Чтение 72–й страницы книги ~Ожерелье королевы~

- Вы.., меня.., любили! - подхватив на лету эти слова, воскликнула
королева. - Значит, вы меня больше не любите?

- Ваше величество!

- Я ни о чем вас не спрашиваю, Андре... Да будет проклят монастырь,
если он так скоро гасит в сердцах воспоминания!

- Не обвиняйте мое сердце! - поспешно возразила Андре. - Оно мертвое.

"Боже мой! - подумала встревоженная королева. - Неужели я потерплю
поражение?"

- Ах, ваше величество, дорогая моя госпожа! Оставьте эту монахиню -
ее не принял даже Бог, обнаружив, что у нее еще чересчур много
недостатков, - Он, Который не отвергает немощных телом и духом! Оставьте
меня с моим страданием в моем уединении, оставьте меня!

- То, что я хотела вам предложить, взяло бы верх над всеми вашими
жалобами на унижения! Брак, о котором идет речь, сделал бы вас одной из
самых знатных дам во Франции.

- Брак! - пролепетала ошеломленная Андре.

- Вы отказываетесь? - проговорила королева, все более и более падая
духом.

- О да, отказываюсь, отказываюсь!

- Андре... - начала было Мария-Антуанетта.

- Я отказываюсь, ваше величество, я отказываюсь! Решив, что королева
уходит, Андре удержала ее за платье.

- По крайней мере, ваше величество, - сказала она, - окажите мне
величайшую милость и назовите человека, который пожелал на мне жениться.
Всю жизнь я так страдала от унижений, что имя этого благородного
человека...

На лице ее появилась горестная улыбка.

- ..стало бы бальзамом, который отныне я проливала бы на все раны
моей гордости Королева заколебалась, но ей было необходимо довести дело
до конца.

- Это господин де Шарни, - промолвила она тоном печальным и
безразличным.

- Так это за господина Оливье вы хотите выдать меня замуж? Да?
Скажите, ваше величество!.. О, я согласна, согласна! - вскричала Андре,
вне себя от восторга. - Так это меня он любит!.. Он любит меня, как я
его любила!

Мертвенно-бледная, трепещущая королева с глухим стоном отпрянула.
Подавленная, она упала в кресло, а обезумевшая Андре целовала ей колени,
платье и обливала слезами ее руки, обжигая их горячими поцелуями.

- Когда мы едем? - наконец спросила она, как только слова у нее
пришли на смену вздохам и приглушенным крикам.

- Идемте, - прошептала королева; она чувствовала, что жизнь ее
покидает, и ей хотелось перед смертью спасти свою честь.

Глава 27

ГЛАВА, В КОТОРОЙ ОБЪЯСНЯЕТСЯ, ПОЧЕМУ БАРОН ПРИБАВИЛ В ВЕСЕ

В то время, как королева решала судьбу мадмуазель де Таверне в
Сен-Дени, Филипп, чье сердце было растерзано всем, что он узнал, всем,
что открыл, спешил с приготовлениями к отъезду.

Покончив с приготовлениями, он приказал известить де Таверне-отца,
что ему нужно с ним поговорить.

В течение трех или четырех месяцев барон все прибавлял в весе, чем он
гордился; это нетрудно понять, если мы примем в соображение, что высшая
степень тучности в таком человеке, как он, является признаком
абсолютного довольства.

Филипп не ждал, что отец, узнав о его решении, проявит чрезмерную
чувствительность, но не ждал и особого равнодушия.

Однако он пришел в величайшее изумление, услышав, что барон с
ликующим смехом кричит:

- Ах Ты, Господи! Он уезжает! Он уезжает!.. Филипп остановился и с
недоумением посмотрел на отца.

- Я был в этом уверен, - продолжал барон, - я готов был биться об
заклад!.. Прекрасно сыграно, Филипп, прекрасно сыграно!

- Отец, - ледяным тоном заговорил Филипп, - я не понимаю ни слова, ни
единого слова из того, что я имел честь от вас услышать.

- Где ты спрячешь лошадей? - продолжал старик, уклоняясь от прямого
ответа. - Твою кобылу легко узнать. Смотри, чтобы ее здесь не увидели,
когда тебя встретят на... А кстати: ты делаешь вид, что уезжаешь. Куда
же?

- Я проеду через Таверне-Мезон-Руж.

- Отлично... Превосходно... Ты притворяешься, что едешь в
Мезон-Руж... Тут никто ничего не поймет... О да, это превосходно... А
все-таки будь осторожен: на вас обоих устремлено много взглядов.

- На нас обоих?!. На кого же?

- Видишь ли, - продолжал старик, - она - натура пылкая, и ее порывы
способны погубить все. Берегись! Будь благоразумнее, чем она...

- Послушайте, отец! - подавляя гнев, глухо проговорил Филипп. - Я
вижу, вы потешаетесь надо мной. По правде говоря, это не очень-то
милосердно!

- Я не знаю существа правдивее и сдержаннее тебя! - с досадой
воскликнул отец. - И я не знаю никого, чьи меры предосторожности были бы
более уязвимы! Разве не скажут люди, что ты боишься, как бы я тебя не
выдал? А ведь это было бы очень странно!

- Отец! - выйдя из себя, вскричал Филипп.

- Прекрасно! Прекрасно! Храни свои секреты про себя. Держи в тайне,
как ты снял домик у бывшего Охотничьего замка!

- Я снял Охотничий замок? Я?

- Держи в тайне свои ночные прогулки с двумя прелестными подругами!

- Я?. Мои ночные прогулки... - бледнея, пролепетал Филипп.

- Держи в тайне свои поцелуи.

- Отец! - обезумев от ревности, прорычал Филипп. - Отец, да замолчите
же!

- Повторяю еще раз: все, что ты сделал, ты сделал превосходно, я это
узнал, я тебе и сказал!.. А ты что же, подозревал, что я знаю?.. Черт
побери! Это должно было бы внушить тебе доверие. Твоя близость с
королевой, твои удачные действия, твои экскурсии в купальни Аполлона -
Боже мой! Не бойся же меня, Филипп... Доверься мне!

- Это ужасно, отец! - закрыв лицо руками, воскликнул Филипп.

Все, о чем отец узнал, все, о чем он догадался, все, что
недоброжелатели приписывали де Роану, а люди осведомленные лучше - графу
де Шарни, барон относил к своему сыну. Для него Филипп был тем, кого
королева любила и кого она постепенно, незаметно возводила на высшие
ступени фавора. Вот от этого-то полного удовлетворения и прибавил в весе
за какие-нибудь несколько недель де Таверне.

В то мгновение, когда Филипп бросил свирепый взгляд на неумолимого
старика, со двора особняка донесся стук колес.

Послышался крик Шампаня:

- Мадмуазель! Это мадмуазель!

- Это сестра! - пробормотал Филипп, он пришел в совершенное
изумление, когда узнал Андре, выходившую из кареты, - ее освещал факел
привратника.

В ту же минуту во двор с шумом въехала другая карета.

- Его сиятельство граф Оливье де Шарни! - крикнул выездным лакеям
привратник.

- Проводите его сиятельство в гостиную - его примет господин барон, -
сказал Филипп Шампаню. - А я пройду в будуар и поговорю с сестрой.

Двое мужчин медленно спустились по лестнице.

"Зачем сюда приехал граф?" - спрашивал себя Филипп.

"Зачем сюда приехала Андре?" - думал барон.

Глава 28

ОТЕЦ И НЕВЕСТА

Гостиная особняка находилась в главном корпусе, на первом этаже.
Слева от нее находился будуар с выходом на лестницу, которая вела в
апартаменты Андре Справа была другая, малая гостиная, через которую
проходили в большую.

Филипп первым вошел в будуар, где его поджидала сестра. Еще в
вестибюле он пошел быстрей, чтобы поскорее очутиться в ее объятиях.

Как только он отворил двойную дверь будуара, Андре обвила его шею
руками и поцеловала его с таким радостным видом, от которого давно уже
отвык этот печальный влюбленный, этот несчастный брат.

- Я вернулась навсегда! - в восторге воскликнула Андре.

- Тише, сестренка, тише! - сказал Филипп. - Стены этого дома не
привыкли к радости, а кроме того, в соседнюю гостиную сейчас придет
некто, и он может тебя услышать.

- Некто? - переспросила Андре. - Кто же это?

- Слушай, - отвечал Филипп.

- Его сиятельство граф де Шарни! - объявил выездной лакей, провожая
Оливье из маленькой гостиной в большую.

- Он! Он! - вскричала Андре и еще нежнее принялась ласкать брата. - Я
отлично знаю, зачем он к нам приехал!

- Знаешь?

- Филипп! Позволь мне подняться к себе в апартаменты. Королева
привезла меня домой слишком скоро, мне надо сменить мое скромное
монашеское одеяние на туалет.., невесты!

Вымолвив это слово на ухо Филиппу и сопроводив его поцелуем, Андре,