вы не слышали о девушке, которую должны нынче вечером повесить за попытку
отравить свою мать?
эта казнь - дело моих рук.
мы молча действовали одними и теми же средствами, разве это лучше всего не
доказывает, что мы созданы друг для друга? Спешим, толпа собирается, сейчас
наших сестер приведут к эшафоту, пойдем насладимся их последними
мгновеньями.
жертв.
послужила нашим страстям!
мне ту же услугу, и мы, глядя в лорнеты на обвязанные веревкой шеи обеих
наших потаскух, залили бедра друг друга спермой как раз в тот миг, когда
бедные игрушки нашего злодейства благодаря нашим заботам умерли самой
ужасной смертью.
ничего слаще этого.
когда угасающие страсти потребуют более сильных стимулов?
станем воздерживаться от удовольствий в призрачной надежде прожить подольше,
ибо это полнейшая чепуха.
ней.
собственными руками. И благодаря этому двойному злодеянию я провел ночь в
море уединенных наслаждений в тысячу раз более острых, нежели те, что
предлагает нам распутство в окружении самых сладостных предметов своего
культа.
решил продать то немногое, что имел. Это должно было дать мне средства на
три или четыре года приличного существования. Затем я собрался
попутешествовать, оставил в пансионе дочь, рожденную кузиной, с намерением
когда-нибудь бросить ее в жертву своим удовольствиям, и отправился в путь.
Полученное мною образование давало мне возможность найти место учителя, хотя
я был еще слишком молод для этого; я приехал в Дижон и в этом качестве
устроился в доме советника парламента, у которого было двое детей: сын и
дочь.
сладострастных упражнений, и в своем воображении я уже видел вокруг себя
многочисленных жертв своей страсти в лице порученных мне воспитанников. Ах,
как будет приятно, думал я, злоупотреблять доверием родителей и наивностью
их чад! Какое благодатное поле открывалось для этого чувства внутренней
озлобленности, которое меня пожирало и требовало отомстить самым жестоким
способом за оказываемое мне расположение! Надо поскорее напялить на себя
мантию философии, и она вскоре станет для меня прикрытием всех пороков...
Такие мысли одолевали меня в двадцать лет.
сразу оказал мне самое полное доверие. Мне предстояло заняться воспитанием
пятнадцатилетнего юноши по имени Сюльпис и его сестры Жозефины, которой было
только тринадцать. Признаюсь вам, друзья мои, без всякого преувеличения, что
никогда до тех пор не встречал я столь красивых детей. Поначалу на моих
уроках присутствовала гувернантка Жозефины, затем эта предосторожность
показалась хозяину излишней, и оба прелестных предмета моих страстных
желаний оказались в полном моем распоряжении.
своих слабых стороны: во-первых, огненный темперамент, во-вторых, чрезмерную
страсть к сестре. Прекрасно! Так подумал я, как только обнаружил это,
теперь-то я совершенно уверен в успехе. О милый мальчик! Как я желаю разжечь
в тебе факел бурных страстей, и твоя очаровательная наивность послужит мне
фитилем.
Мольдана я готовил первые атаки: поцелуй в губы, рука, будто случайно
засунутая в панталоны, очень скоро обеспечили мой триумф. Сюльпис находился
в адском возбуждении и при четвертом движении моих пальцев плутишка обрызгал
меня спермой. Я тут же сторицей отплатил ему. Боже мой, какой зад! Передо
мной был зад самого Амура: какая белизна! Какое изящество! Какая
упругость!.. Я осыпал его жаркими ласками и принялся сосать его небольшой
очаровательный член, чтобы дать мальчику необходимые силы выдержать новый
натиск. Сюльпис вновь пришел в возбуждение, я поставил его в соответствующую
позу, увлажнил языком отверстие, которое жаждал обследовать, и за три
движения оказался в его заднем проходе; конвульсия, встряхнувшая его тело,
возвестила о моем торжестве, и скоро его увенчали потоки семени, сброшенного
в глубину задницы моего прелестного ученика. Воспламенившись страстными
поцелуями, которыми я, не переставая сношать его, покрывал свежие сладостные
уста моего прекрасного любовника, спермой, которой он поминутно окроплял мне
руки, я снова ощутил твердость в чреслах, и четыре раза подряд мой мощный
орган оставил в его потрохах неоспоримые свидетельства моей страсти к нему.
И тут случилось невероятное: по примеру школяра из Пергамо Сюльпис посетовал
на мою слабость.
тебя загоняю. Мы ляжем вместе, никто не будет нам мешать, и в постели я
надеюсь доказать тебе свою силу, которая вряд ли тебя разочарует.
насладился тобой, и с глаз моих спала повязка; я достаточно познакомил
слушателей со своим характером, чтобы вы поняли, что с исчезновением иллюзии
в моем сердце разгоралось новое желание, утолить которое могло только
злодейство. Однако я сделал над собой усилие: Сюльпис десять раз подвергся
содомии, отплатил мне пятью заходами, еще семь раз пролил мне в рот и на
грудь свою кипящую сперму и на следующее утро оставил меня в чувствах,
которые, надо сказать, были далеко не в его пользу.
половину добычи, и чтобы присовокупить к ней Жозефину, мне требовалась
помощь Сюльписа. Через несколько дней после наших последних утех я заговорил
с ним о его сердечных делах.
девушкой, но мне мешает робость, и я не смею признаться в своих чувствах.
ничего плохого в том, чтобы желать свою собственную сестру, напротив, чем
теснее наша связь с предметом нашего желания, тем больше оснований
удовлетворить его, ибо нет ничего священнее страстей, и противиться им -
большой грех. Я уверен, что ваша сестра испытывает к вам те же чувства,
какие сжигают ваше сердце, смело признавайтесь ей и увидите, с какой
радостью она вам ответит; однако не надо долго тянуть, так как решительность
есть залог успеха: кто щадит женщину, теряет ее, кто действует решительно,
может рассчитывать на победу, и впредь остерегайтесь давать дамам время на
размышления. Только в одном я опасаюсь за вас: я имею в виду любовь. Вы -
пропащий человек, если вздумаете играть в метафизику. Запомните, что женщина
создана не для того, чтобы любить ее, у нее нет никаких достоинств, дающих
ей право претендовать на это: она существует лишь для нашего удовольствия,
только для этого она и дышит. И только под таким углом зрения вы должны
рассматривать вашу сестру, сношайте ее на здоровье, а я помогу вам по мере
своих возможностей. Чем больше воздержанности, тем больше детской слабости:
добродетель губит юношу, только порок красит его и служит ему.
дело. С того дня я старался создать для него благоприятную обстановку и
вскоре убедился, что самые первые его попытки были чрезвычайно успешны,
однако, оставаясь в плену у робости, он не сумел ими воспользоваться. Он был
любим - это все, что он знал достоверно, и несколько стыдливых поцелуев были
тому залогом. Когда я попенял Сюльпису за его непростительную
неповоротливость, он сказал:
проклятые юбки меня смущают.
очаровательному юноше, - этот признак негодного, слабого и презренного пола
дает нам понять еще лучше, как низко должен ценить его всякий разумный
мужчина. Задери повыше юбки, которые тебя отпугивают, и насладившись, ты
лучше оценишь то, что под ними скрыто. Но не ошибись, - продолжал я с тайной
ревностью, желая сохранить для себя содомитские розы восхитительнейшего
зада, который предполагал у Жозефины, - и помни, что не между ягодицами, а
спереди, между бедрами, природа поместила храм, где мужчина должен воздавать
почести женщинам. Вначале ты испытаешь небольшое сопротивление, но пусть оно
еще сильнее распалит тебя: толкай, дави, разрывай, и очень скоро ты
восторжествуешь.
была сделана, и что в изящных руках своего брата прекраснейшая из дев
наконец сделалась женщиной. Оказалось, что Сюльпис вовсе не испытал того
пресыщения, последствия которого были столь устойчивы во мне, и после
первого наслаждения влюбился в сестру в тысячу раз сильнее, и я, снедаемый
ревностью, увидел, что мне не остается иного средства для достижения цели,
кроме хитрости и коварства. Я спешил: мой ученик мог получить от своего
воображения советы вкусить блаженство в том месте, где я собирался сорвать
первые цветы, а этого я бы никогда не простил ему. Их свидания происходили в
Семенова Мария
Андреев Николай
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Корнев Павел
Корнев Павел