Чтение 72–й страницы книги ~Солнечные стрелы~

день ты.

Галия в изумлении приоткрыла рот.

- Но... но это не лезет ни в какие ворота.

- Тогда прощай.

- Нет! - воскликнула Галия, хватая ее за руку.

С этой минуты они не расставались.

Благоговение Галии перед существом высокого ранга, которым ей
казалась Вэньи, выражалось вовсе не в трепете телесном или постоянном
заискивании, нет. Асанианская принцесса держалась весьма
непосредственно, была любопытна и говорлива, но стоило жрице чуть
сдвинуть брови или на секунду задуматься, как Галия мгновенно умолкала,
придерживала сенеля и отъезжала на задний план, очевидно, считая, что ее
новая подруга вступает в контакт с небесами или проводит сложнейшую
магическую работу.

Они стали делить на двоих постель, когда им случалось ночевать в
небольшом доме, и комнату, если дом оказывался большим. Вэньи опасалась,
что утонченной асанианке понадобится нечто большее, чем простое
человеческое тепло в холодные зимние ночи. Она краем уха слышала о
нравах, царящих в гаремах... Галия не выказывала никаких намерений зайти
дальше, чем следует, и вполне довольствовалась дружескими объятиями
спутницы. Она спала аккуратно и тихо, но первое время просыпалась, когда
Вэньи вставала прочесть молитву рассветным лучам. Впрочем, через
день-два она к этому привыкла, только едва шевелилась и что-то сонно
бормотала, если соседке случалось потревожить ее.

Когда Вэньи возвращалась с утренней службы, Галия обычно бывала уже
одета, а если что-то нарушало утренний распорядок жрицы, асанианка не
вставала с постели, пока не оставалась в комнате одна. Вэньи не задавала
лишних вопросов. Они дни и ночи проводят бок о бок, и девочке надо
иногда побыть в одиночестве.

Когда в ней проснулись первые подозрения, она не могла бы точно
сказать. Бледность ли щек Галии навела ее на мысль, что с ней не все
ладно, или то, что подружка почти перестала завтракать, не
притрагивалась даже к своим любимым ягодным пирожным. Однажды,
вернувшись с богослужения пораньше, Вэньи застала Галию склонившейся над
умывальным тазом. Маленькую принцессу тошнило, она виновато посмотрела
на жрицу.

- Вчера вечером я выпила слишком много вина. Секунда-другая, и мне
станет лучше.

Этот робкий дрожащий голосок мог обмануть кого угодно, только не
мага. Вэньи стало трудно дышать.

Айбуран, сукин сын, вонючий дикарь, северянин, он все знал или
догадывался обо всем! Мысленно она загнала его в двадцать седьмой круг
ада. Он предвидел такой оборот дел и не нашел ничего лучшего, как
взвалить эту обузу на ее плечи.

- Ты беременна, - сказала она. - Как давно?

Галия подняла голову. Она выглядела ужасно, но сердце Вэньи сжалось
вовсе не от сострадания к ней.

- Я думаю, шесть циклов, - сказала маленькая принцесса. - Может быть,
семь...

- Ты знала об этом еще в Кундри'дже?

Вэньи была абсолютно спокойна. Галия испугалась.

- Я... я сомневалась, - пробормотала она, - и потом накануне отъезда
у меня были месячные, они бывают на ранней стадии, не регулярно, но...

- Ты знала, - сказала Вэньи. - А он?

Принцесса позеленела.

- Ох, нет! - воскликнула она. - Только не говори ему. Пожалуйста. Он
отошлет меня обратно.

- И правильно сделает.

Вэньи негодовала. Ей хотелось схватить девчонку за плечи и хорошенько
встряхнуть, но она сдержалась. Это могло повредить плоду, завязавшемуся
в маленьком, узком, осыпанном веснушками теле.

- Я потеряла ребенка по дороге в Кундри'дж-Асан, но я о нем ничего не
знала. Ты знала и все-таки отправилась в путь?

- Все говорят, что это случилось с тобой совсем по другой причине.
Твое лоно было заклято. Тебя повредила магия, а не дорога.

Она говорила правду. Вэньи перевела дыхание.

- Что же ты думаешь делать теперь? Лгать? Прятаться, пока не подойдет
срок?

Галия, кажется, стала приходить в себя. Робкий румянец окрасил ее
бледные щечки.

- Я не хочу лгать. Я скажу ему обо всем... когда мы вернемся в
Кундри'дж... или прибудем в Ансаваар.

- Какой же я была дурой! Мне следовало давно обо всем догадаться!

- Ты ведь не скажешь ему ничего, нет? Я буду предельно осторожна, его
сыну ничто не грозит...

- Откуда ты знаешь, что это сын?

- Все женщины в нашем роду рожают сыновей-первенцев, Если он отошлет
меня в Кундри'дж, я умру.

И прекрасно, подумала Вэньи. Вот случай убить двух зайцев сразу. Но
тут новое соображение повергло ее в шок, изгнав из сердца демонов мелкой
злобы. Вэньи вдруг постигла, что ребенок был зачат именно в ту ночь,
когда она прогнала Эсториана от себя. Теперь ей приходится пожинать
плоды собственного сумасбродства.

Галия, казалось, не заметила новой перемены в состоянии подруги.

- Да, я могла бы остаться во дворце, но я знала, что не смогу рожать,
когда его нет рядом, я бы вся извелась, думая, что он покалечен или
мертв. Такое может произойти. Его ненавидят многие. Он, словно солнце,
освещает свой путь, но мрак вокруг него сгущается все сильнее.

Вэньи не была настроена выслушивать подобные измышления, как бы
романтично они ни звучали.

- Молись, - сказала она, - чтобы он не вздумал кликнуть тебя в одну
из тоскливых холодных ночей. Мужчины слепы, но не настолько, чтобы не
заметить очевидного. Он моментально все поймет.

- Этого не случится.

- Да? - иронически подняла брови Вэньи. - Ты так уверена в этом?

- Этого не произойдет... по крайней мере в ближайшее время.

Галия говорила убежденно. Что-то в ее тоне насторожило Вэньи.

- Что ты имеешь в виду?

Галия моргнула несколько раз и прищурилась, разглядывая лицо подруги.
Она была близорука, но, пожалуй, несколько перебарщивала, имитируя
подслеповатость. Или просто чувствами Вэньи сейчас руководила острая
неприязнь?

- Ты действительно ни о чем не догадываешься?

- О чем?

О чем еще ей нужно догадываться, когда самый главный секрет раскрыт?
Неприязнь Вэньи возрастала.

Галия заговорила. Медленно, уставив глаза в пол.

- В ночь прощания с нами он был... очень хорош. Весьма хорош, но...
без пылкости. Он продемонстрировал высокое искусство любви, но истощился
сразу. Точнее, он был уже истощен и... сильно исцарапан. Такое
впечатление, что он перед встречей с нами уже с кем-то был...

- Кто же она?

Вэньи гордилась собой, своей выдержкой. Она не закричала, не ударила
асанианку. Она сидит и разговаривает с ней спокойно и мирно.

- Какая-нибудь служанка из гарема?

- Это не женщина.

- Что?

Что она такое несет, эта конопатая дурочка? Не женщина. А кто же?
Юл-кошка или сенель? Эсториан никогда не поглядывал в сторону мужчин,
даже в те времена, когда правил Умбросом, а нравы этого княжества
славятся своей распущенностью даже в стране Девяти Городов. Лучшие певцы
королевства напрасно распевали под его окнами любовные серенады... Вэньи
замерла.

- Исцарапан? Ты говоришь, он был исцарапан?

- Не слишком сильно, - сказала Галия, уточнив с проклятым асанианским
спокойствием: - Не опасно для жизни. Просто уйма царапин в интимных
местах. И синяки...

Вэньи помертвела. Она была готова к чему угодно, но к этому - нет. О,
бог и богиня, что происходит?

- Кто же это? - Она не осознавала, что кричит. Галия успокаивающе
тронула ее за руку.

- Я тоже ничего подобного не ожидала. Однако он все же пошел по этому
пути.

- Кто?

- Черный плащ, - сказала Галия. - Его оленеец. Разве ты не замечала
его? Он строен, высок и, думаю, очень хорош под вуалью. И, наверное,
молод. Молодость и красота привлекают мужчин.

У Вэньи подкосились ноги, она села на край кровати. Она же все
видела. И отвергала то, что видит. Ни одна магия не обнаружит того, чего
человек не желает обнаружить. Император и его тень. Они стали
любовниками. Это не случайная связь лорда с вассалом. Они никогда не
разлучаются. Их объединяет страсть. И что-то еще, чему она пока не
находит названия.

- Не стоит переживать, это пройдет. - Галия потрепала ее по руке,
глаза асанианки светились неподдельным сочувствием. - Это совсем не
опасно. Оленеец отважен и смел. Он присягал трону. Он уже спас однажды
ему жизнь, хотя и явился в покои позже, чем погибший южанин. Он сумеет
его защитить, когда придет время.

- Молись, - сказала Вэньи, - молись своим желтоглазым богам, чтобы
твои слова оказались правдой.