Таймс-сквера. Это был не Гай Ломбарди, но нечто близкое к нему.
Золотой Берег - Твои родители знают? Подобная идея изумила его:
собаку съел. - И небрежно добавил:
довольно сильно хлопнул меня по спине.
если ты думаешь, что она поедет с тобой, то ты живешь иллюзиями. Она
готовится к поступлению в колледж. Друг, она слишком серьезно к этому
относится.
себя так, как если бы оказался посреди огромного минного поля:
вступительных экзаменах.
пути? - Он пристально посмотрел на меня. - Ты ведь не будешь так поступать,
да?
этого я хотел бы меньше всего.
Кристины. Это был верный ход. Он расслабился.
тоже есть колледжи, если ей так они нужны. Мы поженимся, Дэннис. У нас будут
дети и все прочее дерьмо.
помешает. - Смех оборвался. - Что она говорила о Кристине?
волноваться. Если еще раз увидишь ее, то скажи, что я позвоню ей. Или
поговорю, когда начнутся занятия в школе.
думал о Ли. А потом подумал об Уэлче, о Реппертоне, Трелани. Стэнтоне.
Ванденберге и о Дарнелле.
***
какой-то момент я взял себя в руки и задал вопрос, которого избегал до тех
пор:
где танцевали пары, с ног до головы осыпанные блестками конфетти.
чем успеет слишком многое рассказать. Это я так думаю.
говорить, что они могут убить, даже если ты просто посмотрел на их женщину
не так, как нужно, - а иногда, если посмотрел так, как нужно. Может,
колумбийцы с ним и расправились. Хотя он вообще не смотрел на их женщин. -
Он помолчал и добавил:
как начался Новый год. Правда, Дэннис.
как "выпьем по баночке пива". Прежний Эрни так не говорил.
момент встречи с Кристиной. Днем это мне казалось необходимым шагом - самому
прочувствовать атмосферу его машины.., если там была какая-нибудь особая
атмосфера. Теперь моя идея казалась мне пугающей и безумной. Я чувствовал
хрупкость того, что скрывал от Эрни, и больше всего боялся за Ли.
Он еще не спит.
Эрни, а затем его левый глаз глумливо подмигнул мне. - Если не считать
запаха гнили.
***
на то, что придут Майкл с Региной и наша поездка отложится еще на какое-то
время. Меня не покидало воспоминание о том дне, когда Эрни и Лебэй ушли в
дом, а я решил посидеть за рулем Кристины.
он). Я хотел было заметить, что дорожные патрули не станут слушать его
оправданий насчет новогодней ночи и встречи с другом, но потом передумал. Мы
вышли на улицу.
Эрни.
осторожно поставил костыли на нижнюю ступеньку и стал переносить на них
тяжесть своего тела. Внизу лестница была запорошена снегом, и я
поскользнулся. Острая боль пронзила левую ногу, кость которой еще не совсем
срослась. Эрни подхватил меня.
выпустил мою руку и обошел Кристину со стороны капота. Я взялся за ручку
дверцы, и меня охватил смертельный страх. Потому что до того момента я в
глубине души все-таки не верил в это. И еще потому, что моя рука вдруг
ощутила прикосновение к чему-то живому. Я будто дотронулся до кожи спящего
зверя. И он мог проснуться. И взреветь от ярости.
почему стал опасным, зловонным пристанищем какого-нибудь могучего демона?
Какой-то адский дом на колесах, куда после смерти Лебэя вселилась его
проклятая душа? Я не знал. Я знал только то, что был подавлен ужасом и
страхом. И я не думаю, что мог бы справиться со своим ужасом.
Открыв дверцу, я вперед спиной забрался в машину и руками втащил в нее свою
негнущуюся ногу. Сердце стучало в груди, как пневматический молот. Я
захлопнул дверцу.
разогретым. И на меня обрушился запах, который, казалось, исходил отовсюду:
тошнотворный, одуряющий смрад смерти и тления.
***
которому заняла у нас десять или двенадцать минут, если не сказать, что все
это было похоже на бегство из сумасшедшего дома. Я знаю, что не могу быть
объективным: уже одно воспоминание о той поездке приводит меня в состояние,
близкое к помутнению рассудка, - я начинаю чувствовать одновременно жар и
холод, лихорадочную дрожь и слабость. Я не могу отделить то, что было на
самом деле, от того, что стало результатом моих более поздних размышлений; у
меня нет четкой границы между субъективным и объективным, между правдой и
галлюцинациями ужаснувшегося сознания. Единственная вещь, в которой я могу
быть уверен, заключается в том, что я не был пьян. Это я знаю точно, потому
что все остатки хмеля - если они вообще были после двух банок пива - вышибло
из моей головы, как только машина тронулась с места.
***