Чтение 72–й страницы книги ~Странник. Оружие возмездия~

решится не каждый. Очевидно, перевелись отдающие приказ. Где-то в городе толпа
облепила танки, московский спецназ захватил телебашню и куковал, дожидаясь
новых приказов, а здесь, на окраине, стояла гробовая вязкая тишина.

В дверь позвонили условным звонком. Лежавшие в комнате беззвучно вскочили
на ноги и заняли боевые позиции согласно расчету. Максимов убедился, что группа
готова оказать отпор, махнул рукой Жиле, приказав занять позицию на кухне. А
сам подошел к двери.

Дважды стукнул ногтем. В ответ ударили четыре раза. Максимов спрятал
пистолет за спину и открыл дверь. Свет упал на лицо вошедшего мужчины, и
Максимов узнал полковника Гусева. Сегодня у него резко выпирали скулы, а под
глазами лежали серые тени. Выглядел он осунувшимся и злым.

"И тебе досталось!" - подумал Максимов.

- Каскад, - произнес пароль Гусев, но как-то небрежно, словно пустую
формальность.

- Курс, - ответил Максимов.

Гусев осмотрел бойцов, застывших в комнате.

- Командир и заместитель - за мной. - Он первым пошел в кухню.

Жила был замом Максимова, поэтому ему уходить из кухни не пришлось.

- Пакеты. - Гусев протянул руку.

Максимов с Жилой переглянулись. Требование сдать пакеты, которые надо
вскрыть, получив сигнал к выступлению, означало только одно: сигнала не будет.

Максимов достал из-за пазухи пять конвертов с печатями, передал Гусеву.

Полковник проверил сохранность печатей. Поднес к конвертам зажигалку

Они втроем смотрели, как горит плотная бумага, а вместе с ней и то, во что
все еще хотелось верить: родина и честь.

Гусев бросил горящие комки в раковину. Подождал, пока бумага сгорит
полностью, пустил воду.

- Вот так, мужики, - бесцветным голосом произнес он.

Максимов и Жила промолчали.

Гусев достал какой-то бланк, протянул им вместе с ручкой.

- Автограф на память, - с грустной усмешкой сказал он.

Документ подтверждал, что полученные в штабе пакеты уничтожены без
вскрытия в присутствии трех человек.

- Ждите команды на отход, - сказал Гусев, ответив на не заданный вопрос. -
Проводи.

Максимов пошел следом по узкому коридорчику.

У дверей Гусев повернулся и одними губами прошептал:

- Ты уходишь из армии. Желательно со скандалом. Приказ Навигатора,-добавил
он.

Максимов обратил внимание, что пальцы Гусева на косяке сложены в знак
посланника - указательный и безымянный вместе, а большой отведен в сторону.
Показавший такой знак имел право отдать приказ от имени Навигатора.

"Будет вам скандал", - решил Максимов. На душе было так погано, что и без
приказа Ордена он был готов хоть сейчас расплеваться с родной армией, где никто
уже не рискует отдавать приказы.

Через час на конспиративной квартире дым стоял коромыслом. Максимов лично
руководил загулом. Чтобы не подставлять ребят, лично сходил к ближайшему
ларьку, закрытому по случаю военного переворота, сбил замок и конфисковал для
нужд армии ящик водки. Сначала по телефону, а потом по рации с ними пытались
связаться из штаба. Но группа упорно на связь не выходила.

Лишь следующим вечером прибыл офицер в сопровождении двух рослых
сержантов.

- Что за бардак?!-от самых дверей начал орать он;- Сдать оружие и бегом в
часть! Бегом, я сказал!

Группа в этот момент в разной степени опьянения И в различных позах
валялась на полу вокруг ковра, превращенного в скатерть-самобранку.

- Слушай, командир, - начал Максимов, по-пьяному растягивая слова. -
Закрой матюгальник. На своих людей голос повышаю только я.

Все затихли, ожидая, что произойдет дальше.

- Я - подполковник Елисеев, старший офицер особого отдела, - с апломбом
представился тот. - А ты кто такой?

- Капитан Максимов, разведотдел штаба округа. - Максимов обвел рукой, в
которой держал вилку, застолье. - Сотоварищи.

- Говно ты, а не капитан!-бросил Елисеев. Максимов все время оставался
трезвым, от нервного напряжения водка никак не брала.

"Пора, - решил он. - Лучшего кандидата, чем эта гнида особистская, не
пришлют".

- А повторить рискнешь? - спросил он с мягкой улыбкой.

Жила знал, что следует за такими ласковыми улыбками командира, и подался
вперед, пытаясь остановить.

Но Елисеев уже открыл рот. Правда, ничего произнести не успел.

Вилка, взвизгнув в воздухе, воткнулась в косяк у него над головой.

Максимов сидел, сложив ноги по-турецки, вставать из такой позиции
неудобно. Поэтому он сделал кувырок вперед и из него уже вышел в прыжок. Ударом
ноги припечатал Елисеева к стене.

За спиной у Максимова загалдели его бойцы, а те двое, что привел с собой
Елисеев, не поняли, зачем повскакивали на ноги люди в камуфляже без знаков
различия, и, грохоча сапогами, бросились вниз по лестнице. Максимов сгреб за
грудки Елисеева и швырнул за порог.

Встряхнул руками, сбрасывая напряжение. Не оглядываясь бросил:

- Собираем манатки, мужики. Концерт окончен.

Елисеев посмотрел на фотографию Максимова. Бросил ее в папку.

- Этого козла после событий в Вильнюсе с треском выгнали. Хотели под
трибунал отдать, да кто-то из Москвы заступился. - Он раскурил новую сигарету.
- Смотри, всплыл!

- Ты же знаешь, что у нас не тонет? - подыграл Егоров. - И хорошо
устроился, между прочим. Помощник депутата Государственной думы, как в справке
указано.

Елисеев зло прищурился, но промолчал.

На столе зазвонил телефон.

- Да! - Елисеев развернул кресло, чтобы было легче пройти к двери,
подумав, что кто-то из подчиненных предупреждает о подходе.

- Федор Геннадиевич, срочная информация, - раздался в трубке взволнованный
голос. - Только что по линии милиции прошло сообщение: в морге убит эксперт,
проводивший вскрытие пострадавшего у кафе "Причал".

Лицо Елисеева на мгновенье застыло. Егоров испуганно поджал ноги и
приготовился встать.

- Вот это да! - Елисеев бросил трубку. Раздавил в пепельнице только что
прикуренную сигарету.

- Что-то случилось? - насторожился Егоров. Елисеев развернул кресло к
сейфу, протянул руку, достал пистолет. Бросил на полку папку с аналитической
запиской: Громко захлопнул дверцу и запер ее на ключ.

- Извини, мне надо в город, - бросил он, пряча пистолет в кобуру. - По
Максимову я позже приму решение, ладно?

Егоров взял со стола свою папку с фотографиями Максимова. Помахал ею на
прощание и вышел.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

МЕРТВЫЙ ДОМ

СЕРЫЙ АНГЕЛ

На улице уже вовсю припекало полуденное солнце. Легкий ветерок играл
листвой. Асфальт успел высохнуть до белесого цвета, от вчерашнего дождя
остались лишь редкие лужи и особенный свежий запах. Злобин с наслаждением
набрал полные легкие воздуха.

От кабинетной духоты И табачного смрада немного побаливала голова.

"Полчаса на обед, полчаса на здоровый сон", - решил он и резво сбежал со
ступенек. Он второй год взял за правило при любых обстоятельствах устраивать
часовой перерыв на обед. Сразу же ощутил пользу и стал насильно выгонять
молодых следователей из прокуренных кабинетов. Сам в их годы был трудоголиком,
считал, что ни на минуту нельзя отвлекаться от борьбы с преступностью. Потом
скрутила язва, и за месяц в больнице с ужасом осознал, что и без его личного
участия все в мире идет своим чередом: преступники ходят надело, граждане мочат
друг друга в пьяных драках, чиновники хапают взятки, а опера исправно
отлавливают криминальный элемент. Болезнь позволила по-новому взглянуть на себя
и свою роль в этом мире. Оказалось, никакой он не воин, а простой пахарь,
корчующий сорняки. Только сколько ни лопатить их, все равно прорастают. Значит,
доля такая - пахарская, крестьянская. И подходить стало быть, к работе надо
соответственно. С умом, терпением и смирением.

Злобин остановился у своей "Таврии" и удивленно присвистнул. Утром
припарковал машину как попало, заняв сразу два места, а сейчас она стояла по
всем правилам, перпендикулярно тротуару, зажатая двумя "Волгами".

Из черной "Волги" высунулся водитель, приветственно кивнул головой с
огромной лысиной.

- Здорово, Сан Саныч! - Злобин узнал личного водителя председателя
Гвардейского райсовета.

- Андрей Ильич, без обид, мы твой кабриолет малость передвинули,
-предупредил Сан Саныч.

- Это как, интересно знать? - Злобин ревниво осмотрел машину.

- Не подумай плохого, Андрей Ильич! На руках оттащили. - Водитель высунул
огромную лапу с тугими короткими пальцами. - Нежно сделали, будь уверен.

- Один? - усомнился Злобин.

- Не. Вчетвером. А что? В ней весу, ты меня извини, как в моей теще. И
толку столько же.

- Ладно, -махнул рукой Злобин. -Спасибо, что вообще за угол не уволокли.

- Мы же законы знаем. Три метра - угон. Или угон запора считается
хулиганством? - Водитель сверкнул в улыбке рядом металлических коронок.

- Ошибаешься, голубь! Поправка к закону вышла. Теперь назвать "Таврию"