ограждавших два соседских огорода - здесь их называли садками. Никаких
деревьев в этих садках не было, а росла картошка. Между изгородями, по меже
шла узкая тропинка в сторону мрачного, темного леса. Он был совсем недалеко
- кусты начинались метрах в тридцати от огородов.
конец дороги, конец пути.
тараканов. Только я не пойму, зачем тебя в лес тянет?
сказать, что в доме удобнее.
еще днем приметила. Других нет. Не пилить же за семь километров в Воронцово,
когда тут все рядом.
Вторую ночь не спим. Может, даже третью. И днем не очень отсыпались. А
погулять вышли, чтобы нервы успокоить. И насчет леса я просто так, для понта
сказал. Пошли по домам?
сообразил, чего сказать. А то я уж подумала, будто ты решил, что с дикой
негритянкой только в лесу можно. На елке, за неимением пальмы. "Африка
ужасная - да-да-да! Африка опасная - да-да-да! Не ходите, дети, в Африку
гулять..."
не знаешь? Негры - они не люди. Не слышал? Обезьяны мы, гориллы лысые.
глупости молоть?
Наш, русский, по-моему, из Сибири откуда-то. Богатый фраер, прикинут по
фирме. Номерок снял крутой, для импортных. При нем два мордоворота, конечно.
Ясно, что для экзотики выбрал. Не пробовал раньше черных. Ну, угостил
немножко и вежливо так говорит: "Пойди помойся!" Я-то, дура, вначале не
поняла. Думала, может, сомневается, что я после предыдущего не окатилась.
Клиент всегда прав - нет проблем, ванна в номере, далеко не бегать. Ну,
вернулась. Легли, поработали. Я опять в ванну пошла. Выхожу, а он стоит
перед зеркалом и себя рассматривает: не испачкался ли случайно о черноту? А
сам, между прочим, перед тем, как ложиться, не мылся ни фига. Пропрелый
весь, вонючий, сальный... Тьфу! Все вы, мужичье, одинаковы.
переваривая сказанное, затем сорвался с места и догнал. Остановил, взял за
плечи и, отчего-то волнуясь, сказал:
просто не знаю, как надо. В смысле, не как на работе, а как для души. Элька
- та умеет. Она ловкая. А я нет.
положил ее небольшую ладошку на свою, распухшую и забинтованную, и поднес к
губам. - Шоколадка ты моя...
неожиданно прильнула к Гребешку.
прижался губами к влажному пухлому рту Ксюши.
влюбился. А назавтра увидишь при свете - исплюешься...
расписываться в усталости. И, обняв покрепче гибкую и трепетную Ксюшу, опять
припал к губам. Теперь намного сильнее и жаднее. Ласково провел руками по ее
плечам, спине, талии...
Гребешка, - не надо... Играешь ты со мной, а я могу всерьез принять.
Понимаю, что врешь, а очень хочу обмануться. Пусти!
побежала к своему дому. Хлопнула калитка, но топота по деревянному настилу
Михаил не услышал. Остановилась.
сверкнули при лунном свете. Тяжело дышала, сдавленно, видно, внутри что-то
бурлило и кипело.
поймал.
вошел в калитку, и Ксюша порывисто обхватила его.
разговоре, которая началась после того, как они повернули обратно, нарушил
Агафон:
что сюда придут.
своя.
знаешь ли, такие шутки плохо понимают.
пожалей и Олега.
- Ни их, ни тебя, ни себя?! Меня когда кто жалел?! Почему я должна, а
остальные не должны?!
ухмыльнулась Элька. - Как благородный рыцарь, избавить даму от лишних
хлопот? Классно!
ребятами проще было бы не соваться. Нам, между прочим, надо было мирно ехать
в Москву и отдыхать на даче. Никто нам ничего не сказал бы, если бы мы сюда
не заехали. И в твои разборки с "лавровкой" мы не по своей воле встряли. Это
Штырь, чудила, полез в бутылку. Мы ведь пустые были. Конечно, "-мое,
позавчера мы их немножко поставили на место, когда они на базу заявились
деньги с нас соскребать. Но войнушки мы с ними не имели, даже по мордам не
били. Просто на словах объяснили, что с нами надо вежливо. А Штырь, видишь
ли, обрадовался, что мы, как лохи, с голой задницей приехали. Еще раз тебе
спасибо, что помогла.
дело, и не фига вам в него соваться.
городу. Самим не трогать и другим не позволять. Он от нас удрал. Точнее, мы
его потеряли из виду. А потом выяснилось, что ты его разделала как тушу.
Весело? Я знаю, он с друганами как-то раз тебя невежливо поимел, но ты нас
подставила.
Лариской и Лидкой идет мне навстречу, а эти дуры хихикают - глазам не
поверила. Думала, обозналась...
к тому же всего несколько минут.
на всю жизнь бы запомнил!
Из первого доносился громкий храп Лузы с подголосками, а из второго едва
слышно долетали совсем иные звуки, более невнятные и трудноразличимые.
двинулся туда, где храпели.
на "мост", а затем, стараясь не скрипеть половицами, прошел в "двойни".
Миновал печку, где посапывала бабуля, зашел в горницу. На двух тюфяках
храпели, а два пустовали. Это означало, что Гребешок еще не вернулся. Агафон
занял свой тюфяк и почти сразу же заснул.
сидеть на крыльце в одних трусах было не очень уютно. Ветровка оказалась
тяжеленькой: во внутреннем кармане лежал "Макаров", доставшийся Лузе при
дележе трофейного оружия. Луза уселся на пол, подложил под зад скатанный в
рулон половичок, достал сигареты с зажигалкой и собрался прикурить, как
вдруг услышал странный звук, долетевший снаружи.
такое. Он поднялся и поглядел на огород через застекленную раму
крыльца-терраски.