Чтение 72–й страницы книги ~Образ врага~

В далеком восемьдесят третьем году майор Харитонов работал в так
называемом "жидовском" секторе.

Он занимался израильской организацией Сахнут, которая развернула на
территории СССР весьма активную нелегальную деятельность.

Агенты Сахнут не только помогали советским евреям, пожелавшим выехать на
историческую родину, но и всячески подогревали это желание в тех, кто еще
колебался. Они переманивали крупных ученых, в том числе и засекреченных,
устраивали нелегальные побеги из страны, подделывали документы, выкрадывали
печати и штамповали их на паспорта. В ход шли не только деньги и обещания
светлого будущего на земле обетованной, но и запугивание, разжигание
антисемитизма, распространение слухов о предстоящих еврейских погромах.
Именно Сахнут стоял в качестве одной из добрых фей-крестных у колыбели
национально-патриотического общества "Память".

Казалось бы, КГБ не должен был препятствовать еврейской эмиграции. "Да
пусть хоть все уедут, воздух чище станет", - говорили в кабинетах, в
курилках и в столовых. Говорили вполголоса, интимным шепотком, однако так,
чтобы другие слышали. Антисемитизм считался хорошим тоном. Он не выходил из
моды. Сами по себе цели сионистской организации Сахнут вовсе не
противоречили внутренним убеждениям большинства сотрудников КГБ вообще и
"жидовского" сектора в частности. Проблема состояла в другом. Уезжать или не
уезжать советские евреи должны были не по собственной прихоти, не по воле
некоей израильской организации, а с высочайшего соизволения главных органов
советской страны.

Агенты Сахнут тщательно отлавливались и судились за шпионаж и подрывную
деятельность. Из материалов, поступивших к Харитонову, следовало, что агент
Штази Карл Майнхофф связан с агентурой Сахнут в Москве. Цепочка была сложной
и непостижимой для постороннего понимания.

Контакты Штази и Сахнут проходили через Организацию освобождения
Палестины. Действовали все те же правила игры: крайне правые тесно контачили
с крайне левыми, сионисты сотрудничали с антисемитами. Крайним,
зарабатывающим деньги на этой своей кровавой "крайности", всегда по пути
друг с другом.

Их интересы совпадают. Чем круче конфликт, чем больше страха и крови, тем
им всем интересней.

Задача Харитонова в разработке Карла Майнхоффа прежде всего сводилась к
тому, чтобы через него выйти на нескольких серьезных агентов Сахнут в
Москве.

Но получалось черт знает что. То и дело вылезали совсем другие связи
хитрого немца: чеченская и азербайджанская мафия, украинские националисты,
русские национал-патриоты, прибалтийские неофашисты. К работе Харитонова это
отношения не имело. А делиться с другими отделами он не желал. Да в общем,
если честно, ничем конкретным поделиться не мог. Фиксировался, к примеру,
какой-нибудь любопытный контакт, но тут же ускользал, не подтверждался.

Харитонов держал немца в плотном кольце осведомителей. Кроме постоянной
московской любовницы, Алисы Воротынцевой, ему удалось завербовать еще
нескольких друзей и приятелей общительного аспиранта Майнхоффа. Велось
постоянное наружное наблюдение. Однако ни один контакт с агентурой Сахнут не
всплывал. А начальство торопило, трепало нервы, требовало конкретных
результатов.

И тут случилось невероятное. Майнхофф примитивно и нагло вышел на самого
Харитонова, встретился с ним лично и предложил сделку. Он сдает майору всю
известную ему агентуру Сахнут, а майор помогает оформить выездные документы
Воротынцевой.

- Я хочу на ней жениться, - сказал он, - мне надо, чтобы вы ее выпустили.

Харитонов сначала слегка опешил, потом потребовал, чтобы Карл назвал ему
имя расколовшегося осведомителя. Ведь только таким образом немец мог узнать
о существовании майора Харитонова. И Карл тут же назвал имя. Это был его
сокурсник по аспирантуре, хороший, добросовестный парень, который стучал на
Майнхоффа лучше всех, можно сказать, от души, не из страха, а ради будущей
карьеры.

- Он мне признался по пьяни, что завербован, и рассказал о вас,
простодушно заявил немец.

Харитонов спокойно обмозговал ситуацию и пришел к выводу, что она для
него выгодна со всех сторон.

Он наконец раскрывает нескольких крупных агентов Сахнут и докладывает об
этом начальству. Воротынцева уезжает в Германию, но из-под контроля не
выходит. Уж она-то никогда не расколется и будет продолжать работать на
Харитонова как миленькая. В этом майор не сомневался. Он ведь был тонким
психологом.

В общем, все складывалось отлично. Сделка была заключена к обоюдному
удовольствию. Вопрос о том, согласна ли сама Воротынцева стать женой
Майнхоффа и уехать с ним в ГДР, даже не поднимался. Смешно об этом говорить.
Ну какая нормальная советская девушка откажется выйти замуж за иностранца?

Агенты Сахнут, которых сдал Майнхофф, оказались настоящими, не липовыми.
Впоследствии Харитонов получил за эту удачную операцию звание подполковника.
Неожиданный отказ Воротынцевой выйти замуж за Майнхоффа явился глупым
неприятным сюрпризом для Харитонова, но не более. В общем он был вполне
доволен итогами своей работы. И все-таки что-то свербило в душе, не давало
покоя.

Только теперь, через многие годы, он понял, что именно. Все поступки
Майнхоффа и Воротынцевой не укладывались в обычные харитоновские схемы. Эти
двое жили и действовали по какой-то своей идиотской логике, которую
многоопытный Валерий Павлович совершенно не понимал.

Ну разве стоила Алиса Воротынцева такого риска, таких жертв? Майнхофф
ловко лавировал, талантливо ускользал со всеми своими связями и вдруг взял и
сам выдал агентуру, за которой так долго и безуспешно охотился Харитонов.
Сломался на девчонке. Ну спрашивается, чем она лучше других? Да, красивая,
неглупая. Но их ведь полно - красивых, неглупых. Бери - не хочу. Почему
Майнхофф так сильно захотел именно эту, единственную?

А Воротынцева? Ну с чего это вдруг она взяла и отказалась от такого
выгодного замужества? Конечно, ГДР - не совсем заграница, но все-таки. Любая
на eе месте вцепилась бы в немца мертвой хваткой.

Ну ладно, предположим, вожжа под хвост попала. Поссорились и расстались.
Бывает. Но тогда с какой стати она не сделала аборт, родила ребенка от
Майнхоффа, за которого отказалась выйти замуж? Ради чего рискнула стать
матерью-одиночкой в нашей-то счастливой советской стране?

И почему сейчас, через многие годы, Майнхофф опять рискует, уже ради
ребенка, о котором совсем недавно и понятия не имел?

Ну где здесь логика, спрашивается? Где здесь нормальные, понятные
человеческие мотивы - материальная корысть, тщеславие, инстинкт
самосохранения?

Харитонов злился и мучился, чувствуя себя на чужой территории. Здесь не
пахло знакомым, родным дерьмом низких страстей и страстишек. Пахло чем-то
совсем другим, чего Харитонов не желал понимать и принимать.

Все это было неприятно, но, разумеется, отступать он не собирался.
Валерию Павловичу необходимо было взять живого Майнхоффа. Так вышло, что на
этого немца была поставлена вся его дальнейшая карьера. А возможно, даже
жизнь.

Формально задание своего шефа, президента акционерного общества "Шанс",
он выполнил, коварные планы Подосинского раскрыл, шефу все подробно изложил.
Однако за этим заданием немедленно последовало другое. Выслушав доклад, шеф
занервничав, даже вытянул сигарету из пачки Харитонова, хотя был некурящим,
и стал ходить по кабинету из угла в угол.

- Возьми мне его, Валера, - сказал он, - очень тебя прошу.

- Кого? - сделав простодушное лицо, поинтересовался Харитонов.

Но президент акционерного общества "Шанс" не счел нужным ответить кого.
Он знал, что начальник охраны его прекрасно понимает.

- Это же гениальный ход, - бормотал президент, продолжая метаться по
своему просторному кабинету, - это же эксклюзив, Валера. Ты представляешь,
что будет, если немец станет свидетельствовать против Подосинского? Как
поступит Генаша Подосинский, когда узнает, что немец у меня, живой и готовый
все рассказать?

"Генаша выцарапает у тебя немца когтями, а потом ты сам погибнешь при
загадочных обстоятельствах", - усмехнулся про себя Харитонов, а вслух
произнес, печально покачав головой:

- Это невозможно. Это действительно гениально, но совершенно невозможно.

- Что именно? - Президент остановился, резко развернулся к Харитонову
всем корпусом. - Что именно невозможно, Валера?

- И то, и другое, - невозмутимо глядя ему в глаза, ответил Харитонов.
Во-первых, никому еще не удавалось поймать Майнхоффа. Даже убить его не
удалось, а это куда проще, чем взять живым. Но если предположить
невероятное, если все-таки вдруг повезет, он не станет свидетельствовать
против Подосинского.

- Ну есть ведь способы заставить, - не унимался президент, - деньги,
страх, боль, шантаж... ну я не знаю. Ты специалист, Валера.

- Сначала надо взять, а это невозможно.

- Ну, тогда грош тебе цена, полковник Харитонов, - процедил президент
сквозь зубы, - мне не нужен такой начальник охраны. Мне не нужен такой
человек.

Последнее прозвучало откровенной угрозой. Подумав несколько секунд,
президент смягчил тон:

- Валера, это не только мой шанс. Это наш с тобой шанс. Ты понимаешь,
дурья башка? Ну что ты уперся: невозможно, невозможно! - Последние слова он
произнес противным жалобным голосом, как бы передразнивая Харитонова.
Захочешь - сумеешь. Наверняка у тебя есть какие-нибудь хорошие крючки для
этого немца. Ведь есть?

- Я так сразу сказать не могу. Мне надо подумать.

- Ну и отлично. Думай. Действуй. Сконцентрируйся только на этом. Все
остальное побоку.

Харитонов не стал рассказывать шефу, какие у него имеются крючки. Зачем