вернувшей мятежного Герфегеста в лоно небытия.
колени, прежде чем он успел задуматься над словами Герфегеста, сочлененная
смерть разыскала его.
боль, дробящая огненными молотами в прах его молодое тело. Норо окс Шин не
рассмеялся теперь, спустя шестьсот лет после своей смерти в зените
небывалого могущества, по сравнению с которым слава Элиена, искусство Шета
и воля Урай-на были менее, чем ничем.
гончая чует медведя, как Поющее Оружие - плоть звезднорожденного, как
влюбленный мужчина - счастье своей возлюбленной.
Красного Кольца, а то и просто густой травой садов, разбитых на манер
алу-стральских "озер и тропок", Убийца крался к своей цели.
которым позавидовали бы и превыше всех мудрый правитель, и превыше всех
зоркий следопыт, и превыше всех опытный воин". Весь остаток ночи и все
утро Убийца отраженных пребывал в действиях. И они вывели его в туннель
Почтового Дома. Туннель, ведущий в неведомую Убийце громаду Свода
Равновесия.
до конца рокового странствия. Убийца уже был близок. И сверхчуткий Зрак
Истины в кабинете гнорра отозвался на его приближение.
невесть зачем - правое ухо, вслед за этим вернулся, сел, бессмысленно
обвел взглядом надрубленную поверхность стола и стражей за спиной Эгина.
Наконец он вновь обрел способность удивлять мир членораздельной речью.
сказать - восхищен вами, рах-саванн. И тем большим будет мое восхищение,
когда вы продемонстрируете свою способность не только выпускать в мир
Ищейку Урайна, но еще и отзывать ее обратно.
своим путем, и я не имею над ним ни малейшей власти. Равно как и вы, равно
как и кто-либо другой.
них, в кабинете никого не было, и те безмолвно направились к дверям
подъемника. Норо помолчал, ожидая, когда они исчезнут, и сказал твердым,
ровным голосом:
звезднорожденного, призванного ко второму рождению волею Хуммера и
уничтоженному волею Кальта Лозоходца. И не тебе, варанец, знать о секретах
его Ищейки.
нечто, чего ни одному смертному знать не должно. Эгин подумал, что если
Норо говорит это ему, следовательно, он уже заочно приговорил его, Эгина,
к смерти в любом случае. А у Эгина, хоть ему и было стыдно в том себе
признаться, была слабая надежда, что Норо по каким-то соображениям высшего
порядка до поры до времени оставит его в живых. Ведь уцелел же он, Эгин, в
стольких передрягах! И Дотана-геле он глянулся, и Знахарю, и даже Лагха
был более чем снисходителен к нему. Если не считать, конечно, указаний
Онни убить его незамедлительно по прочтении письма.
и каменным глазам Скорпиона. Скорпион - это стрела, которая создана так,
что ее можно вернуть обратно. Но сделать это может лишь тот, кто выпустил
стрелу. Ты, Эгин, безумно везучий рах-саванн Опоры Вещей, выпустил
Скорпиона в мир. И ты, Эгин, заставишь его вновь распасться в ничто, в
бессмысленные побрякушки.
близкой и неизбежной смерти. - Вы полагаете, аррум, что я, офицер Свода
Равновесия, присягавший на верность князю и истине, а равно и невольный
странник Великого Пути, я выпустил Убийцу отраженных ради собственной
забавы и теперь по первой же вашей просьбе верну его назад?
усилием потер шею под своим знахарским шлемом.
позже. А пока что вы можете поговорить со мной. Просто поговорить.
мерзавец, если ты не..." или "вскрою Внутреннюю Секиру, и ты поймешь,
чем..."? Впрочем, что ему, Эгину? Уж лучше действительно просто
поговорить. Но о чем? В том, что Норо - отраженный, Эгин теперь не
сомневался, ибо отчего бы самозваному гнорру так пугаться Скорпиона? В
том, что тирания нового гнорра будет жестокой и беспощадной, Эгин тоже не
сомневался. Они - враги, и говорить им не о чем. Оставалась Овель.
мои люди выследили вас в Пин-нарине. Хотите?
дотошный гвардеец на заставе послал все-таки своих людей в Свод сообщить о
подозрительном арруме по имени Иланаф, и Норо, который ожидал появления
своего агента, услышав описание его, Эгина, внешности, сразу понял, какой
"Иланаф" прибыл в столицу. Нет, говорить им было решительно не о чем. И
Норо это тоже знал. Но чего же он ждал, чего?
княжеского флота шли в Пинна-рин, чтобы - как почти никто не сомневался -
найти там свою гибель. Даже Лагха Коалара был уверен в том, что они
обречены. Едва ли Эгин выполнил его поручение. Едва ли Онни получил его
предписания. Едва ли Хорт окс Тамай выполнил условия и уничтожил нового
гнорра. И если это действительно так - значит, после бессмысленных
переговоров и его, Лагху, и всех его людей ждет смерть. Но прежде они
уничтожат Сиятельного князя. На это им еще достанет сил.
каждый эрм-саванн в порту увидит, что они не намерены сдаваться. Это
боевые корабли, и идут они для того, чтобы при необходимости сражаться до
последнего. На "Голубых Лососях" вообще не было поднято никаких флагов. Но
- и в этом гнорр в полной мере проявил свое дипломатическое чутье - по
приказанию Лагхи на всех кораблях были заготовлены штандарты новой
правящей династии. Династии Тамаев.
Открытого Моря в полной боевой готовности был развернут прямо в порту
двумя устрашающими шеренгами, между которыми со всей неизбежностью
предстояло пройти "Голубым Лососям". На набережной выстроились две тысячи
гвардейцев с тяжелым вооружением. Крыши ближайших к порту домов кишмя
кишели лучниками.
просторные одежды и магические искусства. Но теперь он облачился в полный
алу-стральский доспех и взвесил на руке посеребренный шлем, который, по
легенде, некогда носил сам Калът Лозоходец. Легенда не лгала.
настолько тихо, что Овель наверняка не услышала его.
испуганы девушки, которых вытащили из купальни, обернули в шерстяной плащ
с чужого плеча, сковали запястья браслетами - такими же точно, какие были
на Эгине, - а потом долго вели мрачными туннелями и коридорами на вершину
Свода Равновесия.
Эгина отчаянным, непонимающим взглядом, потупилась.
полностью скрывал шлем, Эгин, знавший гнорра простым аррумом, догадался,
что появление Овель было для него самой радостной новостью сегодняшнего
утра.
результате его ликование вылилось в довольно странные действия. Постояв в
молчании минуту, он вынул из-за пояса короткий с широким лезвием кинжал и
решительно направился к Овель. Конвоиры отступили на шаг - мол, если у
гнорра возникло желание убить девушку собственноручно, они не будут
портить ему удовольствие. Овель тоже отшатнулась назад, но офицеры
являлись той непреодолимой преградой, дальше которой отступление было
невозможно. Норо, впрочем, не хотел ничего дурного. По крайней мере на
этот раз. Безо всяких комментариев он взял в плен каштановую прядь волос
Овель и с ухва-тистостью цирюльника срезал ее у самого уха девушки.
Получившуюся каштановую змейку он осмотрел довольно придирчиво и передал
одному из офицеров.
сказал он, уже обращаясь к остальным и, казалось, до времени потерял к
Овель всякий интерес.
указательным пальцем гнорра. Одна достопримечательность кабинета гнорра
ускользнула от него, спрятавшись за центральной колонной. Пыточный стул с
ремнями, которые обхватывают тела своих жертв, словно щупальца спрута.