взгляд... Кивает...
ты мне верь. Кому-кому, а мне ты можешь поверить: не зря ты прожил свою
жизнь, если за минуту до смерти ты поймешь, что совсем или во многом прожил
ты ее зря, и страдания твои обретут смысл, идеалы ложные саморазоблачатся,
преступления, смею полагать, направятся к искуплению, а все остальное в
руках Творца... Ты мотай своей башкой, да не забывай сказанного,
я верю в это, канительную круговерть истории Российской империи.
человека вообще охватывает меня, когда я вспоминаю лазаретный тесовый
заборчик и длинный синий хер, торчащий в дырке, и женщин, по очереди к нему
подходящих и тыкающихся в него, согнувшись в три погибели, и отбегающих
вдруг с хохотом, стыдом и облегчением, бедных женщин, не ведающих, может
быть, что за забором не мужик-богатырь стоит, подбоченившись, да играючи,
побиваючи все половые рекорды Геракла, а четверо доходяг, больных и
голодных, держат на руках живую колодину, которая никак не может извергнуть
семя, несмотря на всю мощь и сумасшедшее холодное желание. Слезы текут из
его взъяренных глаз, когда женщины за заборчиком слетают, как птички, с
неразрешающегося сладостной победой члена, а на головы доходяг падают куски
хлеба, пачки махорки, брусочки сала и замыз- ганный сахарок - гонорар
несчастному самцу и его запыхавшимся ассистентам... Я тебе желаю, Понятьев,
человеческой кончины...
70
Оденьте. Слуг не будет... Вот и хорошо, что вы со всем справитесь сами. Я бы
тоже справился. Но, думается, мой отец предпочел бы несколько смертей одному
дню из жизни Понятьева... Дело не в инвалидности, как вы изволили
выразиться... Идите и волоките его сюда. Вот-вот парад начнется.
Позавтракаем слегка, а часа в три за стол сядем... Из-за погоды самолет
задержался с квашеной капустой, а так все готово. Кое-что готовится... Это
- намек, но всего лишь на поросенка с гречневой кашей. Вы, я вижу, уже
трястись начали. Успокойтесь и не портите мне настроние, Я - именинник.
Шестьдесят лет. И трястись надо мне, а не еам. Так вы с двух шагов
промажете. Идите. Слышна он уже кровать раскачивает.
омлет. Поздравляю тебя, Понятьев, с шести десятилетием твоей революции,
твоей карьеры, твоих мелких бытовых радостей, гулева твоей, похожей на
Ильича, дохлой но ряженой идеи!
перекур, а ты сел на бревно рядом с Лениным-князем и сказал, посмотрев на
колокольню Ивана Великого, на Царь-пушку и золотые радости соборов:
мемориальный плац! Поскачут по нему за горизонт бронзовые всадники с саблями
над головами, трубы каждый час будут трубить "в поход", колхозники в карауле
сменят рабочих интеллигенты - колхозников, интеллигентов - солдаты, солдат
- кадровые партработники, и так до конца времен. А сбоку забьет из фонтана
красная, горящая на солнце и в зареве вечного огня эмульсия. Чтобы помнила
всякая шваль кровь пролитую революционерами всех времен и народов. На месте
Успенского "стену памятных расстрелов" возведем. К ней торжественно будем
ставить истинных врагов народа, хулителей учения Маркса, руководителей
капиталистических стран и лидеров профсоюзов США, с особенным цинизмом
глумящихся над основными положениями "Капитала". А таких гадов, как Гитлер,
Муссолини, Черчилль, Франко и Рузвельт, будем привозить в клетках,
показывать пионерам и октябрятам и отдавать обратно. Все наши жертвы
окупятся, вся клевета кровавым потом выйдет из времени, как в парной,
стиснем мы зубы и скакнем в коммуну! А вот здесь, на этом месте построим из
булыжника "пирамиду оружия пролетариата"!
прищуринкой спросил князь. Был он бледен, устал, и я усердно подмигивал,
чтобы не вздумал он размозжить тебе, Понятьев, голову булыжником.
Реквизиторы захламили им перед съемкой всю площадь.
в себе безграничные способности, - ответил ты. Помнишь?
Вы, батенька, до агхипгедела газвили все свои способности магодега, судьи,
палача, насильника, похотливого козла, законченного пагазита, демагога,
лжесвидетеля, а пользуетесь всеми социальными благами бесплатно и еще
делаете вид, что не замечаете своего существования в коммуне. Не-ха-га-шо!
Очень не-ха-га-шо! Пгосто агхипелаг гедонизма и сибагитства завоевали себе
наши конквистадогы! Вы же конквистадог, батенька! Вы Азеф нгавственности!
диалектику знать надо, а ты только картавить умеешь, артист хуев! - урочья
природа в тебе тогда заговорила. - Я миллионами людей руковожу, полстраны
тяну в коммуну, в ответе за все, жизнь, можно сказать, кладу на общее дело,
так что ж, не прокормит меня, что ли, народ, не оденет и не обует?
сказал князь. - Вы сами лишили себя свободы: диалектика, судагь! ..
коммунисты, умеете забывать все, мешающее продвигаться вперед сквозь бурелом
времени. Ваше дело махать по сторонам топориками, прорубать дорогу в чаще и
жрать в голодном бездуховном пути члены и души себе подобных. Ваше дело -
тупо нести над собой самый лукавый в истории человечества лозунг: "Да
здравствует коммунизм - светлое будущее всего человечества!" и не видеть
его изнаночного содержания, сформулированного для самого себя отцом
советской партийной уразеологии - Дьяволом'. "Коммунизм - это каннибализм
сегодня! Каннибализм - это коммунизм завтра!"
от него отличает полное подчинение своей воли и совести стремлению к Цели,
что так называемую личность вы приносите как жертву на алтарь общего дела и
благодарите партию и Сталина за трагическую возможность сделать это,
благодарите за ПОНИМАНИЕ этого.
полное бесконечного смысла, животворившее личность, озарявшее тьму
существования и сотрясаешее их души чувством неземного счастья. Страдание
было для них страстным признанием и доказательством любви и до-верия разума
к Душе. И страдание то исторгало из нее счастливые слезы и ответную страсть
полного разделения страданий в нелегком пути этой жизни. Нисколько не
возвышая себя над морем людских страданий, мученики возносили и возносят
молитвы благодарения Творцу, и Творец ответствует им, даруя каждый миг
слитые воедино радость в боли, боль в радости, соитие в разлуке, разлуку в
соитии, в преходящем нетленное, в нетленном преходящее, и, следоеательно,
чувство полноты и бесконечности бытия в Вере, Надежде и Любви.
мысль о страдании сама собой сняла мстительное желание ума презрительно
поехидствовать над существом заблудшим и несчастным:
от мучеников, вы не благодарите Боаг за понимание, а наоборот, строчите
письма генсеку Сталину с просьбой разобраться в происходящем. Противоречите
себе, батенька. Вы трагикомичны, в лучшем случае, в попытке изобразить из
себя мученика, и я понимаю ее как зависть к образу истинного страдания,
которого не видать вам, как своих ушей при обращении к Дьяволу. Он хохочет
над вами. Хохочет и плюет! - Ты сам тогда засмеялся, Понятьев, а князь
продолжал: - Эпизод дела, в котором мы все участвуем, то есть воплощаем
инсинуацию в реальность с помощью важнейшего из искусств, за что его так
обожал невежесвенный в культурном отношении господин Ульянов, лишний раз
говорит мне о том, что не существует ситуации, когда Бог может потребовать
от человека принесения в жертву совести. Не может, ибо совесть дана Им
человеку для сопротивления Души всем искушениям дьявольских сил и лукавств
Разума, всем их попыткам оторвать Душу от реальности, какой бы абсурдной и
трагической она ни казалась. Не требует Бог от человека принесения в жертву
совести. Если же приносится такая жертва, то она освящена неправильно
истолкованным и неверно обращенным чувством долга и радостно принимает ее
Сатана, как крупный вклад в строительство мертвого храма человека нового
типа, безличностного раба и помощника в сеоем грандиозном, жалком,
богоборческом, жизнеразрушительном проекте.
мысль.
образы вредителей, троцкистов, агентов гермаской, испанской, японской
разведок и убийц Ильича, прости меня, Господи, за эту роль, зачем? Зачем
быть вам не самими собой?
Сталину, исходя из абсурдного, - ответил то ли Лацис, то ли Гуревич, то ли
Ахмедов, а ты, Понятьев, молчал.
посеяли, взрастили и выхолили, коллективизировав в партии и в деле
разрушения морали и права собственную Совесть? - вскричал князь,
раздваиваясь в моих глазах, резко жестикулируя и фиглярничая, как и положено
актеру, не вышедшему из роли. - Почему вы думаете, что Сталин так и
поверит, что вы воспроизводили не действительно случившееся, а то, чего с
вами необходимо и принципиально быть не могло ни-ког-да, потому что этого
никогда не могло быть? Почему вы думаете, что ваше доказательство всесильно,