секретной организацией не может быть названо гласным в обычном смысле слова.
Теперь снова собрались те же сановники, скрытые теми же мантиями и масками,
как это было описано в одной из предыдущих глав. Несходство заключалось
только в характерах судей и подсудимого. Лампу поставили так, что свет ее
падал на определенное место, куда предполагалось поместить обвиняемого, меж
тем как часть зала, где находились инквизиторы, была освещена тускло, что
весьма гармонировало с их мрачными и таинственными обязанностями. За дверью,
через которую обычно вводили узника, послышался звон цепей - верный знак
того, что дело предстояло серьезное. Вот двери распахнулись, и браво
предстал перед неизвестными ему людьми, которые должны были решить его
судьбу.
подсудимый, - то теперь при виде всей этой мрачной обстановки он не выказал
ни испуга, ни удивления. Лицо его было бледно, но спокойно, и держался он с
большим достоинством. При его появлении по залу пронесся шорох, затем
воцарилась глубокая тишина"
посредником между судьями и обвиняемым.
и находится сейчас в ссылке на одном из отдаленных островов или несет
какое-то другое наказание?
своих бумагах.
осмелился вновь заговорить, не взглянув предварительно на судей.
ремесло гондольера?
последнее время тебя обвиняют в каждой насильственной смерти.
тревогой, подобающей каждому правительству, отечески пекущемуся о своих
гражданах, прислушивались они к подобным разговорам. И если тебя так долго
оставляли на свободе, то лишь потому, что не хотели поспешным и
непроверенным решением запятнать мантию правосудия.
его лице появилась такая ядовитая и многозначительная улыбка, что секретарь
тут же уткнулся в бумаги, словно намереваясь хорошенько в них разобраться.
развязку нашего повествования, ибо и в его времена власти прибегают ко
всякого рода тайным и явным махинациям, возможно, лишь не столь жестоким.
продолжал секретарь, - и ради спасения жизни граждан Венеции Тайный Совет
сам взялся за это дело. Знал ли ты некоего Антонио Веккио с лагун?
раньше.
утвердительно кивнул. Младший член Совета, пораженный этим безмолвным
признанием браво, повернулся к своим коллегам те важно склонили головы в
ответ, и немой разговор прекратился.
пристальное внимание Совета.
синьор!
рыбак, взял бы первый приз?
спросил секретарь, не скрывая удивления.
волнение. - Мои товарищи отреклись от меня, а ведь умение владеть веслом -
моя гордость с самого детства и до сего дня.
вопрос с большей откровенностью, - сказал он.
вершит судьбы государства. Итак, признаешь ли ты свою вину?
мантии какую-то бумагу и удалился. После небольшой паузы стражникам
приказали увести подсудимого.
словно стремясь не упустить случая и высказать все, что его мучило, - прошу
милосердия! Позвольте мне навестить одного заключенного, который сидит в
камере под свинцовой крышей! У меня есть для этого серьезная причина. И я
прошу вас как людей, как отцов разрешить мне это!
слышали, о чем просил Якопо. Третий - это был Соранцо - подошел ближе к
лампе, желая как следует рассмотреть человека, пользующегося столь дурной
славой, и пристально глядел на выразительное лицо браво. Тронутый его
взволнованным голосом и приятно удивленный выражением лица Якопо, сенатор
приказал исполнить его просьбу.
готовы привести его обратно в любую минуту.
Совета, поспешно вышел. Маленькая процессия, следовавшая из зала инквизиции
в летние камеры ее жертв, печально характеризовала этот дворец и
правительство Венеции.
отделенным от покоев дожа лишь тонкой стеной, которая, подобно показной
стороне государства, за внешней пышностью и великолепием скрывала убожество
и нищету. Дойдя до тюремных камер, расположенных под крышей, Якопо
повернулся к стражникам:
милость.
Якопо, - к умирающему отцу...
кандалах?
слова. Один из них снял с него цепи и знаком пригласил идти дальше.
Осторожно ступая, Якопо прошел в конец коридора и вошел в камеру, никем не
сопровождаемый, потому что стражникам было неинтересно присутствовать при
свидании браво с его отцом, происходившем к тому же в нестерпимо душном
помещении, под раскаленной свинцовой крышей. Дверь за ним закрылась, и
камера снова погрузилась в темноту.
очутившись в страшном обиталище несчастного узника. По тяжелому дыханию,
донесшемуся до него, Якопо определил, где лежит старик: массивные стены со
стороны коридора не пропускали в камеру свет.
закрыть мне глаза...
благословить твою мать и сестру, Да будет воля божья!
Якопо услышал, как отец стал шептать молитву, и опустился на колени перед
его ложем.
покидаем землю.."
один... Дай мне твою руку, мой бедный Якопо...
молился за этот час: первый раз - за (рою душу, второй раз - за мать, а
третий - за тебя!