Чтение 72–й страницы книги ~Кольцо великого магистра~

поздоровался с ними и пригласил сесть. Слуги принесли вино в золотых
кубках и фрукты в золотых тарелках.

Купцы держали себя с достоинством и уверенностью.

Великий маршал спросил, когда они прибыли в Кенигсберг, откуда они,
как себя чувствуют на чужбине, не больны ли.

На превосходном немецком языке отвечал Андрейша, самый молодой из
них.

Великий маршал размягчился, услышав родной язык, и почувствовал к
юноше расположение.

Оказывается, купцы прибыли из Новгорода совсем недавно. Это совсем не
те, за которыми он посылал погоню.

- У кого из вас пропала невеста? - спросил он.

- У меня, сир, - ответил Андрейша.

- А сейчас где твоя невеста? Ведь ее вывели из замка?

- Да, но на площади она снова пропала.

Великий маршал был озадачен. <Узнаю, чья это проделка, повешу на
первом дереве>, - подумал он.

- Найдем невесту. Не беспокойтесь, господа купцы, произошла ошибка, -
сказал маршал, сдерживая ярость. - Прошу вас, господа, окажите честь
хозяину, пейте.

Купцы церемонно поклонились и глотнули из золотых кубков.

- Мы, господа купцы, великое, могучее государство. Сильнее и богаче
никого нет на свете. У нас восемьдесят пять городов, тысяча четыреста
немецких деревень, не считая прусских и польских. Все наши горожане, - с
важностью говорил маршал, - живут под хорошей охраной; прелаты, вассалы и
простонародье не нарадуются миру и справедливости. Мы никого не давим, ни
на кого не налагаем беззаконных тягот, мы не требуем того, что нам не
принадлежит, и все, благодаря богу, управляются нами с одинаковой
благосклонностью и справедливостью.

Фома Сбитень зашевелил пальцами в густой бороде. Слишком уж слова
великого маршала расходились с тем, что происходило в стране.

- Ваше священство, мы встретили простых ремесленников и хлебопашцев -
пруссов, они жаловались на многие несправедливости и обиды от ордена.

- Пруссы - язычники, они должны благодарить бога за то, что дышат
одним с нами воздухом.

- Но ведь здесь их земля, - не унимался старик, - они жили на этих
землях с незапамятных времен. Большинство вы насильно окрестили в
католическую веру. Мы, русские, хорошо знаем пруссов... Наши деды и
прадеды всегда дружили с ними.

- Эта земля немецкая и всегда будет немецкой! - грозно сдвинув брови,
сказал Конрад Валленрод. - Она принадлежит славному ордену святой девы
Марии. Языческие народы будут сметены с лица земли, если они глухи к слову
господню. Наш орден - это церковь, оружие и деньги, неразрывно соединенные
вместе. Наши монастыри - это крепости и замки. Разве есть на земле
где-нибудь такая сила? Мы можем выставить в самый короткий срок тысячу
благородных рыцарей в отличной броне, на горячих жеребцах. Каждый рыцарь
ведет за собой десять вооруженных солдат. А еще сколько войска по нашему
слову выставят города и селения! Но это не все. Мы богаты. На наши деньги
можно содержать много наемных солдат.

Андрейша подумал, что крестоносцы много лет воюют с Литвой и ничего
не могут с ней сделать. Нередко бывало, что литовские князья разбивали
рыцарей и загоняли их в замки. Но сейчас он предпочел молчать и слушать.
Больше всего Андрейшу беспокоила судьба Людмилы.

А великий маршал продолжал хвастаться:

- Мы захватили в свои руки все понизовье реки Вислы. А по ней идет
главное движение грузов из Польши и из других стран. Мы запрещаем
иностранцам перевозить самостоятельно грузы по этой реке. Немецкое
общество привисленских судохозяев получило от нас большую денежную помощь
с условием строить все пристани только на прусском, правом берегу. Это
обижает поляков, а нам на это наплевать. Они жалуются папе на орден -
пусть жалуются. Все равно польским купцам придется перевозить свои товары
на немецких судах... У нас в конюшнях шестнадцать тысяч отличных лошадей.
На конских заводах мы производим новые породы. В нашей благословенной
богом стране почти четыре сотни мельниц. Мы двинемся дальше. На восток от
Немана и до самых татар много еще не заселенных областей.

- Но там живут русские! - сказал Андрейша.

- Ха... раздробленная Русь. Русские платят дань ханам или литовскому
князю... К востоку от нас народы живут смутной жизнью первобытных людей. В
этом трудность и величие немцев-завоевателей. История за нас.

Андрейша все меньше и меньше вникал в смысл слов, изрекаемых великим
маршалом. Тревожные мысли о Людмиле не давали ему покоя.

Домашний комтур, почтительно изгибаясь и приседая, приблизился к
Конраду Валленроду и тихо сказал ему несколько слов. Великий маршал махнул
рукой и отвернулся, желая показать, что разговор окончен.

Вслед за комтуром вошел эконом Генрих фон Ален и обратился к маршалу.
Они несколько минут беседовали вполголоса.

Конрад Валленрод из-под нависших бровей кинул тяжелый взгляд на
Андрейшу.

- Брат Плауэн пришел в себя и утверждает, что молодой человек,
потерявший невесту, был в числе трех русских купцов, побывавших в Вильне.
Так я тебя понял? - тихо сказал маршал эконому.

- Да, он утверждает, - продолжал шептать эконом, почти касаясь губами
маршальского уха. - Он еще сказал, что молодой новгородец подговаривал
горожан к возмущению. Он зачинщик.

- Хорошо... Ну вот, господин жених, - с мрачной улыбкой сказал
Валленрод Андрейше, - ваша невеста нашлась. Великий господь никогда не
оставляет без милосердия сирот и вдовиц. Сила нашего ордена - в его
милосердии. Господа купцы, - обернулся маршал к гостям, - богатства ордена
неисчислимы. У нас много серебра, оно лежит в подвалах без всякого
применения. Мы можем вывозить его в Новгород как товар и менять на него
ваши меха, воск и другое. Наш главный эконом, Генрих фон Ален, говорит,
что это очень выгодно для Новгорода... Я не задерживаю вас больше, господа
купцы.

Новгородцы поднялись с мест и раскланялись. Каждому из них был
преподнесен подарок - позолоченный шлем.

Великий маршал хлопнул в ладоши.

- Проводите господ русских купцов, - сказал он. - Наши люди порадуют
жениха, расскажут, где его невеста.

Когда новгородцы вышли на замковый двор, они остолбенели. На только
что построенной виселице качались на ветру три трупа. Это были цеховые
старосты: Иоганн Кирхфельд, Макс Гофман и староста пивоваров Герберт
Бютефиш.

У ворот к Андрейше подошел орденский брат с длинным, узким лицом:

- По велению великого маршала я должен рассказать тебе, господин
купец, как найти невесту. Пойдем.

Андрейша посмотрел на товарищей.

- Иди, иди, - сказал Иван Кашин. - Может, сегодня и с невестой
свидишься. А мы домой пойдем, в харчевню. Как справишь дела, приходи,
расскажешь.

За русскими купцами закрылась калитка. К Андрейше подошли два
орденских брата, опоясанные мечами, и повели его, снова в замок.

Глава тридцать шестая

ПУСТЬ ПРУССЫ ОСТАЮТСЯ ПРУССАМИ

Два брата в черных куртках, перепоясанные мечами и в черных скромных
шапочках, шли с Андрейшей по каменным лестницам, каждый раз вежливо
уступая ему дорогу, если проход был узким.

Младший из братьев нес смоляной факел: в проходах и на лестницах было
темно.

Андрейша пытался заговорить с рыцарями по-немецки, но они не
ответили. Только старший брат строго посмотрел на него.

Когда провожатые показали Андрейше на каменную лестницу, винтом
уходящую куда-то вниз, ему стало не по себе.

- Мы пришли, - сказал старший, когда они спустились, - теперь тебе
только сюда. - И он показал на четырехугольный люк, закрытый железной
крышкой.

Младший отвязал от пояса большой заржавленный ключ и звякнул навесным
замком.

Андрейша понял, что хотят сделать с ним монахи, когда они подняли
крышку и стали вдвоем толкать его в черный провал. Он вскрикнул и стал
отчаянно сопротивляться.

Старший рыцарь ударил Андрейшу по голове рукояткой меча, и он уже не
помнил, как очутился в соломенной трухе на дне глубокого каменного
колодца. Здесь не было ни окон, ни дверей, только квадратный люк над
головой, в котором еще был виден колеблющийся свет факела.

Юноша услышал, как старший рыцарь сказал: <Закрывай>. Стукнула
крышка, наступила полная темнота. Андрейша зверем заметался по каменной
норе.

<За что меня бросили сюда? - мелькала мысль. - Может быть, хотят
уморить голодом или убить? Выбраться из этой тюрьмы невозможно. Людмила,
незабудочка бедная моя, что будет с нами?!>

Андрейша долго метался по каменному мешку, больно тыкаясь лбом и
коленками в сырые стены. Когда ослабло напряжение, он бросился на гнилую,
пахнущую прелью солому и сразу уснул.

Время шло, но Андрейша не знал, когда прошла ночь и вновь наступил
день. Наверно, в полдень следующего дня тюремщик спустил ему на веревке
глиняный кувшин с водой и бросил краюху черного хлеба.