толкая летательный пузырь перед собой так быстро, как только мог.
кто это?
увидел, что Реминт срезал у него веки и впустил какую-то кислоту ему в
глаза. Он заметил, что под бедрами Публия скопилась лужа крови. Видимо,
Реминт подрезал ему поджилки.
Публий и как долго он может прожить. Достаточно ли для того, чтобы
оказаться полезным Руизу?
запихнул туда летательный пузырь, царапая стены. Он поставил управление на
подъем и забрался на носилки, когда лифт пошел вверх. Он крепко держался
за ремни, которыми был привязан Публий, и сердце его не замедляло бешеной
работы, пока они не оказались гораздо выше того уровня, до которого Реминт
допрыгнул на глазах Руиза.
Если он мертв, он не может причинить нам вреда. Правда?
хотя воздух в лифте был жаркий и влажный.
куда бы то ни было?
вперед с тех пор, как он обнаружил Олбени. Встреча с Реминтом как-то
опустошила его запасы эмоций, лишила возможности чувствовать что-либо, и
теперь его переполняла какая-то скованность и онемение. Это могло
оказаться опасным. Он осмотрел порез на верхней части плеча, обнаружил,
что он сравнительно неглубок. Кровотечение превратилось в маленькую
струйку.
уверенным, что Тильдореаморс выполнит твою просьбу, сейчас, когда за тобой
больше не стоит никакая реальная сила, а пираты просто с пеной у рта не
хотят, чтобы кто-то покидал город?
принадлежит мне целиком, это генчированный дублет, совершенно как мой
Юбере.
его, и ты даешь ему приказания подчиняться мне во всех отношениях и
выполнять все мои приказания.
выбросил несколько ящиков и освободил место для Публия на его летательном
пузыре.
руку и неуверенно похлопал по тому, что находилось рядом.
спрятали собой носилки. - Если бы ты не был мне все еще нужен для того,
чтобы выбраться из Моревейника, я бы тут же перерезал тебе глотку и
скормил бы тебя маргарам.
невзирая на то, что ты победил Реминта. Наверное, ты его как-то
перехитрил...
Такое странное чувство...
пока что мне нравится смотреть, как ты страдаешь.
наверняка возместят все разрушения плоти, которые со мной произошли.
Правда, признаюсь, что хотел бы сохранить этот старый мозг. Мне в нем
удобно. Но времена меняются, и нам приходится приспосабливаться, правда?
глаза, на все еще презрительный и жестокий рот.
твоих клонов.
и замолчал.
пол, узкая скамья, койка, на которой она спала. Свет, который сочился с
потолка, был серый, ни яркий, ни мутный, разве что он немного потухал
иногда, и тогда она спала. Даже еда была серой и не имела вкуса.
втолкнул ее в эту камеру и запер двери. Она потеряла счет дням или, вернее
сказать, прекратила считать их. Много раз она просыпалась, не помня, что
засыпала, и тогда понимала, что ее усыпили специально. Она не знала,
сколько времени продолжались эти периоды бесчувствия, поэтому она
перестала об этом беспокоиться. Она впала в почти удобную апатию, которая
была гораздо лучше, чем постоянное беспокойство, уж не изменили ли ее
разум тем самым страшным образом, какой описывал Руиз Ав.
этого она предпочитала мысленно останавливаться на счастливых временах на
Фараоне, когда она была любимой дочерью царя. Она вспоминала сад своего
отца и те удовольствия, которые она делила со своими многочисленными
любовниками, разнообразные замечательные удовольствия, которые она могла
позволить себе по своему положению: изысканную пищу, лучшие вина, шелка и
драгоценности, обожание ее рабов.
чем ее теперешние серые обстоятельства. Только в снах, когда она видела
их, ей трудно было сохранять свою отстраненность от мира. В снах Руиз Ав
приходил к ней и умолял о прощении, а она притворялась, что принимает его
объяснения и извинения. Во сне она скрывала свою ненависть к нему и
обманывала его так успешно, чтобы сделать его совершенно слабым, и таким
образом как можно лучше отомстить за себя. Но сны терзали ее неописуемо,
поскольку она всегда просыпалась раньше, чем могла разбить его сердце так
же, как он разбил ее.
слабости, опечаленная тем, что сон кончился, что Руиз Ав снова ускользнул
от нее, пусть даже она ненавидела его и надеялась никогда больше его не
увидеть.
все, что произошло с ней до этого было своего рода чистилищем. Может быть,
она не выдержала это испытание и теперь была до скончания веков обречена
на эту серость? Руиз Ав мог на самом деле быть демоном разрушения, который
был специально послан, чтобы соблазнить ее. Ей казалось, что слишком много
свидетельств было тому, что так и обстоит в действительности дело.
искусственные ночи, сидя в темноте, вспоминая ослепительное солнечное
сияние Фараона.
и Руиз Ав появился на пороге, глядя на нее.
могла как следует его увидеть. Он оказался только силуэтом на фоне яркого
света в коридоре.
был ужасающе измучен, на впалых щеках выросла многодневная щетина, под
глазами залегли темные круги. Он казался гораздо старше. На нем была
какая-то странная одежда, вроде тех, которые носят рабы, и рукав его
куртки заскорузл от крови.
подбежать к нему. Но у него в руке было длинноствольное ружье, стало быть,
он не был пленником. В сложившейся ситуации все было так неоднозначно. Она
не могла представить себе, в чем же ее спасение на этой странной планете,
где зло столь гротескно разрослось, а предательство превратилось в высокое
искусство. Руиз Ав вернулся, но что это означало для нее? И можно ли было
ему доверять? Она боялась его почти так же сильно, как любила - и сердце
ее отяжелело от какой-то ледяной тяжести.