самолете.-- Он взглянул на сержантов.-- Кто-нибудь говорит
по-немецки?
спросят, вы ничего не знаете.
Рейнольдс,-- я все равно ничего не знаю.
никому ничего не расскажете, верно?
дверях барака. Нойфельд подошел ближе
подтверждения вашей информации? -- Как только что Меллори до
этого, он повернулся и прислушался к доносящемуся издалека
пению.-- Но прежде я хочу познакомить вас с нашим менестрелем.
Андреа.
в сорока. Нойфельд распахнул дверь наспех сколоченной времянки,
и они оказались в длинной, неуютной комнате. Два деревянных
стола на козлах и четыре скамьи стояли на земляном полу. В
дальнем конце комнаты горел очаг. Ближе к печке, за дальним
концом стола, расположились трое мужчин. Судя по шинелям с
поднятыми воротниками и висящим на ремнях винтовкам,-- недавно
сменившиеся часовые. Они пили кофе и слушали тихое пение
человека, сидящего на полу у огня.
залатанные брюки заправлены в драные сапоги. Его лицо
невозможно было разглядеть под копной густых черных волос и
темными очками в металлической оправе.
ему на плечо. Обтрепанная английская шинель, доходящая ей до
пят, прикрывала ноги. Пышные русые волосы, небрежно
разметавшиеся по плечам, сделали бы честь жительнице
Скандинавии, но широкие выдающиеся скулы, густые черные брови и
длинные ресницы выдавали славянское происхождение.
печки. Он наклонился к певцу и тронул его за плечо:
гитару, поднял голову и тронул девушку за рукав. Она тотчас
встрепенулась и широко раскрыла глаза. Ее взгляд напоминал
взгляд попавшего в капкан зверя. Она быстро оглянулась и
вскочила на ноги. Потом наклонилась и помогла встать гитаристу.
По тому, как неуверенно он схватился за руку девушки, стало
ясно, что он слепой.
капитаном Меллори.
немного хриплым голосом. Ее английское произношение было
практически безупречным.-- Вы англичанин, капитан Меллори?
о своем новозеландском происхождении. Он улыбнулся.
Меллори вплотную, отвела в сторону протянутую было руку и со
всего размаху влепила ему звонкую пощечину.
Она снова размахнулась, но тут ее рука оказалась в тисках
пальцев Андреа. Она отчаянно вырывалась, пока не убедилась в
бесплодности своих попыток. Глаза ее горели от ярости. Андреа
поднял свободную руку и ностальгически потер левую щеку.
произнес Андреа, потом повернулся к Меллори: -- Эти югославы
скоры на руку.
Нойфельду:
надо подкрепиться.-- Он подошел к столу и жестом пригласил
остальных садиться.-- Простите. Виноват. Это можно было
предвидеть.
Миллер.
белградского университета. С отличием, между прочим. Потом
вернулась домой в боснийские горы и нашла изуродованные трупы
родителей и двух младших братьев. С тех пор она немного не в
себе, как видите.
свою очередь, не спускала с него глаз, и взгляд ее был
откровенно враждебным. Он снова повернулся к Нойфельду.
будь они трижды прокляты! Родители Марии были четниками.
Слепой от рождения. Без нее ни шагу. Она -- его глаза, его
жизнь.
говорят, что армия сильна набитым брюхом, то эта армия далеко
не уйдет, отметил про себя Меллори. Он слышал, что положение с
продовольствием у партизан отчаянное, но, судя по всему, немцам
и четникам было немногим лучше. Без энтузиазма он зачерпнул
ложкой -- вилка в данном случае была бесполезна -- немного
сероватой кашицы неопределенного происхождения, где одиноко
плавали жалкие кусочки вареного мяса, и с завистью посмотрел на
Андреа, перед которым стояла уже пустая тарелка. Миллер, не
глядя в тарелку, деликатно потягивал из стакана красное вино.
Трое сержантов на еду и не посмотрели. Они никак не могли
оторвать глаз от девушки. Нойфельд, глядя на них,
снисходительно улыбнулся.
красива. Только Богу известно, как она еще похорошеет, если ее
помыть, но она не для вас. И не для кого. Она уже повенчана.--
Он оглядел обращенные к нему лица и покачал головой.-- Не с
мужчиной, а с мечтой. С мечтой о возмездии партизанам.
промолчали, да и что тут было говорить. Они ели молча, под
аккомпанемент заунывного пения. Голос звучал мелодично, но
гитара, казалось, была совсем расстроена. Андреа отодвинул от
себя пустую тарелку и обратился к Нойфельду.
грустная песня. Она существует и в английском варианте.-- Он на
мгновенье задумался.-- Вспомнил. Называется "Моя одинокая
любовь".
Нойфельд удивленно посмотрел на него, но ничего не ответил.
Подошедший немецкий сержант что-то прошептал ему на ухо. Он
удовлетворенно кивнул.
остатки вашего самолета. Его баки действительно были пусты.
Думаю, нам нет смысла дожидаться радиограммы из Падуи. А вы как
считаете, капитан Меллори?
Вукаловиче?
фамилии видно.
слышал. Всем остальным он хорошо известен. Партизанам,
четникам, немцам, болгарам. Всем. Он здесь настоящий
национальный герой.
Вукалович командует партизанской дивизией, которая уже три
месяца находится в окружении. Эти люди, как и сам Вукалович,
безумны. У них нет путей к отступлению. Не хватает оружия,
боеприпасов. Почти не осталось продовольствия. Они одеты в
лохмотья. У них нет никаких шансов.