поднялся на слабых ногах, вытащил меч и встал на краю дороги:
толпой стояли калики. Их глаза были пустые, погасшие, худые жилистые руки
сжимали толстые посохи, ветер брезгливо шевелил лохмотья. На Томаса
пахнуло нечистыми телами, он повел благородным носом и отодвинулся на
самый край дороги.
косился на печальное лицо спутника, на котором не было ни тени страха,
лишь смертельная усталость, чувствовал гордость, что Пречистая Дева
послала такого мужественного друга. Пусть погибнут, но до последнего
вздоха будут сражаться. Пусть звери из ада непобедимы, но настоящий
человек не уйдет из жизни так просто, до последнего мига надо драться,
лягаться, даже кусаться, чтобы не дать Сатане легкой победы!
серо-зеленой волной: стоял треск, грохот, сыпались камни, а за чудовищами
оставалась черная взрыхленная земля -- кустарника больше нет, веточки и
даже листья уничтожены, вместе с камнями вбиты в землю.
последний в этой жизни! -- взял меч обеими руками. Чудовища неслись с горы
неудержимо, лишь одно, завидев на пути блистающую железом фигурку рыцаря,
приняло ее за вкопанный в землю железный столб и попыталось остановиться,
но лишь уперло лапы впереди себя в землю, так его несло вниз, вспарывая,
как четырьмя гигантскими плугами, склон холма.
донесло вплотную, и Томас с воплем обрушил меч на покрытую костяными
плитами огромную голову. Брызнули, как мелкие, серебристые рыбки, осколки,
меч едва не вывернуло из рук, будто со всего размаха ударил по наковальне.
Пальцы заныли, онемев. Томас с трудом удерживал отяжелевший меч, во рту
стало холодно и сухо, а сердце перестало биться. Из трех толстых рогов на
морде зверя осталось два, на месте третьего торчал срубленный наискось
пенек. Чудовище оскорбленно взревело, ринулось на противника. Томаса
опалило жаром, в тот же миг полетел на землю -- зверь задел его боком.
Томас перекатился, не выпуская меча, заученно вскочил и ударил мечом снова
-- по ускользающему длинному зеленому хвосту, покрытому мхом. Меч
отбросило, на хвосте осталась белесая полоса, и Томас увидел, что это уже
другой зверь, а первый со срубленным передним рогом, с диким ревом
вломился в ряды растерявшихся калик.
свернувшись клубком, катался по земле, круша валуны и оставляя за собой
широкую полосу вмятой до твердости камня мертвой земли. Томас в ужасе не
верил глазам: чудовищный зверь и калика обхватили друг друга, рычали,
боролись, катались по земле. Томас вскрикнул, с поднятым мечом ринулся к
ним, сбоку на него налетела гора, доспехи хрустнули, и Томаса снесло с
дороги, как сорванный с дерева листок.
череп, Томас кое-как приподнялся, чувствуя, что все косточки в теле даже
не изломаны, а изгрызены в крошево, где самый крупный обломок не больше
его ногтя. Со стоном оперся на меч, тут же по ногам ударило зеленым
бревном, и Томас, падая как подкошенный, успел увидеть, что сбило кончиком
хвоста, а сам зверь ревет от ярости и боли: калика ухватил за нижнюю и
верхнюю челюсти, раздирает пасть, словно хочет заглянуть в красное жерло
глотки. Хлестнула странно белая пузырящаяся кровь, зверь взвыл, слепо
махал лапами. Одна зацепила калику за пояс, грозя располосовать крепкими
когтями, калика грязно ругнулся, опустил челюсти и мгновенно двумя руками
ухватился за толстую лапу зверя. Томас не успел сказать "мама", как в лапе
сухо хрустнуло, будто переломилась толстая жердь, чудовище с диким ревом
повалилось на бок и судорожно забило по воздуху тремя лапами. Калика
отскочил в сторону, подхватил с земли меч.
набросился другой чудовищный зверь, и в этот момент Томаса что-то
хрястнуло по спине, смяло в твердую утоптанную землю. Он лежал наполовину
оглушенный, ожидая ощутить на затылке ужасные челюсти, что сомкнутся лишь
раз, раскусят доспехи, как лесной орех, и выплюнут кожуру, смолов на
крепких зубах его, Томаса Мальтона, благородного англа с берегов Дона...
крики. Он с трудом повернулся в яме, выбитой его железным панцирем, увидел
синее небо, на синеве мелькали когтистые лапы, чудовищные тела.
дикое, по-прежнему с вытаращенными глазами. Со лба текла струйка крови,
заливала брови. Калика раздраженно смахивал ее окровавленной ладонью.
травы. Олег поддержал за плечо, Томас спросил сипло:
разломанных и раздавленных ветвей, капал прозрачный сок, листья устилали
землю. Со стороны дороги несся грохот, тяжелый гул, слышались тяжелые
удары, злые выкрики.
завывало как в зимнюю вьюгу в печной трубе. Он снова смахнул кровь со лба,
бровь слиплась, волосы торчали странно красные как медь.-- Лежи... Без
тебя совладают.
повернулся к дороге. Последний удар, кажется хвостом, отбросил его за
обочину, а на дороге в клубах ядовитой пыли творилось невообразимое:
последние звери сбежали с косогора, на дороге стоял рев, грохот. Калики
суматошно метались, размахивая клюками и цепями, на обочине уже лежали три
чудовища с разбитыми головами и перебитыми хребтами. Невообразимо толстые
костяные щиты зияли жуткими трещинами, у ближайшего зверя потрясенный
Томас увидел сплющенную голову, словно попадала между молотом и
наковальней немыслимых размеров, а заднюю лапу выдрали с мясом -- из
жуткой раны, белеющей огромными хрящами, еще сочилась кровь -- земля
шипела и вздувалась пузырями.
налетел на седого старца, который так холодно отказал странникам в помощи.
Старик недовольно отступил в сторону, а зверя шарахнул посохом по голове.
Томас ожидал увидеть немедленную смерть глупого старика, но огромная
голова, закованная в прочнейший панцирь, напоминающая гранитную скалу, от
удара посохом треснула и раскололась на две половинки, как протухшее яйцо.
Во все стороны брызнули мелкие осколки, кровь полилась густой булькающей
массой. Зверь ударился раздробленной мордой в землю, с разбега кувыркнулся
через голову и остался лежать на спине, с хрустом подмяв широкий гребень.
лупили зверей посохами, клюками, веригами, цепями. Стоял страшный хруст,
грохот, воздух был полон предсмертных хрипов, ужасающего воя. Один из
паломников на глазах обомлевшего Томаса ухватил чудовищного зверя за
толстый хвост, мощным рывком рванул в воздух, крутнул над головой, словно
намереваясь лупить им других зверей как палицей, однако звучно затрещало,
в руках остался зеленый хвост, а зверь перелетел дорогу и с костяным
грохотом обрушился на вытоптанный кустарник. Паломник от неожиданности
упал навзничь в лужу белесой крови и внутренностей другого убитого зверя:
худой, желтый, с изможденным лицом, в лохмотьях на костлявом теле.
ладонь:
прямо на них навели... Нарочито бежал сюда?
железными бревнами, кровь брызгала тугими струями. Один калика с
отвращением отшвырнул окровавленную клюку, к которой прилип зеленый мох и
мелкие обломки раздробленной кости. Клюка упала перед Томасом, зарывшись
на ладонь в твердую как камень землю, и Томас, движимый понятной
благодарностью, поспешно нагнулся, желая поднять и очистить, ибо даже
королям не зазорно оказывать услуги особам духовного звания, пусть даже
чужих религий...
ухватился двумя руками, поддев клюку снизу, рванул кверху, но клюка словно
вросла в землю. Впечатление было такое, будто он ухватился за середину
высунувшегося из земли корня двухсотлетнего дуба. Увидел дружескую
насмешку на усталом лице Олега, закусил губу, нахмурился, покрепче уперся
обеими ногами в землю и рванул изо всех сил.
погружаются, но удивительная клюка оторвалась от земли только одним краем.
Томас побагровел, пытался удержать, но клюка выскользнула из пальцев,
глухо ударилась о землю. На этот раз Томас видел, что ему не почудилось и
не привиделось: земля дрогнула от удара, а клюка погрузилась, словно под
ней не твердая как камень укатанная почва дороги, а жидкая грязь.
ежели не больше. У них и цепи такие, и вериги.
Афанасьев Роман
Перумов Ник
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Каменистый Артем