Чтение 72–й страницы книги ~Гиперион~

"Ты использовал нацистов как свое оружие. Они безумцы. Чудовища. Ты и
сам чудовище, будь Ты проклят".

"Нет".

Земля закачалась у него под ногами, и Сол рухнул на острые камни. Он
подумал, что это не так уж отличается от прикосновения к шершавой стене.
Камень величиной с кулак жег ему щеку.

"Авраам повиновался, и для него это был правильный выбор, - подумал
Сол. - Ведь этически Авраам сам был ребенком. В те времена все люди были
детьми. Правильным выбором для детей Авраама было стать взрослыми и
принести в жертву себя вместо детей. Каков же правильный ответ для нас?"

Ответа не было. Земля и небо перестали вращаться. Подождав немного,
Сол неуверенно встал, стер кровь и грязь со щеки и медленно побрел к
лежавшему внизу, в долине, городу.

- Нет, - сказал он Саре, - мы не поедем на Гиперион. Это неверное
решение.

- Ты предпочитаешь ничего не делать. - Губы Сары побелели, когда она
произносила эти слова, но голос оставался спокойным.

- Я предпочитаю не совершать ошибок.

Сара громко вздохнула и махнула рукой в сторону окна. Там во дворе их
четырехлетняя дочка каталась на игрушечной лошадке.

- Ты полагаешь, у нее осталось время, чтобы мы с тобой успели
совершить какую-нибудь ошибку... или вообще что-нибудь... совершить?

- Сядь, мать.

Сара не шевельнулась. На ее джинсах поблескивали крупинки сахара.
Солу вспомнилась обнаженная девушка, выходящая из фосфоресцирующей пены,
полоса которой тянулась за плавучим островом на Мауи-Обетованной.

- Мы должны что-то сделать, - сказала она.

- Ее осматривало больше сотни медицинских и научных специалистов. Ее
тестировали, зондировали, обследовали и мучили в двадцати научных центрах.
Я посетил святилища Шрайка во всех мирах Сети; меня там совсем не хотят
видеть. Мелио и другие эксперты по Гипериону из Рейхса утверждают, что в
учении Церкви Шрайка нет никаких упоминаний о болезни Мерлина, а у
туземцев Гипериона нет легенд ни о таком недуге, ни о способах его
излечения. Исследовательская группа провела на Гиперионе целых три года и
не нашла ничего. Продолжать работу им запретили. Доступ к Гробницам
Времени предоставляется теперь только так называемым паломникам. Даже
получить въездную визу на Гиперион практически невозможно. А если мы
возьмем туда Рахиль, поездка может ее убить.

Сол замолчал, переводя дыхание, и прикоснулся к руке Сары.

- Извини, что я повторяю все это. Но кое-что мы с тобой все же
сделали.

- Этого мало, - тихо отозвалась Сара. - А что, если мы поедем как
паломники?

Сол понурился.

- Церковь Шрайка выбирает свои ритуальные жертвы из тысяч
добровольцев. В Сети полно отчаявшихся глупцов, а возвращаются единицы.

- Ну вот, видишь, разве это не доказательство? - быстро прошептала
Сара. - Кто-то или что-то охотится за ними.

- Бандиты, - ответил Сол.

Сара покачала головой.

- Голем.

- Ты хочешь сказать, Шрайк.

- Это голем, - повторила Сара. - Тот, которого мы видим в нашем сне.

- Я не вижу в своих снах никакого голема. - Сол встревожился. - А
какой он?

- Помнишь те красные глаза? - ответила Сара. - Это тот самый голем,
которого Рахиль слышала тогда ночью в Сфинксе.

- Откуда тебе известно, что она слышала?

- Мне это снилось, - сказала Сара. - Мне это снится каждый раз перед
тем, как мы входим туда, где нас ждет голем.

- Значит, мы с тобой видим разные сны, - пробормотал Сол. - Почему ты
не рассказала мне это раньше?

- Я думала, что схожу с ума, - прошептала Сара.

Сол вспомнил о своих тайных беседах с котом и обнял жену.

- О, Сол, - Сара прижалась к нему еще крепче, - как больно видеть все
это. И как здесь одиноко...

Сол молчал. Они несколько раз пытались побывать дома - домом для них
навсегда остался Мир Барнарда: навестить родственников, друзей, но каждый
раз долгожданную встречу губило нашествие репортеров и туристов. В этом не
было ничьей вины. Через мегаинфосферу новости молниеносно распространялись
по ста шестидесяти мирам Сети, а чтобы удовлетворить свое любопытство,
достаточно было сунуть универсальную карточку в прорезь турникета на входе
в терминал и шагнуть сквозь ворота портала. Они пробовали уезжать без
предварительного уведомления и путешествовать инкогнито, но хитрить они не
умели, и все их уловки ни к чему не приводили. Через двадцать четыре
стандартных часа после их возвращения в Сеть репортеры были тут как тут.
Научно-исследовательские институты и крупные медицинские центры охотно
брали их под защиту своей службы безопасности, но тогда страдали друзья и
родственники. Рахиль по-прежнему оставалась сенсацией.

- Может, мы могли бы снова пригласить Тету и Ричарда... - начала
Сара.

- У меня есть предложение получше, - сказал Сол. - Поезжай-ка ты,
мать, сама. Тебе хочется повидать сестру, увидеть, услышать, вдохнуть в
себя запах дома... любоваться закатом там, где нет никаких игуан...
побродить по полям. Поезжай.

- То есть как это - поезжай? Одна? Оставить Рахиль...

- Чепуха, - возразил Сол. - Отлучиться два раза за двадцать лет...
собственно, сорок, если добавить и те счастливые дни до... в общем, два
раза за двадцать лет это вовсе не значит, что ребенок брошен без
присмотра. Удивительная мы все же семья - так долго живем вместе и все еще
не надоели друг другу.

Сара в задумчивости смотрела на стол.

- Ну, а эти репортеры, они меня не разыщут?

- Убежден, что нет, - ответил Сол. - Им нужна Рахиль. Если они будут
тебе досаждать, возвращайся. Но я готов держать пари, что ты спокойно
проведешь неделю дома и успеешь навестить всех, кого хочешь, прежде чем на
тебя набросятся охотники за новостями.

- Неделя! - У Сары перехватило дух. - Как же я могу...

- Еще как можешь! Мало того, ты просто должна поехать. Мне это даст
возможность проводить больше времени с Рахилью, а потом, когда ты
возвратишься, отдохнувшая, я смогу потратить несколько дней на свою книгу.

- Кьеркегор и что-то там?..

- Нет. Я тут затеял некую игру, и называется она "Проблема Авраама".

- Странное название, - сказала Сара.

- И проблема странная, - отозвался Сол. - А теперь иди и укладывай
вещи. Завтра проводим тебя в Новый Иерусалим, так что ты сможешь вылететь
до субботы.

- Хорошо, я подумаю, - сказала она не слишком уверенно.

- Ты давай укладывайся. - Сол снова ее обнял, а затем развернул лицом
к коридору и двери в спальню. - Ступай. Когда ты возвратишься, я подумаю,
что можно предпринять.

- Обещаешь? - спросила она, помедлив.

Сол ответил, глядя ей в лицо.

- Я обещаю, что сделаю это прежде, чем время уничтожит все. Я, ее
отец, клянусь, что отыщу выход.

Она кивнула, и Сол подумал, что за все эти месяцы не видел на ее лице
такого покоя.

- Пойду укладываться.

Вернувшись на следующий день из Нового Иерусалима, Сол отправился
поливать крохотный газон, оставив Рахиль с ее игрушками. Когда он снова
вошел в дом, розовый свет заката заливал стены, вызывая ощущение тепла и
покоя. Рахили не было ни в детской, ни в других ее излюбленных местах.

- Рахиль! - крикнул Сол.

Не получив ответа, он снова выглянул во двор, потом на улицу. Ни
души.

- Рахиль! - Сол кинулся было к соседям, но тут его внимание привлекли
еле слышные звуки, доносившиеся из стенного шкафа, который Сара
использовала как кладовку. Сол осторожно открыл дверцу.

Рахиль сидела под висевшей на плечиках одеждой и копалась в
принадлежащей Саре старинной деревянной шкатулке. Весь пол в шкафу был
завален фотографиями и голографическими чипами: Рахиль - ученица средней
школы, Рахиль в день поступления в колледж, Рахиль на Гиперионе, на фоне
ажурной стены скал. На коленях четырехлетней Рахили лежал
исследовательский комлог Рахили-аспирантки и что-то тихо бормотал. Сол
услышал этот знакомый голос молодой, уверенной в себе женщины, и сердце
его болезненно сжалось.

- Папа, - сказала девочка, подняв глаза, и ее тоненький голосок был
испуганным эхом голоса, звучавшего в комлоге. - Ты никогда не говорил, что
у меня есть сестричка.

- У тебя ее нет, малышка.

Рахиль нахмурилась.

- Значит, это мама, когда она была... не такая большая? Не-е, это не