своей женитьбой, вы написали завещание, по которому отказали парижским
приютам четверть вашего состояния.
выделить эту четвертую долю, пришлось провести опись и ликвидацию вашего
имущества. Супруга ваша не постеснялась обмануть бедняков. В описи, где она,
без сомнения, сочла излишним показать наличные деньги и драгоценности,
указано лишь незначительное количество серебра, обстановка же оценена в одну
треть подлинной ее стоимости, - чтобы увеличить долю графини или чтобы
уменьшить суммы пошлины, а также потому, что обычно оценщики произвольно
устанавливают стоимость имущества; по этой описи все ваше состояние
определено было в шестьсот тысяч франков. Ваша вдова имела по закону право
на половину имущества. Все было ею назначено к продаже, затем вновь ею же
приобретено, на всем она сумела получить выгоду, а приютам досталось
всего-навсего семьдесят пять тысяч франков. Далее, поскольку казна также
выступила в роли вашего наследника, ибо супруга ваша не упоминалась в
завещании, император особым указом вернул вашей вдове часть денег,
причитавшуюся государству. На что вы, собственно говоря, имеете право?
Только на триста тысяч франков, за вычетом расходов.
что ваше дело совсем не такое простое, как вам казалось. Быть может, госпожа
Ферро даже пожелает оставить себе часть, отданную ей императором.
данных обстоятельствах, я полагаю, и для вас и для графини наилучший выход -
пойти на мировую. Вы получите состояние более значительное, чем то, на
которое вы имеете законное право.
таком положении всегда найдется женщина, которая более подойдет к вам, чем
бывшая ваша жена, и сумеет сделать вас счастливым. Я собираюсь нынче же
заехать к графине Ферро, чтобы позондировать почву, но мне не хотелось
предпринимать этот шаг, не предварив вас.
раз нет! Вы загубите все дело.
не хотите понять одного. Я небогат, я еще до сих пор не расплатился за свою
контору. Если суд и разрешит вам получить известную сумму в счет ваших
будущих благ, то лишь после того, как признает в вас графа Шабера,
награжденного большим офицерским крестом Почетного легиона.
простодушно воскликнул Шабер.
платить адвокатам, получать и оплачивать решения суда, подмазывать судебных
приставов, да и жить к тому же надо. Одни только предварительные расходы
составят двенадцать--пятнадцать тысяч франков. У меня их нет, я буквально
изнемогаю под тяжестью чудовищных процентов, которые выплачиваю лицу,
ссудившему мне деньги на приобретение конторы. А вы? Где вы возьмете такую
сумму?
медленно скатились по его морщинистым щекам. Перед картиной этих трудностей
он почувствовал все свое бессилие. Общество и правосудие душили его, как
мучительный кошмар.
во весь голос: "Я - полковник Шабер! Тот самый Шабер, который сражался под
Эйлау!" Бронза и та меня признает[349].
непременно имейте на руках составленный по всей форме документ, объявляющий
недействительным акт о вашей кончине. Нынешние чиновники рады смести с лица
земли приверженцев императора.
перед собой невидящими глазами, охваченный беспредельным отчаянием. Воинский
судебный устав прост, он не знает никакой волокиты, он ведет к решениям
крутым, но почти всегда справедливым. Шабер знал только это правосудие.
Узрев перед собой лабиринт всяческих трудностей, куда ему предстояло
вступить, взвесив, каких расходов потребуют эти странствия, старый солдат
почувствовал, что той его силе, которая присуща лишь человеку и зовется
волей, нанесен смертельный удар. Он понял, что для него немыслимо таскаться
по судам, что в тысячу раз ему легче остаться бедняком, нищим, поступить
простым кавалеристом в какой-нибудь полк, если только его туда примут.
Физические и моральные страдания уже поразили его тело в самых
чувствительных его органах. Его подтачивал один из тех недугов, для которых
медицина не нашла еще имени, они не имеют постоянного очага и гнездятся в
нервной системе, являющейся, повидимому, самым уязвимым местом нашего
организма; эту болезнь можно бы назвать "сплином несчастия". Как бы серьезен
ни был этот невидимый, но тем не менее реально существующий недуг, при
счастливом стечении обстоятельств излечиться от него возможно. Но достаточно
какого-нибудь непредвиденного препятствия, какой-нибудь новой неожиданности,
чтобы сломить ослабевшие пружины, породить нерешительность в действиях,
необъяснимые, непоследовательные поступки, нередко наблюдаемые физиологами у
людей, раздавленных горем, - и самый могучий организм окажется потрясенным
до основания.
участливо обратился к нему:
скажите: можете ли вы целиком положиться на меня, слепо повиноваться тому,
что я сочту для вас наилучшим?
человек, идущий на смерть?
имени? Разве я перенесу это?
полюбовному соглашению и уничтожим акт о вашей смерти и акт о вашем браке,
дабы вы могли восстановить свои права. С помощью связей графа Ферро вам
удастся исходатайствовать зачисление в списки армии с генеральским чином, и
я не сомневаюсь, что вы добьетесь пенсии.
не падайте духом! Если вам понадобятся деньги, можете рассчитывать на меня.
проводить своего гостя и, прислонившись к стене, молча следил за ним
взглядом. Как и все люди, не искушенные в тонкостях правосудия, он страшился
этой нежданной борьбы.
какой-то человек, - он, очевидно, поджидал на улице Дервиля и,
действительно, окликнул его. Это был старик в синей куртке, в сборчатом
балахоне, вроде тех, которые обычно носят пивовары, и в меховом картузике.
Его худое морщинистое лицо имело какой-то бурый оттенок, но на скулах был
смуглый румянец от тяжелого труда и постоянного пребывания на воздухе.
он к Дервилю, коснувшись его локтя, - но я вижу, что вы - друг нашего
генерала.
кто вы такой? - подозрительно спросил поверенный.
будь у меня одно единственное помещение, я его отдал бы ему. Сам спал бы в
конюшне. Человеку, перенесшему этакие муки, да который к тому же еще учит
моих ребят грамоте, генералу, египтянину, первому лейтенанту, под началом
которого я служил... Подумать только! Я устроил его у себя как только мог
лучше. Я делил с ним все, что у меня было. Конечно, это не бог весть что:
молоко, хлеб, яйца... Ничего не поделаешь, на войне - по-военному...
Поверьте, я от чистого сердца! Только он нас обидел...
средствам, и он это понял. Разогорчился старик и решил сам ходить за
лошадью. Я ему говорю: "Помилуйте, генерал..." А он мне в ответ: "Экая
важность... Неохота лентяйничать, я уж давненько всему научился!" А я,
видите ли, выдал вексель под мое заведение некоему Градо. Вы, сударь, о нем
слыхали?
вас обидел?
что меня зовут Луи Верньо; жену мою довел до слез. Он узнал от соседей, что
мы еще не внесли ни гроша в погашение долга. Старый ворчун, не сказав никому
ни слова, собрал все денежки, которые вы ему давали, разнюхал, у кого наш