поднималось, опуска-лось, свивалось в кольца, овалы и спирали,
пересекавшиеся на разных высотах, в разных плоскостях под самыми
немыслимыми углами. Автомобильные и монорельсовые трассы, коридоры для
вертолетов, выше - аэростаты регулирования; все это как бы опиралось на
вертикальные ячеистые колонны света - многочисленные теперь небоскребы.
иллюминации. Но останавливаться нельзя было, и, чтобы не налетать
поминутно на людей, пришлось не задирать голову и идти, стараясь не
привлекать к себе излишнего внимания, рассчитывая на то, что чем темнее
становится, тем в большей безопасности я нахожусь. Если бы только темнело!
Но энергию на освещение улиц здесь, кажется, жалеть перестали.
достатком хватило бы, чтобы в любом месте тротуара читать набранный
нонпарелью текст.
первый взгляд не очень изменился; упаковки с надписями на английском
по-прежнему преобладали. Но названия фирм были уже не те, что пару лет
назад, и человеку понимающему это говорило достаточно много. Иные из фирм,
располагавшихся и производивших товары в Штатах, давно уже принадлежали
японцам, другие были перекуплены саудянами. С последними получалось и
вовсе забавно: товары эти продавались в России, прибыль шла, предположим,
в Эр-Рияд, откуда в виде кредитов и инвестиций возвращалась нынче в ту же
Россию, образуя своего рода малый круг кровообращения. Этому можно было
только радоваться.
однако, во всяком случае - обычно. Не было поводов падать на асфальт и
отползать за укрытие. Близился час начала спектаклей; я проходил мимо
открытого после моего отъезда на запад театра на Зубовской площади. Там
давали "Рубаят" по Омару Хайяму. Ставить поэзию на сцене у цас умели уже
давно, к Хайяму же, насколько я мог судить, обращались впервые. Но вообще
из восточной поэтической классики в Москве был поставлен - года два тому
назад, помнится, - и "Гулистан", и "Лейла и Меджнун", и даже "Маснави",
хотя мне, например, всегда казалось, что эта поэма Руми не очень пригодна
для постановки на русских подмостках. Впрочем, как сказано в суре тридцать
третьей "Сонмы", айяте втором: "Поистине, Аллах сведущ в том, что вы
делаете!.."
площади.
посвященных совместной борьбе россиян и мусульман против общих врагов в
разные исторические периоды, начиная от монгольского нашествия и
заканчивая Багдадской войной 2010 года. Фильмы такого типа в последние
годы выпускались во множестве, где-то на подходе были уже и телевизионные
сериалы - на полвека каждый. Деньги на это имелись.
Кольце тяжел и смраден, а хилые пальмы начали просто раздражать. Мысль о
том, в какую копейку встает гражданам уход за ни в чем не повинными
деревьями с октября по май - с установкой над каждой пальмой купола из
бронестекла с центральным отоплением, раздражала. Но на глупости у нас
всегда сыщутся большие деньги, их только на умные вещи хронически не
хватает.
пошло не по плану? Значит, надо его менять...
одновременно проверяя наличие "хвостов". Было вроде бы чисто. Во всяком
случае, я беспрепятственно добрался до кольцевой станции метро и
спустился. Там воздух был чище, чем на улице. На платформе возле колонны
молился дервиш; около него собралась немногочисленная группа молодых
ребят. Милиция в ту сторону не смотрела, поскольку никакого беспорядка не
происходило. Подошел поезд - вполне нормальный, бесшумный, с современной
автоматикой дверей, хотя еще и не сенсорной, как в Токио, допустим, или в
Берлинском метро. Я вошел в вагон; место мне, как старшему, тут же
уступили. Пора было торопиться в гостиницу: там могли ждать меня вести о
Наташе, а еще бы лучше - она сама, так что предостережением Иванова я
решил пренебречь. Достаточно будет, если поведу себя внимательно и
осторожно.
судьей кого-либо, кроме Аллаха?"
грузинский бизнесмен томился в холле, ожидая меня. Он раскрыл мне объятия
с таким видом, словно я был если уж не его братом, то, во всяком случае,
земляком. После обычного обмена приветствиями он сказал:
гостил у нас в давние времена!
всегда предпочитал "Цинандали") Он радостно захохотал, хлопая меня по
плечу - этакий типичный базарный деятель с юга, разве что пресловутой
кепочки ему недоставало для полноты впечатления. Зато акцента было в
изобилии.
меня, поговорим...
больше не осталось!
для друга. Разве нет?
сумку, где и содержался, надо полагать, пресловутый бочонок, и я под
многими внимательными взглядами повел его к лифту. Поднимались молча.
Возле номера задержались на несколько секунд для обычной проверки. Вошли.
взял бутылку, две широкие рюмки, налил. Мы подняли, кивнули друг другу и
выпили - без ветвистых тостов, обычно ассоциирующихся с грузинским
застольем. Он взял из вазы персик, откусил, одновременно обшаривая глазами
комнату.
Однако слишком уж серьезным было дело. И спасибо Изе за предупреждение;
иначе я сейчас просто хлопал бы ушами, поскольку нужная информация до меня
своевременно не дошла. Ответил он уже без всякого акцента:
серьезно: - Поскольку никакой официальной подготовки не будет, все пойдет
через Церковь, то до того самого дня знать будут только священники - а они
умеют молчать. Объявлено будет перед пасхальной службой - и тут же пройдет
опрос.
внимание.
день.
удовольствием и делаю. - Очень рад. Я уполномочен принять их.
с кассетой, он приклеен изнутри к днищу. Там полная запись того, что
скажет католикос, - им же самим сделанная. Мы подумали: мало ли что -
могут быть сложности с доставкой, а вам понадобится срочно. Имея ее, вы
сможете запустить в любой нужный миг. Так что бочонок оставляю. Вино,
кстати, отличное. Помогает здоровью. Вот сумку я заберу, прости,
пожалуйста.
было бы, если бы в тот день здесь оказался и, так сказать, живой очевидец,
который смог бы авторитетно подтвердить все, что у вас произойдет.
постоять за себя - да и за других тоже. Я познакомился с ним давно, в
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Каменистый Артем
Пехов Алексей
Афанасьев Роман
Майер Стефани