Чтение 72–й страницы книги ~Сто полей~

будет снаружи... Недостаток же один: судьба его - с Рехеттой и твоими
врагами. Он в душе решил: ты его сделаешь епархом цеха, а он тебя
обманет...

А у господина Хариза был близнец, только он сразу после родов умер.
Старуха кликнула близнеца, пошепталась с ним, стукнула в лоб косточкой от
персика:

- В златом дворце - златой океан, в златом океане - златой остров, на
златом острове - златое дерево, на златом дереве златые гранаты, в златом
гранате - златой баран, в златом баране - покой и изобилие... Иди к тому
океану, принеси мне того барана. А при входе предъявишь пропуск Даттама.

По приезда Даттама вызвал к себе начальник училища и спросил:

- Господин студент, отчего вы отлучились накануне экзаменов?

- Но вы мне предоставили отпуск для устройства домашних дел, -
изумился Даттам.

Начальник училища выпучил глаза и закричал:

- Как вы смеете такое говорить! Никакого отпуска предоставлено не
было! Самовольно покинув училище, вы лишили себя права сдавать экзамены!

Даттам кинулся к Харсоме. Того не было. Даттам побежал к Арравету.
Арравет принял его в гостиной: шелк, как облачная пелена, не стены -
золотая чешуя, в левом углу сейф - золотой баран с драконьим глазом.
Арравет написал письмо начальнику училища, запечатал и отдал Даттаму:

- Этот дурак не знал, кому чинит гадости. Успокойся, завтра же тебя
восстановят!

Помолчал и добавил:

- Эти негодяи, приспешники Падашны, думают, что им все позволено. Но
нельзя безнаказанно издеваться над законами судьбы и природой человека.

- А в чем природа человека? - спросил Даттам.

Арравет допил вино, распустил золотой шнурок у шеи:

- Человеку свойственно стремиться к собственности, и люди
объединились в государство затем, чтоб оно гарантировало каждому
сохранность его имущества.

Даттам расхохотался.

- Вы напрасно смеетесь, - сказал с досадой Арравет.

- Это не я, - возразил Даттам, - это государь Иршахчан смеется.

Арравет помолчал, вдруг кивнул на барана в углу:

- Полевка - не мангуста. Наследник Падашна - не Иршахчан. Вот,
допустим, господин Хариз. Кажется - словно чародейством человек на
свободе. Но в столице чародейства давно не бывает. А на самом деле каждый
шаг его известен. И делам наследника опись готова.

- Да, - сказал Даттам, - уж больно народ на них жалуется.

Арравет даже рассердился:

- Народ - это что! И уронят, и наступят... От собачьего лая гора не
обвалится... А вот что в Варнарайне берут - да не дают, крадут - а не
делятся...

Помолчал, а потом:

- Законы природы нельзя нарушать вообще. А законы общества нельзя
нарушать безнаказанно. Можно долго голодать или болеть, но потом придется
выздороветь...

Вышли в сад. Заколдованный мир: высятся стены там, где по описи
пустошь для выездки лошадей водяные орхидеи струят изысканный аромат, на
воде резной утиный домик... Даттам вздохнул и спросил:

- А сколько, господин Арравет, под вашим садом земли?

Арравет ответил:

- Вдвое больше, чем под шестидворкой. Целых полторы иршахчановых
горсти.

А пока Арравет и Даттам гуляли по заколдованному саду, в саду
государевом двое стражников близ златого дерева развели костерок и
принялись, чтоб не пропадало время, вощить башмаки. Вот один из них,
молодой и из деревни, обтоптал башмак, поглядел на дерево и говорит:

- А чего врут? В гранате, мол, баран, в баране - изобилие. Нет тут
никакого златого барана, один златой гранат.

- Дурак, - отвечает ему тот, кто постарше, с усами, как у креветки.
Баран - это же символ.

- Символ чего?

- Изобилия.

- А гранат?

- А гранат - символ барана.

- Не вижу я барана, - вздохнул деревенский.

Вот они вощат башмаки и пьют вино, и вдруг деревенский как закричит:

- Вот он, баран!

Однако, то был не баран, а просто соткалось из воды одноногое и
одноглазое - и - ужом по дереву. Усатый стражник онемел, а деревенский
схватился за лук и выпустил одну за другой, по закону, три гудящие стрелы:
с белой полоской, с желтой полоской, с синей полоской. Злоумышленник
вскрикнул и исчез. Подбежали - нет никого, только валяется персиковая
косточка, да пропуск в сокровищницу, как дынная корка. Креветка подобрал
этот пропуск и вдруг говорит:

- Да я же этого человека знаю! Как есть колдун.

А младший пересчитал гранаты и говорит:

- Гранаты все на месте. А вот интересно знать, можно украсть барана
без граната? Или гранат без барана?

Вечером Даттам вернулся к Арравету. Вошел в аллею: меж резных окошек
свет, на террасах копошатся, как муравьи на кипящем чайнике, желтые
куртки... Даттама притащили в гостиную, там все вверх дном, сейф в виде
золотого барана раскурочен, и лицо у Арравета, как вареная тыква. Один
стражник пригляделся к Даттаму и вдруг ахнул:

- Стойте! Это ж колдун! Хотел стащить золотой гранат с дерева
справедливости, да растаял в воздухе. Только с документом чары ничего не
смогли поделать.

- Ага! - говорит начальник с синей тесьмой. Ясно, откуда у хозяина
столько золота, и кому этот студент таскал гранаты.

Арравет засмеялся и говорит:

- Ты еще передо мной поползаешь, желтая крыса. А колдовства не
бывает.

Начальник ухмыльнулся и говорит:

- Собирали губкой золотую воду... Стали выжимать, а она пищит: "Мое,
мое..." Откуда ж твое, когда государево?

Размахнулся и ударил Арравета ногой в живот. Тут за стеной закричали,
- глядь, стражники волокут старшую жену конюшего, - полосы паневы
разошлись, из прически сыпятся шпильки. А за ней - командир стражи несет
восковую куклу в белом нешитом хитоне.

Командир сел за стол и стал заполнять протокол: колдовали, наводили
порчу на наследника. Женщина заплакала:

- Это не наследник, это соседка... Он мне изменял, - и показывает на
мужа.

- Нарушение супружеской верности - запишем. Только шурин ваш уже
показал, что материя на кукле - с подола светлейшего наследника...

Арравет закричал:

- Женщина, что ты наделала!

Тут охранник, державший Даттама, увидел, что все заняты, и
наклонился, чтобы поднять с полу шпильку с изумрудом. А Даттам выхватил у
него с пояса кинжал, скакнул на яшмовый стол, на подоконник, вышиб
наборное стекло, и в сад, а в саду - в пруд. Обломил камышину, нырнул под
утиный домик, и сидел там до следующей ночи, пока в сад не пустили народ
посмотреть, как карают людей, подозреваемых в богатстве. А стражники
решили, что колдун ушел по воздуху, как из государева сада.

Арфарры в столице не было, Харсома был во дворце, - Даттам прокрался
задами к "сорванной веточке", у которой часто бывал Харсома. Холодный,
дрожащий, в волосах - водяной орех, золотые зрачки раздвоились, сквозь
намокшее студенческое платье проступила подкладка, синяя, как у жениха или
покойника.

- Ну, - говорит девица, - ни дать ни взять - пастушок Хой от
подводных прях.

Она уже все знала, - заплакала, показала объявление, вынула
маринованную курицу и вино, стала потчевать. Даттам ее совершенно не
боялся. Казенные девушки хоть и обязаны рассказывать о гостях, однако
платить им за это не платят, а за бесплатно кошку ловят не дальше печки.
Разве это хорошо? Обманывают государство, искажают связи, - ведь если нет
донесений, как узнать настроение народа?

Даттам прочитал объявление и покачал головой:

- Колдовство! Тоже мне, выдумают...

Девица возразила:

- Раз написано в докладе - значит, правда. Не докладу же лгать?
Только это не тебя хотели сглазить, а Харсому, - ведь это он тебе пропуск
дал...

Даттам поглядел вокруг. Уютно! Ларчики, укладки, брошенное рукоделье.
Над жаровней бегают огоньки, дымчатая кошка возится с клубком, занавесь с
белыми глициниями чуть колышется от тепла...

- Так что же, - сообразил Даттам, - у Харсомы тоже неприятности? Он,
стало быть, не придет?

Девица заплакала.

- Придет, обязательно придет. Ты его совсем не знаешь. Ты думаешь,