потому - парень со смекалкой, и пальцы у него не деревянные, а с большим
понятием.
Много Тимоха перепробовал заводского мастерства и нигде, понимаешь, не
оплошал. Не хуже людей у него выходило.
Женатый уж был, ребятишек полон угол с женой накопили, а своему обычаю не
попускался. Дойдет до мастера по одному делу и сейчас же поступит в
выученики по другому. Убыточно это, а терпел, будто так и надо. По заводу к
этому привыкли, при встречах подшучивали:
- Ну, как, Тимофей Иванович, все еще в слесарях при механической ходишь али
в шорники на пожарную подался?
Тимоха к этому без обиды. Отшучивается:
- Придет срок - ни одно ремесло наших рук не минует.
В эти вот годы Тимоха и объявил жене: хочу в углежоги податься. Жена чуть
не в голос взвыла:
- Что ты, мужик! Неуж ничего хуже придумать не мог? Всю избу прокоптишь!
Рубах у тебя не достираешься. Да и какое это дело! Чему тут учиться?
Это она, конечно, без понятия говорила. По нонешним временам, при печах-то,
с этим попроще стало, а раньше, как уголь в кучах томили, вовсе мудреное
это дело было. Иной всю жизнь колотится, а до настоящего сорта уголь
довести не может. Домашние поварчивают:
- Наш тятенька всех на работе замордовал, передышки не дает, а все у него
трухляк да мертвяк выходит. У соседей вон песенки попевают, а уголь звон
звоном. Ни недогару, ни перегару у них нет и квелого самая малость.
Сколько ни причитала Тимохина жена, уговорить не могла. В одном обнадежил:
- Недолго, поди-ко, замазанным ходить буду.
Тимоха, конечно, цену себе знал. И как случится ремесло менять, первым
делом о том заботился, чтоб было у кого поучиться. Выбирал, значит, мастера.
По угольному делу тогда на большой славе считался дедушко Нефед. Лучше всех
уголь доводил. Так и назывался - нефедовский уголь. В сараях этот уголек
отдельно ссыпали. На самую тонкую работу выдача была.
К этому дедушке Нефеду Тимоха и заявился. Тот, конечно, про Тимохино
чудачество слыхал и говорит:
- Принять в выученики могу, без утайки все показывать стану, только с
уговором. От меня тогда уйдешь, как лучше моего уголь доводить навыкнешь.
Тимоха понадеялся на свою удачливость и говорит:
- Даю в том крепкое слово.
На этом, значит, порешили и вскорости в курень поехали.
Дедушка Нефед - он, видишь, из таких был... обо всяком деле думал, как его
лучше сделать. На что просто чурак на плахи расколоть, а у него и тут
разговор:
- Гляди-ко! Сила у меня стариковская, совсем на исходе, а колю не хуже
твоего. Почему, думаешь, так-то?
Тимоха отвечает: топор направлен и рука привычная.
- Не в одном,- отвечает,- топоре да привычке тут дело, а я ловкие точечки
выискиваю.
Тимоха тоже стал эти ловкие точечки искать. Дедушка Нефед все объясняет по
совести, да и то видит Тимоха - правда в Нефедовых словах есть, да и самому
забавно. Иной чурак так разлетится, что любо станет, а думка все же
останется: может, еще бы лучше по другой точечке стукнуть.
Так Тимоха сперва на эти ловкие точечки и поймался. Как стали плахи в кучи
устанавливать, дело вовсе хитрое пошло. Мало того, что всякое дерево
по-своему ставить доводится, а и с одним деревом случаев не сосчитаешь. С
мокрого места сосна - один наклон, с сухого - другой. Раньше рублена - так,
позже - иначе. Потолще плахи - продухи такие, пожиже - другие, жердовому
расколу особо. Вот и разбирайся. И в засыпке землей тоже.
Дедушка Нефед все это объясняет по совести,- да и то вспоминает, у кого
чему научился.
- Охотник один научил к дымку принюхиваться. Они - охотники-то - на это
дошлые. А польза сказалась. Как учую - кислым потянуло, сейчас тягу
посильнее пущу. Оно и ладно.
Набеглая женщина надоумила. Остановилась как-то около кучи погреться да и
говорит:
"С этого боку жарче горит".
"Как,- спрашиваю,- узнала?"
"А вот обойди,- говорит,- кругом - сам почуешь".
Обошел я, чую - верно сказала. Ну, подсыпку сделал, поправил дело. С той
поры этого бабьего совету никогда не забываю. Она, по бабьему положению,
весь век у печки толкошится, привычку имеет жар разбирать.
Рассказывает так-то, а сам нет-нет про живинку напомнит :
- По этим вот ходочкам в полных потемочках наша живинка-паленушка и
поскакивает, а ты угадывай, чтоб она огневкой не перекинулась, либо
пустодымкой не обернулась. Чуть не доглядел - либо перегар, либо недогар
будет.
А коли все дорожки ловко улажены, уголь выйдет звон звоном.
Тимохе все это любопытно. Видит - дело не простое, попотеть придется, а про
живинку все-таки не думает.
Уголь у них с дедушкой Нефедом, конечно, первосортный выходил, а все же,
как станут разбирать угольные кучи, одна в одну никогда не придется.
- А почему так? - спрашивает дедушка Нефед, а Тимоха и сам это же думает: в
каком месте оплошку сделал?
Научился Тимоха и один всю работу доводить. Не раз случалось, что уголь у
него и лучше Нефедова бывал, а все-таки это ремесло не бросил. Старик
посмеивается:
- Теперь, брат, никуда не уйдешь: поймала тебя живинка, до смерти не
отпустит.
Тимоха и сам дивился - почему раньше такого с ним никогда не случалось.
- А потому,- объясняет дедушка Нефед,- что ты книзу глядел - на то, значит,
что сделано; а как кверху поглядел - как лучше делать надо, тут живинка
тебя и подцепила. Она, понимаешь, во всяком деле есть, впереди мастерства
бежит и человека за собой тянет. Так-то, друг!
По этому слову и вышло. Остался Тимоха углежогом, да еще и прозвище себе
придумал. Он, видишь, любил молодых наставлять и все про себя рассказывал,
как он хотел смолоду все ремесла одолеть, да в углежогах застрял.
- Никак,- говорит,- не могу в своем деле живинку поймать. Шустрая она у
нас. Руки, понимаешь, малы.
А сам ручинами-то своими разводит. Людям, понятно, смех. Вот Тимоху и
прозвали Малоручком. В шутку, конечно, а так мужик вовсе на доброй славе по
заводу был.
Как дедушка Нефед умер, так Малоручков уголь в первых стал. Тоже его
отдельно в сараях сыпали. Прямо сказать, мастер в своем деле был.
Его-то внуки-правнуки посейчас в наших местах живут. Тоже которые живинку -
всяк на своем деле - ищут, только на руки не жалуются. Понимают, поди-ко,
что наукой можно человечьи руки нарастить выше облака.
Андреев Николай
Березин Федор
Посняков Андрей
Лукин Евгений
Куликов Роман
Майер Стефани