слово.
слово.
сообщить суду, почему вы избрали именно ату непотребную тему для своей
работы?
канонам, изволили назвать их, - ведь вы питаете к ним такое уважение и так
восхищаетесь ими. Они постоянно прибегали к этой теме.
менее это правда. Например, Тициан, самый старый из старых итальянцев - он
дожил до девяноста девяти лет и был погребен с великой пышностью, хоть и
был художником, - неоднократно использовал эту тему, причем наиболее яркое
свое выражение она получила в "Похищении Европы". Его же кисти принадлежит
"Похищение сабинянок" - одна из знаменитейших в мире картин; потом есть
еще картина Прудона "Похищение Психеи". Все эти полотна висят в Лувре, вы
там, конечно, бывали и не можете не согласиться со мной, что эта галерея
пользуется весьма почтенной репутацией. Да взять хотя бы одну только тему
соблазнения Данаи - она была использована Тицианом, Корреджо и
Рембрандтом. Правда, этот последний не принадлежал к старой итальянской
школе, однако был небезызвестным художником, а у него Даная изображена в
виде женщины, которая лежит на постели, совершенно нагая и ничем не
прикрытая.
проступили багрово-красные пятна, и он взглянул на судей, как бы взывая о
помощи. Председатель, посовещавшись со своими коллегами, посмотрел сквозь
очки на Стефена.
усмешкой он ответил:
напряженно следивший за происходящим, даже не улыбнулся. Он увидел, как
судья вспыхнул от досады, и понял, что Стефен испортил все дело. Шарп,
который не дремал, быстро воспользовался благоприятным моментом:
никакого отношения к делу. Вернемся к разбираемому вопросу. - И он
повернулся к Стефену: - Вы признаете, что намеренно нарисовали эту сцену?
полотно - случайно?
предупредить вас, что считаю тон ваших ответов совершенно недопустимым.
вы меня считаете: ведь именно в этом меня и обвиняют.
вопрос о том, почему он изобразил сиену изнасилования.
которые сопутствуют всякой войне, однако быстро забываются и изглаживаются
из памяти или, что еще хуже, прославляются во имя патриотизма.
в подобных преступлениях?
палачом и варваром?
судей. - Ведь мы не обвиняем мистера Десмонда в трусости.
точнее, в мирное, время хорошо известны и говорят сами за себя. Но я
больше не буду этого касаться, раз вам так угодно. Однако, - и он снова
повернулся к Стефену, - я хотел бы задать вам еже один вопрос. Какое вы
имеете право навязывать пашен мирной богобоязненной общине свой
извращенный взгляд на жизнь?
выражали протест против войны - и Калло, и Делакруа, и Верещагин. В
литературе - Толстой и Золя. Это же стремился отобразить в своих офортах
"Ужасы войны" Гойя.
больших художников.
тяжкую жизнь художника, с ее разочарованиями и лишениями, и сейчас не был
бы вынужден выслушивать ваши дешевые издевки.
чтобы строить из себя мученика, вы бы лучше отвечали на вопросы. Вы вот
употребили слово "ужасы". Зачем вам понадобилось их изображать?
гонится свора псов, Стефен забыл всякую осторожность. - Я хотел, чтобы мои
картины ошеломили зрителей и навсегда отбили у них охоту воевать.
вас так удивляет реакция публики?
я не удивляюсь. Все новое в эстетической мысли и ее воплощении всегда
вызывало издевки. Всякий значительный сдвиг в искусстве подвергался
сначала осмеянию и порождал яростные нападки невежд. Но я ни о чем не
жалею. И если бы мне пришлось писать эти картины заново, я написал бы их
точно так же.
ответчика, в котором нет ни капли раскаяния. Думаю, мне нет надобности
что-либо к этому добавлять.
смолкли. Председатель полистал какие-то бумаги и уже отнюдь не
сочувствующим взглядом посмотрел на Стефена сквозь очки.
заявление суду.
говорить.
голова, неудержимо захотелось присесть, но сержант, дотронувшись до его
плеча, дал понять, что садиться не разрешается.
записи и обменявшись несколькими словами с другими судьями, а также
секретарем, поднялся для вынесения приговора.
недопустимые выходки кое-кого из присутствующих - с чрезвычайным
долготерпением всю аргументацию сторон. Мы также с необыкновенным тщанием
изучили вещественные доказательства - картины. И мы не можем признать
разумным тот довод, что, коль скоро эти панно являются превосходными
произведениями искусства, они не могут в соответствии с положениями закона
считаться непристойными. Во-первых, кто со всею непреложностью докажет
нам, что эти работы действительно превосходны? Их автор - никому неведомый
художник, совершенно неизвестный у себя на родине. Это не Констебл и не
Лендсир. Это и не сэр Джошуа Рейнольдс. Если же подходить к его
произведениям с обычной меркой, то, скажем, с точки зрения такого простого
человека, как я, их никак нельзя назвать шедеврами. Краски какие-то
кричащие, все туманно, запутанно, ни изящества, ни утонченности. Нет, этим
картинам, по-моему, далеко до шедевров. И потом, даже если предположить,
что перед нами шедевры, это, как я уже пытался доказать, не исключает их
непристойности. Ведь с каким бы мастерством ни была написана картина, если
она посвящена похотливой или грязной теме, она подпадает под положения
закона. Образно говоря, это будет шедевр непристойности.
обвиняемого, осмелившегося их выставить, говорит не в его пользу. Вместо
того чтобы стремиться выполнить пожелания тех, кто дал ему заказ, время от
времени советоваться с ними и пытаться создать произведения, вполне
приемлемые для них и для всех порядочных граждан нашего города - а ведь
для их блага и просвещения прежде всего и были заказаны эти панно, -
обвиняемый умышленно задумал и создал такие картины, которые, как он сам
сейчас признал, не могли не вызвать возмущения публики. Короче говоря, он
задался целью шокировать зрителей, вызвать у них чувство отвращения - и
вполне преуспел в этом.