Чтение 72–й страницы книги ~Салимов удел~

— Теперь, — сказал он, — твою сторону.

Марк потянул кверху, и изножье гроба легко поднялось. Лицо мальчика выразило радостное изумление:

— По-моему, я мог поднять его одним пальцем.

— Наверное. Наконец-то дела пошли по-нашему. Но действовать надо быстро.

Когда они проносили гроб в разбитую дверь, возникла угроза, что самая широкая его часть не пройдет, и Марк, пригнув голову, подтолкнул. Гроб с деревянным скрипом пролез, и его отнесли туда, где лежал накрытый шторами Евы Миллер Джимми Коди.

— Вот он, Джимми, — сказал Бен. — Вот эта сволочь. Ставь, Марк.

Он опять взглянул на часы. 6:45. Теперь свет, шедший из кухонной двери над их головами, был пепельно-серым.

— Сейчас? — спросил Марк.

Они переглянулись поверх гроба.

— Да, — ответил Бен.

Марк обошел гроб. Постояв над запертым, запечатанным гробом, оба нагнулись, дотронулись до замков, и те раскололись с таким звуком, будто треснула тонкая дощечка. Они подняли крышку. Сверкая обращенными к потолку глазами, перед ними лежал Барлоу.

Теперь это был молодой человек. Черные, блестящие, трепещущие волосы рассыпались по шелковой подушке, лежавшей в головах узкого обиталища вампира. Кожа лучилась жизнью. Щеки рдели, как вино. Из-под полных губ выступали полукружья похожих на слоновую кость, белых с желтыми прожилками зубов.

— Он.. — начал Марк, но так и не договорил.

К их ужасу красные глаза Барлоу заворочались в глазницах, наполняясь жизнью и издевательским торжеством. Взгляд вампира пересекся со взглядом Марка и уже не отпускал, мальчик провалился в него, его собственные глаза опустели и стали далекими.

— Не смотри на него! — крикнул Бен, но было слишком поздно. Он оттолкнул Марка в сторону. У мальчика вырвалось горловое хныканье, и он вдруг кинулся на Бена. Тот, захваченный врасплох, шатнулся и попятился. Миг — и руки мальчика проникли к нему в карман, зашарили в поисках револьвера Хомера Маккаслина. — Марк! Нечего…

Но мальчик не слышал. Лицо было пустым, как вымытая классная доска, из горла безостановочно несся скулящий звук, вой пойманного в ловушку очень маленького зверька. Он обеими руками вцепился в пистолет. Началась борьба — Бен пытался вырвать оружие из судорожно стиснутых пальцев парнишки и отвести от них обоих ствол.

— Марк! — рявкнул он. — Марк, очнись! Ради Бога…

Дуло дернулось вниз, к голове Бена, раздался выстрел. Молодой человек почувствовал, что пуля прошла у виска. Он схватил Марка за руки, лягнул, тот откачнулся назад и пистолет лязгнул об пол между ними. Мальчик, поскуливая, прыгнул к пистолету, но Бен изо всех сил дал ему в зубы, вскрикнув, словно сам получил удар. Марк упал на колени, а Бен пинком отшвырнул пистолет подальше. Марк попытался поползти за ним, но Бен опять ударил его.

Парнишка с усталым вздохом рухнул на пол.

Теперь силы оставили Бена, а с ними — уверенность. Он опять стал просто Беном Мирсом, и ему было страшно. Квадрат света в проеме кухонной двери выцвел до бледно-пурпурного, часы показывали 6:51.

Страшная сила потянула голову молодого человека, приказывая посмотреть на розового обожравшегося паразита, который лежал рядом с ним в гробу.

Смотри, смотри на меня, ничтожество. Смотри на Барлоу, который коротает столетия так, как ты коротаешь с книгой у камина часы. Смотри, смотри на великое творение ночи, которое ты лишишь жизни своей жалкой деревяшкой. Смотри, писака: я писал в жизнях человеческих, и чернилами мне служила кровь. Учти это и оставь надежды, сдайся!

«Джимми, я не могу. Поздно, он слишком силен…»

СМОТРИ НА МЕНЯ! Было 6:53.

С полу донесся стон Марка: «Ма? Мам, ты где? У меня болит голова… темно.»

Он придет ко мне на службу кастратом…

Бен завозился, вытаскивая из-за пояса кол, выронил его и страдальчески вскрикнул — это был крик полного отчаяния. Снаружи солнце покидало Иерусалимов Удел. Последние лучи косо падали на крышу дома Марстена.

Бен быстро поднял кол. Но где молоток? Где этот чертов молоток?

У двери в подпол. Он сбивал там замок.

Бен бросился на другой конец подвала и взял лежавший там молоток.

Марк, чей рот превратился в кровавую рану, приподнялся на локтях, утерся ладонью и тупо взглянул на кровь.

— Мама! — крикнул он. — Где моя мама?

6:55. Свет и тьма пришли в идеальное равновесие.

Подвал погружался во мрак. Бен побежал обратно, одной рукой стискивая кол, другой — молоток.

Раздался гулкий торжествующий хохот. Барлоу сидел в гробу, красные глаза полыхали адским торжеством. Они впились в глаза Бена, и тот почувствовал, что воля покидает его. Издав безумный судорожный вопль, он занес кол над головой и опустил, описав свистящую дугу. Заточенное острие пробило рубашку Барлоу, и Бен почувствовал, как кол входит в плоть.

Барлоу пронзительно закричал — этот жуткий крик боли был похож на волчий вой. Сила, с какой кол поразил цель, отбросила вампира в гроб, опрокинув на спину. Над краями гроба поднялись бешено машущие руки со скрюченными пальцами.

Бен ударил молотком, и Барлоу опять закричал. В левую руку Бена, мертвой хваткой державшую кол, вцепились леденящие могильным холодом пальцы. Извернувшись, Бен оказался в гробу, притиснув коленями колени Барлоу. Он уставился вниз, в изможденное ненавистью и болью лицо.

— ПУСТИ! — крикнул Барлоу.

— Вот тебе, гадина, — всхлипнул Бен. — Вот тебе, кровопийца, вот тебе.

Он опять ударил молотком. Вверх, на миг ослепив его, ударила струя холодной крови. Голова Барлоу моталась по шелковой подушке из стороны в сторону.

— Пусти, ты не смеешь, не смеешь, не смеешь этого делать…

Бен снова и снова ударял молотком. Из ноздрей Барлоу брызнула кровь. Вампир забился в гробу, как пронзенная острогой рыба. Скрюченные пальцы вцепились Бену в щеки, оставив на коже длинные царапины:

— ПУСТИ МЕНЯААААААААААА…

Бен еще раз ударил молотком по колу. Кровь, толчками выплескивавшаяся из груди Барлоу, стала черной. И началось растворение.

Происходило оно на протяжении двух секунд, слишком быстро, чтобы хоть раз в течение последующих лет поверить в него при свете дня, и все же достаточно медленно, чтобы вновь и вновь возвращаться в кошмарах с жуткой неспешностью замедленной съемки.

Кожа пожелтела, загрубела, покоробилась, как старая полотняная простыня. Глаза выцвели, заволоклись белой пленкой и провалились. Поседевшие волосы отпали, как кучка перьев. Тело под темным костюмом затряслось, осело, губы разлезлись, открывая в судорожном зевке провал рта, нос сполз книзу и, наконец, все это исчезло в кольце выступивших зубов. Ногти почернели, слезли, и остались только кости, еще украшенные кольцами, которые позвякивали и щелкали, как кастаньеты. Сквозь лен рубашки летела пыль. Лысая сморщенная голова превратилась в череп. Штанины, которым не на чем стало держаться, опали, словно в черный шелк обернули пару метел. На долю секунды под Беном оказалось извивающееся, страшным образом ожившее пугало, и молодой человек со сдавленным криком ужаса ринулся прочь из гроба. Но оторваться от последнего превращения Барлоу было невозможно, оно завораживало. По шелковой подушке из стороны в сторону мотался голый череп, разевая голые челюсти в беззвучном крике, которому нечем было придать силу — голосовых связок у Барлоу уже не осталось. Пальцы скелета плясали и прищелкивали в темноте, как марионетки.

Но это существо еще по-осьминожьи цепко держалось за жизнь — в гробу колыхались и кружились крохотные смерчи праха. А потом Бен неожиданно ощутил пронесшееся мимо дуновение, похожее на сильный порыв ветра, которое заставило его содрогнуться. В тот же миг все окна в пансионе Евы Миллер вылетели.

— Осторожно, Бен! — пронзительно крикнул Марк. — Осторожно!

Молодой человек резко обернулся и увидел, что они выходят из подпола

— Ева, Проныра, Мэб, Гровер и остальные. Их час настал.

Крики Марка набатом отдавались у Бена в ушах. Он сгреб мальчика за плечи и проорал в замученное лицо:

— Святая вода! Они не могут нас тронуть!

Крики Марка превратились в подвывание.

— Лезь по доске наверх, — велел Бен. — Давай. — Чтобы заставить паренька взобраться на доску, пришлось развернуть его к ней лицом и наградить шлепком по пятой точке. Убедившись, что мальчик взбирается наверх, Бен обернулся и посмотрел на них. На нежить.

— Ты убил Хозяина, — сказала Ева, и Бен готов был подумать, что в ее голосе прозвучала скорбь. — Как ты мог убить Хозяина?

— Я вернусь, — пообещал он. — За всеми вами.

Он пригнулся и, подтягиваясь на руках, полез по доске. Она застонала под тяжестью его тела, но выдержала. Добравшись до двери, Бен бросил вниз один-единственный взгляд. Теперь они столпились у гроба, молча заглядывая внутрь. Они напомнили ему людей, окруживших тело Миранды после столкновения с фургоном.

Оглядевшись в поисках Марка, Бен увидел, что тот ничком лежит у двери, ведущей на крыльцо.

Бен сказал себе: мальчик просто в обмороке, вот и все. Что вполне могло соответствовать истине. Пульс у парнишки бился сильно и мерно. Подхватив Марка на руки, Бен понес его в ситроен.

Он сел за руль, завел машину, выехал на Рэйлроуд-стрит, и тут его как обухом по голове ударило — начиналась запоздалая реакция. Ему пришлось подавить крик.

Зомби вышли на улицы.

Бена бросало то в жар, то в холод. В голове звучал дикий рев. Он свернул влево, на Джойнтер-авеню, и поехал прочь из Салимова Удела.

15. БЕН И МАРК

Один раз Марк очнулся, позволив ровному гудению ситроена вернуть себя к действительности бездумным и беспамятным. Наконец мальчик поглядел в окно, и очутился в грубых лапах страха. Было темно. Деревья по обочинам казались смутными пятнами, а встречные машины ехали со включенными фарами и габаритными огнями. У него вырвался невнятный сдавленный стон, и он схватился за крест, все еще свисавший с шеи.

— Расслабься, — сказал Бен, — мы за городом. До него двадцать миль.

Потянувшись через него (отчего машина чуть не вильнула), мальчик запер дверцу со стороны водителя, резко обернулся и запер свою. Потом медленно скрючился на сиденье. Ему хотелось, чтобы снова пришло небытие. Небытие было приятным. Приятное небытие безо всяких мерзких картин.

Ровный шум мотора успокаивал. Мммммммм. Как хорошо. Мальчик закрыл глаза.

— Марк?

Безопаснее не отвечать.

— Марк, с тобой все в порядке?

Ммммммммммммммммммм.

— …марк…

Издалека. Беды в этом не было. Вернулось приятное небытие, и мальчика поглотили серые тени.

Сразу за границей штата Нью-Хэмпшир Бен снял номер в мотеле, неразборчиво записавшись в книге как «Бен Коди с сыном». Марк зашел в номер, вытянув перед собой руку с крестом. Глаза метались из стороны в сторону маленькими затравленными зверьками. Крест он выпустил из рук только тогда, когда Бен закрыл и запер дверь, повесив на ручку свое распятие. В номере стоял цветной телевизор, и Бен немного посмотрел его. Два африканских племени затеяли войну. Президент простыл, но серьезной опасности не было. В Лос-Анжелесе какой-то мужчина сошел с ума и перестрелял четырнадцать человек. Служба погоды обещала дождь, а на севере Мэна — небольшой снег.

Салимов Удел мрачно спал, а по его улицам и проселочным дорогам напоминанием о зле бродили вампиры. Некоторые настолько отделились от смертных теней, что вернули себе зачатки хитрости. Лоренс Крокетт позвонил Ройялу Сноу и пригласил его к себе в контору сыграть в криббидж. Когда Ройял затормозил возле конторы и вошел, Лоренс с женой набросились на него.