фразы дошли до него.
расположенном на бульваре Дрексель, 4605, от сжатия кровеносных сосудов в
результате удушения, каковое удушение было учинено негром Биггером Томасом
во время насильственного полового акта...
предумышленным убийством, и рекомендуем дело названного Биггера Томаса
передать в обвинительную камеру с предварительным содержанием обвиняемого
под стражей согласно существующим законам.
тюрьму и будут держать там до самого суда и казни. Наконец голос коронера
умолк. В зале зашумели, задвигали стульями. Биггер слышал шаги людей,
проходивших мимо самого его кресла. Он озирался с видом человека,
очнувшегося от глубокого сна. Макс взял его за локоть.
приду туда, и мы обо всем переговорим. Посмотрим, что можно сделать. А вы
пока не волнуйтесь. Как только можно будет, ложитесь и постарайтесь
уснуть. Хорошо?
с телом Бесси. Другие два полисмена, сидевшие рядом с ним, взяли его руки
и приковали к своим. Впереди и сзади его стояли еще по два полисмена.
мужчины и женщины молчали, когда он шел мимо, но стоило ему пройти, как
позади поднимался крик. Через центральную дверь они вошли в коридор. Он
думал, что его поведут обратно наверх, и сделал было шаг по направлению к
лифту, но его грубо рванули в сторону.
дома. Вся мостовая была забита народом. Дул резкий ветер. Среди общего
крика и воя он улавливал отдельные выкрики:
посреди мостовой. Куда он ни смотрел, везде стояли белые люди в синих
мундирах, с отливающими серебром бляхами на груди. Его втиснули на заднее
сиденье, вместе с двумя полисменами, к которым он был прикован за руки.
Запыхтел мотор. Он увидел впереди другую машину, которая круто взяла с
места и понеслась по солнечной улице, давая резкие гудки. За ней тронулась
другая. Потом еще четыре. Наконец дошла очередь и до той, в которой он
сидел. Позади он тоже слышал пыхтенье моторов и вой сирен. Он смотрел в
окно, но не узнавал домов, мимо которых они ехали. По обеим сторонам
мелькали белые лица с разинутыми ртами. Понемногу он начал
ориентироваться. Сирены выли так пронзительно, что его как будто несло
вперед волной звуков. Машина свернула на Стэйт-стрит. На Тридцать пятой
улице все кругом стало знакомым. На Тридцать седьмой он вспомнил, что в
двух кварталах отсюда находится его дом. Что делают сейчас его мать, и
брат, и сестра? Где Джек, и Джо, и Гэс? Шины свистели на гладком асфальте.
На каждом углу стоял полисмен, пропускавший машины без задержки. Куда его
везут? Может быть, он будет сидеть в тюрьме на Южной стороне? Может быть,
его везут в полицейский участок Гайд-парка? Они доехали до Сорок седьмой
улицы и свернули на восток, к Коттедж Гроув-авеню. На углу бульвара
Дрексель они снова свернули на север. Он наклонился вперед и замер. На
этой улице жил мистер Долтон. Что они хотят делать? Машины замедлили ход и
остановились у ворот знакомого особняка. Зачем его сюда привезли? Он
взглянул на лица полисменов, сидевших с ним рядом; они молча смотрели
прямо перед собой. Вдоль тротуаров, впереди и сзади, цепью стояли
полисмены с револьверами наготове. Все окна соседних домов были полны
белых лиц. Из ворот и подвалов выбегали люди и спешили к особняку.
Полисмен с золотой бляхой на груди подошел к машине, распахнул дверцу,
мельком глянул на Биггера и повернулся к шоферу:
подворотнях, в палисадниках, за спинами полисменов. Он услышал, как один
белый мальчик крикнул:
он стоял перед парадной дверью дома Долтонов, той самой дверью, у которой
он так смиренно ожидал с кепкой в руке почти неделю тому назад. Дверь
отворилась, его повели по коридору вглубь и потом на второй этаж, к
комнате Мэри. Ему вдруг не хватило воздуху. Зачем они привели его сюда?
Снова пот прошиб его с головы до ног. Надолго ли хватит у него сил, не
упадет ли он опять в обморок? Его втолкнули в комнату. Она была полна
вооруженных полисменов и репортеров с аппаратами наготове. Он огляделся;
комната была такая же, как в ту ночь. Вот кровать, на которой он задушил
Мэри. Часы со светящимся циферблатом на туалетном столике. Те же занавеси
на окнах, и шторы подняты до самого верха, как было тогда, когда он стоял
в двух шагах от окна и смотрел, как миссис Долтон в белой развевающейся
одежде, протянув руки, ощупью продвигается вперед в синеватом полумраке
комнаты. Он чувствовал на себе взгляды всех, и тело его цепенело,
наливаясь злобой и стыдом. Человек с золотой бляхой на груди, подошел к
нему и заговорил, негромко и мягко:
чтобы ты нам показал все, как было в ту ночь, потихонечку, не торопясь,
понимаешь? И пусть тебя не смущает, что эти джентльмены будут снимать.
Повторяй все движения, которые ты тогда делал...
что он вырос на целый фут.
сделает. Начинай.
кровати. Он с силой рванулся назад. Раскаленное кольцо сдавило ему горло.
Зубы были стиснуты так крепко, что заговорить он не мог бы, даже если б
хотел. Он прижался спиной к стене и опустил глаза, горевшие злобой.
глаза; лампочки сверкнули, и он понял, что его сняли так, жмущегося к
стене, с оскаленными зубами.
девушкой?
всех сил: "Нет, боялся! Боялся!" Но кто ему поверит? Так он и пойдет на
смерть, даже не попытавшись объяснить этим людям все, что он чувствовал в
ту ночь. Человек со звездой заговорил опять, но уже совсем другим тоном:
иначе поговорить, понял! Учти это. Ну, живо, марш к кровати и показывай,
как ты изнасиловал и убил девушку!
губами.
застрелили его, чтоб он мог освободиться от них навсегда. Подошел еще один
человек с золотой бляхой на груди.
того, как парадная дверь растворилась, он услышал приглушенный гул
голосов. Сквозь дверное стекло видно было, что во всю ширину улицы
толпятся белые, под солнцем, на холодном ветру. Его вывели на крыльцо, и
гул усилился; когда толпа увидела его, гул перешел в оглушительный рев и
продолжал нарастать с каждой минутой. Полисмены окружили его со всех
сторон и поволокли на мостовую, к машине.
полисмены оттащили. Вдруг что-то блеснуло перед ним в высоте; он поднял
голову. На крыше дома напротив пылал деревянный крест. Он сразу понял, что
это как-то связано с ним. Но зачем они жгут крест? Он смотрел, и ему
вспомнилось потное лицо черного проповедника, приходившего к нему утром в
камеру, и его торжественные и проникновенные слова об Иисусе, о кресте,
который есть у каждого из нас, и о том, как Иисус нес свой крест,
прокладывая путь, показывая пример смерти, любви и вечной жизни. Но такой
вот горящий крест на крыше он видел в первый раз. Может быть, белые люди
тоже хотят, чтоб он возлюбил Иисуса? Ветер раздувал пламя, и слышно было,
как оно гудит. Нет! Это нехорошо; нельзя жечь крест. Он стоял у машины,
ожидая, когда его втолкнут туда, и, не двигаясь, удивленно расширив глаза,
силился что-то вспомнить.
Корнев Павел
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Семенова Мария
Свержин Владимир
Бажанов Олег