крепостная стена.
Стрела нашего владыки! И никогда больше не придется мне дышать
вашим воздухом!
сильнее,-- говорит Ким, ибо его утомленную душу влекут пышно
поросшие злаками приветливые равнины.-- Здесь или поблизости
упала Стрела; это так. Мы будем идти очень медленно, быть может
только по одному косу в день, ибо Искание достигнет цели. --
Да, наше Искание достигнет цели. Я преодолел великое Искушение.
тяжесть этого пути легла на плечи Кима: бремя старика, бремя
тяжелого мешка с пищей и непонятными книгами, груз документов,
лежащих у него за пазухой, и все ежедневные заботы. Он просил
милостыню на заре, расстилал одеяла для ламы, когда тот
погружался в созерцание, в полуденный жар держал у себя на
коленях усталую голову старика, отгоняя от нее мух, пока рука
его не начинала ныть, вечером снова просил милостыню и растирал
ноги
Освобождения сегодня, завтра или, в крайнем случае,
послезавтра.
что Ананда более преданно ухаживал за нашим владыкой. Неужели
ты сахиб? Когда я был зрелым мужем -- давным-давно -- я забывал
об этом. Теперь я часто смотрю на тебя и всякий раз вспоминаю,
что ты сахиб. Странно...
терзать меня такими разговорами, святой человек? Дай, я потру
тебе другую ногу. Мне это неприятно,-- я не сахиб. Я твой чела,
и голова моя обременяет плечи.
Тогда мы с тобой, стоя на дальнем берегу Реки, будем вспоминать
наши жизни, как в Горах вспоминали наш дневной переход,
оставшийся позади нас. Быть может, и я был когда-то сахибом. --
Никогда не было сахиба, похожего на тебя, клянусь! -- Я уверен,
что хранитель Священных Изображений в Доме Чудес был в прошлой
жизни мудрейшим настоятелем монастыря. Но даже очки его не
помогают глазам моим видеть. Когда я хочу смотреть пристально,
перед ними проходит тень. Ничего, нам знакомы обманы бедного
неразумного тела -- тени, переходящей в другую тень. Я связан
иллюзией времени и пространства... Как далеко прошли мы сегодня
во плоти? -- Пожалуй, с полкоса.
утомительным.
духе. Насколько все мы закутаны, спеленаты, забинтованы этими
бессмысленными предметами.-- Он взглянул на свою худую, в синих
жилках руку, для которой четки стали теперь такими тяжкими.--
Чела, тебе ни разу не хотелось покинуть меня?
мешке с пищей. Если бы кто-нибудь, получивший на то полномочия
свыше, мог забрать их с собой, Киму стало бы безразлично, как
будет разыгрываться в дальнейшем Большая Игра. Он устал, голова
у него горела, и глубокий кашель мучил его.
чтобы кусать, когда научился любить. -- Ты слишком нежен ко
мне.
посоветовавшись с тобой. Я известил женщину из Кулу, через
женщину, давшую нам козьего молока нынче утром, о том, что ты
немного ослаб и тебе нужны носилки. Я не перестаю бранить себя
за то, что не подумал об этом, когда мы вступили в Дун. Мы
останемся здесь, пока не придут носилки.
говоришь, но разговорчива... ох, как разговорчива!
Святой человек, тяжело у меня на сердце от того, что я был так
увел тебя слишком далеко, я не всегда доставал для тебя хорошую
пищу, я не обращал внимания на жару, я болтал с людьми на
дорогах, оставляя тебя одного... Я... Я... Хай-май! Но я люблю
тебя... Теперь слишком поздно... Я был ребенком... О, зачем я
не был мужчиной!-- разбитый напряжением, усталостью и
непосильной для его лет тяжестью в сердце, Ким рухнул к ногам
ламы и зарыдал.
ни на волос не отступил от Пути Послушания. Небрежен ко мне?
Дитя, я жил, опираясь на тебя, как опирается старое дерево на
новую стену. День за днем, начиная с Шемлегха и дальше, я крал
твою силу. Поэтому, а не по своей вине ты ослабел. Тело, глупое
неразумное тело говорит в тебе, а не твоя уверенная душа. Будь
спокоен! Познай хотя бы тех демонов, с которыми ты борешься.
Они рождены землей, они детища иллюзии. Мы пойдем к женщине из
Кулу. Она приобретет заслугу, давая нам приют и особенно
ус-лужая мне. Ты будешь свободен, пока не вернется твоя сила. Я
позабыл о неразумном теле. Если это достойно осуждения, я
принимаю его. Но мы слишком близки к вратам Освобождения, чтобы
казниться в душе своей. Я мог бы похвалить тебя, но какая в
этом нужда? Скоро, очень скоро мы не будем нуждаться ни в чем.
глубокомысленными изречениями, касавшимися этого неразгаданного
звереныша, нашего тела, этого обмана чувств, которое ради
омрачения Пути и безграничного умножения ненужных демонов все
равно настаивает, чтобы его считали душой.
думаешь, не попросит ли она еще один талисман для своих внуков?
Когда я был молодым человеком, давным-давно, меня терзали
подобные мучительные чувства и кое-какие другие, и я пошел к
одному настоятелю, очень святому человеку, искателю истины,
чего я в то время не знал. Сядь и послушай, дитя моей души! Я
поведал ему все. А он сказал мне: "Чела, знай, в мире много лжи
и немало лжецов, но нет таких лжецов, как наши тела, если не
считать ощущений в наших телах". Поразмыслив об этом, я
успокоился, а он, по великому своему милосердию, позволил мне
выпить чаю в его присутствии. Позволь же мне теперь попить чаю,
ибо я чувствую жажду!
готовить чай.
служишь мне опорой в другом. Ты знаешь это?
придется изменить это.
до них добрался любимый паланкин сахибы, высланный навстречу за
двадцать миль во главе с памятным седым стариком -- урией, и
когда они очутились в длинном, белом безалаберном доме за
Сахаранпуром, где царил беспорядочный порядок, лама принял свои
меры.
верхнем этаже, весело крикнула:
я тебе, говорила, святой человек, не спускай глаз с челы. А ты
послушался? Не спорь! Я знаю. Он бегал за женщинами. Погляди на
его глаза,-- как они запали и потускнели,-- и на предательскую
морщину, что тянется от носа вниз! Его всего высосали. Фай!
Фай! А еще жрец!
улыбнуться, и отрицательно покачал головой.
этого. Мы пришли сюда по важным делам. В Горах меня одолела
болезнь души, а его -- болезнь тела. С тех пор я жил его силой,
пожирая его.
шутить перестала.-- Наше гостеприимство да восстановит ваши
силы! Посидите пока, потом я приду поболтать о высоких, славных
Горах.
дозором усадьбу,-- она перешла к сути того дела, которое лама
объяснил ей тихим голосом. Старые головы их с мудрым видом
кивали одновременно. Ким, шатаясь, поплелся в какую-то комнату
и заснул в ней мертвым сном. Лама запретил ему расстилать
одеяла и добывать пищу.
старуха.-- Мы, идущие к гхатам сожжения, цепляемся за руки тех,
кто поднимается от Реки жизни с кувшинами, полными воды, да, с
кувшинами, полными до краев. Я несправедливо осудила мальчика.
Он одолжил тебе свою силу? Истинно, старики ежедневно пожирают
молодых. Теперь нам нужно вернуть ему здоровье. -- Ты много раз
приобретала заслугу...
Василенко Иван
Никитин Юрий
Корнев Павел
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Куликов Роман