торжества".
- Я сказала, что, пока не увижу его мертвым, буду считать его живым. Почему
ты мне не доставил труп? Почему?! Я хочу знать!
- Он был с охранником, - подал голос лежащий на полу.
- Уже слышала! Мы все уже слышали! Охранник был один. Вредлинский не
стрелял вообще. А вас, дармоедов, было пятеро.
- Да кто же знал, что этот жлоб так стреляет?! - Это уже кричал второй
"подследственный", пристегнутый наручниками к бетонному столбу, на который
опиралось перекрытие подвала. У этого морда тоже была разбита в кровь. - И
нюх у него, блин, и реакция, как у Рэмбо. Пахома он на перебежке подловил
наповал. Горгоню вообще на звук достал - еле кровь из бедра остановили. А
тут еще, е-мое, менты рядом проезжали... Короче, еле успели Пахома с
Горгоней в машину сунуть. А Князь ваш, блин, из-за баранки не вылезал,
чистюля гребаный!
- Знай свое место, хам!
Это произнес еще один присутствующий, поднявшись из потрескавшегося от
старости кожаного кресла, стоявшего в углу подвала, куда не доходил свет
тусклой лампочки. Этот высокий, остролицый, чисто выбритый пижон средних
лет утверждал, будто доводится правнуком князю Мещерскому, некогда
воспитывавшему последнего российского императора и его наследника. Правда,
Мещерским он числился только по французскому паспорту, а в российском,
польском и израильском у него стояли совсем другие фамилии. Как и на какой
Малой Арнаутской он сумел получить все эти ксивы, история умалчивала.
- Конечно, еще не хватало, чтобы благородный Князь выполнял за вас грязную
работу! - аристократически процедил гражданин четырех государств, а затем
подошел к пристегнутому "штрафнику" и произнес, уже не кривляясь, стальным
голосом:
- Но именно я, паскуды, ее за вас и выполнил! Я, Князь, этих козлов
бампером забодал. А вы, четверо чурбанов с пушками, ни хрена не сделали.
Пахом повел себя как лох - и схлопотал маслинку. Туда ему и дорога. Горгоня
проморгал, гаденыш, тоже получил, только жалко, что не в лобешник, а по
ходулям! А от вас с Федосом, фуфлыжников поганых, вообще один базар и
никакого дела, в натуре...
- А у шоссе-то? - завизжал пристегнутый. - Сам-то, блин, в машине остался,
когда мы на перехват побежали!
- Заткнись, рыло! - Князь совсем не по-аристократически ткнул оппонента
кулаком под ребра. И добавил чуть ли не с французским прононсом:
- Вы, Власта Дмитриевна, разбаловали эту чернь донельзя. По-моему, они
оборзели до крайней степени.
- Не балагурьте, Серж! Не до этого! - резко оборвала его руководительница
разборки, однако в ее скандальном уличном голосе появились нотки светской
учтивости. - По-моему, вы сами действовали недостаточно энергично.
- Так вы что, мадам, согласны с этой мразью? - возмутился Князь с истинно
аристократическими интонациями. - Вы тоже полагаете, что Князь должен был
шмалять, мочить и брать на себя 105-2а? С перспективой пожизненного на
острове Огняный? Гран мерси, мадемуазель, сейчас я имею 109-ю, это по
максимуму пятерка, мон плезир. Народ не уважает мокрушников, мон амур!
- Пуркуа па, мон шер? Если ситуация складывается, что нельзя по-иному, надо
стрелять. Мой батюшка, - Власта снова вошла в роль, стареющая мегера-гетера
опять превращалась в молодящуюся принцессу, - великий князь Дмитрий
Павлович, не чета вам, князюшка, но самолично свел со свету подлеца Гришку
Распутина. Так что можно и должно ради святого престола и великой истины!
КОЕ-ЧТО О ВЛАСТЕ МАНУЛОВОЙ
Мещерский поморщился: не хватало еще, чтоб эта выжившая из ума лахудра еще
разок пересказала историю своего высокородного происхождения. Великая
княгиня, с понтом дела!
Эмигрантка!
Насчет того, что Власта Дмитриевна - законная дочь члена царской семьи,
Серж иллюзий не питал. Это всякие лохи-тупари, которых он набрал в команду,
могут поверить, что стали "особами, приближенными к императрице". Ну, и
сама Власта, находящаяся на грани маразма, уже почти всерьез поверила в
собственную брехню.
А Князь - деловой человек, кандидат блатных наук как минимум. Он все об
этой стерве знает - от и до. Из очень достоверных источников. Фамилия ее
Манулова, папаша у нее был вроде бы русский, если не еврей, а мать - чешка.
Карга и впрямь старая - аж 1927 года рождения. Во время войны жила на
Украине и при немецкой оккупации вовсю крутила с фрицами. За это ее
спровадили лет на пять в Казахстан - как видно, не нашли доказательств, что
она в гестапо постукивала и потому не шлепнули. Когда выпустили, она,
зараза, кем только не была: и проституткой, и наводчицей, и аферисткой, но
ни разу крупно не попалась. Задерживали несколько раз, однако почему-то не
посадили. Князь мог с гарантией сказать - стучала, сука! Опять же
удивительно, что блатные при этом ее не раскололи и не почикали. Но самое
интересное состояло в том, что ей удалось при таком образе жизни сохранить
шикарную внешность. И на эту самую внешность клюнул во время Московского
фестиваля 1957 года один братский чех. Власта сразу вспомнила, что от
хохляцкой чешки происходит, - и усвистала с мужем поближе к западной
границе Варшавского Договора. Тридцать дет было - а смотрелась, как
картинка, Князь фотку видел свадебную.
Чех этот самый был нужен Власте только для того, чтоб выбраться из Союза.
При Хрущеве браки с иностранцами, тем более с социалистическими, криминалом
уже не считались. К тому же она еще в Москве, должно быть, прослышала, что
у суженого-ряженого есть родня в нейтральной и социал-демократической
Австрии, а сам будущий супруг нет-нет да и ездит в Вену по приглашению
любимой тетушки. Ну а у тетушки имеется сыночек, то есть двоюродный брат
счастливого супруга.
Что было дальше - ясное дело. Власта быстренько охмурила тетушкиного сынка,
разругалась с мужем, развелась - и стала австриячкой. Годик пожила,
выучилась шпрехать на "хохдойче", а потом развелась и с австрийцем. Из Вены
пришлось уехать, и пристроилась она на горнолыжный сезон официанткой в
гостиничном ресторане. А как известно, горные лыжи - "спорт миллионеров".
Вот тут-то Власта и ухватила свою жар-птицу за хвост. То есть хомутнула
очень богатенького Буратино, правда, не из Италии, а из Франции, так что
скорее Полишинеля или там Гиньоля.
"Гиньоль", или как его там в натуре звали, незадолго до того овдовел, на
баб ему не больно везло, тем более что он уже начинал седьмой десяток, - а
Власте еще и 35 не было. В общем, эта международная тварь очутилась в
Париже.
Тут она себя вела намного приличнее - от добра добра не ищут. Тем более что
прямых наследников у "Гиньоля", окромя нее, не оказалось, а деньжищ у него
было немерено. Правда, старикан от своего большого бизнеса сильно устал и
здоровьем ослабел. Само собой, Власта быстро скумекала, что он будет не в
претензии, если всеми делами станет ворочать она, стерва прожженная.
Образования у нее было - с гулькин нос, но ведь не боги горшки обжигают. В
два счета, безо всякой Сорбонны, сообразила, как тут можно делать деньги, и
пошла крутиться.
Постепенно она завела шашни и с эмигрантами разных "волн". Натуральные
беляки по большей части к тому времени уже вымерли, но кое-какие есаулы,
корнеты и поручики еще ковыляли помаленьку, а бывшие юнкера и кадеты совсем
браво смотрелись. Власта именно к ним тянулась, к "первой волне", потому
что среди "второй", то есть всяких там власовцев, полицаев и других
прохиндеев, запросто могли попасться землячки, которые ее немецкой
подстилкой помнили, а среди "третьей", то есть диссидентов-триссидентов,
фарцовщиков, спекулянтов и других узников совести, можно было невзначай
встретить граждан, которых Власта крепко кинула во время своих послевоенных
афер.
Вначале Власта на тусовках "первой волны" появлялась просто как приложение
к своему супругу. А его все бывшие князья и графья страсть как уважали за
толстый кошелек. Конечно, добиться от прижимистого француза спонсорской
поддержки, взноса в благотворительный фонд и даже краткосрочного кредита
под небольшой процент было не так-то просто. Но все очень быстро обратили
внимание, что ежели сперва побеседовать с мадам Властой и сделать ей пару
комплиментов, то шансы разжиться халявой или одолжить деньжат на приемлемых
условиях резко повышаются.