, и что же ответила ему Жози?

- Она сказала: "Мсье, в таком случае вам не стоит ездить в
Париж, ибо с таким бешеным жеребцом вы непременно сломаете себе
шею".

Дружный смех был ответом на меткую фразу мамаши Мадлен.

Я остановился неподалеку от входа в комнату, стараясь взять
себя в руки, чтобы хмурым видом не портить настроение милым
дамам.

- Ах, мадам! - Вновь переходя от смеха к речам, произнесла
Конфьянс. - Эти жемчуга вам очень к лицу. Не зря же само имя
Маргарита означает "жемчужина".

- Тебе бы, пожалуй, жемчуга тоже пошли, - должно быть,
смотрясь в зеркало, ответила жемчужина Валуа. - У тебя такие
черные волосы и такая белая кожа! И вообще ты очень хорошенькая.
А мрачные гугенотские одежды тебе совсем не к лицу.