ред ней расступались. "Все слышали? - обличил ее в спину сибирский Ге-
гель. - Они называют нацистами народ, спасший мир от фашизма!" Но На-
талья не слышала.
что он почувствовал некоторое удовлетворение.
пуль швыряются нечистотами.
только в операх, сплюнул. Сабурову почему-то вспомнилось не вполне по-
нятно что означающее слово "прасол".
ла Наталья, приблизив к нему свои отметины.
сожалению, я не выделил бы их из толпы. Вот только совсем нет интелли-
гентных лиц - прямо наш Ученый совет.
дивные люди здесь собрались! Один находился под следствием, другой, нао-
борот, отказался вести следствие, третий с кандидатским дипломом работал
токарем, но кое-какие городские новости в его изложении попали в "Мос-
ковские", - словом, подвигам их не было числа. И вот такие-то титаны не
брезговали черновой работой по устройству - о счастье! - первых свобод-
ных выборов. Было слегка завидно, так что он понимал чувства Набыкова,
который прямо-таки спал с лица, прослышав, что в городе водятся какие-то
честные и не трусливые люди: "Все дерьмо наверх всплывает", - дрожащим
голосом повторял он. То-то уютно жилось внизу, когда наверху плавало не-
изменное дерьмо!
черта: уж очень они были неуязвимы для тех экскрементов, которыми здесь
начинялись патроны. Впрочем, бойцы и не должны быть очень уж ранимыми.
Потому-то ему и не найдется места среди них.
вслушиваться во всякие бредовые мерзости! В отличие от их противников, у
них не было необходимости лгать, поскольку их эмблемы представлялись им
и в самом деле реальными и единственно полезными предметами. Они верили
в Приватизацию - общегосударственного бронтозавра можно нарезать на мил-
лион частных коров, они верили в Рынок - миллион болванов с кошельками
назначат правильную цену Ван Гогу и Сабурову, они верили в Демократию -
миллион болванов с избирательными бюллетенями решат то, в чем еще ни ра-
зу не сошлись мудрецы, они верили в Гласность, в целебность Правды - хо-
тя человек ничуть не меньше нуждается и в льстящем зеркале... Левые гу-
манисты были уверены, что все должно служить человеку, не догадываясь,
что человек сам нуждается в служении чему-то бесспорному. Зато они не
сомневались, что человеку необходима свобода, хотя ему желанна лишь сво-
бода поступков, а свобода желаний для него гибельна. Не потому ли они
более снисходительны, чем их противники, что они уже сделались автомата-
ми, а те еще только борются за это? Ведь именно левые чувствуют себя
правыми, все им ясно: духовное из материального, доброта из выгоды, щед-
рость из богатства, храбрость из защищенности... И еще они презирали
предрассудки - единственный фундамент, на котором можно строить что-то
прочное. Твердость духа и сохранить-то нелегко среди разноголосицы сво-
бодомыслия, а передать по наследству так и вовсе невозможно...
лось: супруга своей соратницы он заласкает до полусмерти. Но, видимо,
отдельные лица его не возбуждали - только масса заряжала его энергией и
дружелюбием. (Каковы сегодня друг с другом вы, такими завтра станут все,
предупреждал революционеров Сабуров-утопист.)
отозвалось в ротонде: "Седых, Седых..." Головой выше всех, рассекал тол-
пу мужчина в расстегнутом полушубке с грубовато-красивым лицом гидрост-
роителя или геолога, привыкшего иметь под своим началом иной раз и уго-
ловников.
Постоят в очередях!..
начали они, что Седых не человек, а эмблема. Значит, завтра он будет
объявлен предателем, когда обнаружится, что он человек, а не символ.
Мыслитель, сунувшийся из ясности универсальности в неразбериху неповто-
римостей, тоже обречен обманываться и обманывать, губить и погибать.
"Как я".
нять" вместо "сделать"!.. Костя, ты обязательно должен... - ее, как
Франческу да Римини, уже уносила необорная служебная вьюга.
кому из сегодняшних лидеров ты по-настоящему веришь?
тей, одна другой благородней, запляшут перед тобой: мне, нет, мне отдай
свои деньги, для твоего же блага - ты по диплому или по сиротству будешь
определять, кому поверить?
ется, тем больше мы сомневаемся, дрожим. А чем дальше, туманней - тем
тверже в нее верим. Что Шурка завтра выкинет, мы не знаем, а что демок-
ратия ведет в рай...
двадцать? - гвоздь начал укорачиваться.
но охраняет от насмешек.
про Хаимовичей, по инерции подумал Сабуров, но разглядел на дрянной бу-
маге жирно обведенный силуэт голой женщины, упрощенный, будто в сортире,
и густо утыканный кружочками, как пропагандистская карта американскими
военными базами. "640 эрогенных зон!" - призывал заголовок. Глубокие,
пленительные тайны освобождала оттепель из-подо льда. "А хотите про
Ельцина и Раису Горбачеву?" - сутенерски склонился к ним пацан помладше.
Тоже растет само собой.
мотала Наталья. - У обоих ноги мокрые... А у тебя?
Вот что нас расслабляет - жалость. А сталинизм рождает бессердечие и му-
жество.
тебя были мокрые. - Вспомнился попугай на ветке: тоже замерзает среди
оттепели. Среди масс и всегда-то одиноко, но когда они еще и охвачены
единым порывом автоматизма, ненавистного Сабурову, как виноград лиси-
це...
нее время начал попадаться замызганный старикан, - неизменно веселый,
даже дураковатый и, в отличие от сгоревшего пророка, всегда чисто выбри-
тый. Однажды Сабуров подглядел, как старик прямо на улице, юмористически
морщась, брился всухую, глядясь в магазинную витрину. А вдруг и у не-
го... Старикан проделал обычную свою штуку - прицелился в Сабурова
тростью и крикнул игриво: "Если есть лишние деньги - кладите сюда!" - и
призывно приподнял свой потрепанный полиэтиленовый мешок с залихватской
надписью: "Здравствуй, школа!"
ла. Он ожесточенно шевелил заледеневшими пальцами ног, но - без расслаб-
ляющего сочувствующего зеркала - его души это не затрагивало. Предвыбор-
ное собрание состоится в ЦОК ЖОРД, прочел он на дверях. Неужели снова он
один не знает, что это такое?
лестницей. Брезгуя дотронуться, ногой поворошил залежи человеческого ду-
ха. Все книги назывались одинаково: "Курс лекций по истории Коммунисти-
ческой партии Советского Союза", - только одна для разнообразия именова-
лась "Теорией научного коммунизма". Потягивало мочой. Сик транзит?.. На-
долго ли?.. Ох, как будет неохота погружаться обратно в дерьмо... Но ес-
ли завтра Седых или Корягин прикажут своим витязям перейти к делу - нет
уж, лучше жить на коленях.
Кристмас поздоровался и ринулся прочь с дороги с пугающей любезностью -
прямо-таки распластался по стене, как пожарный на карнизе. Напрягшись,
Сабуров шагнул в комнату. Первым знаком беды бросился в глаза белый ха-
лат. Потом шприц, всаженный в вену Аркашиной руки. И только потом запро-
кинутое Аркашино лицо, на котором казались живыми только прыщи. На полу
аккуратным кружком - будто в столовой, под коричневым соусом - лежала
выблеванная вермишель. Обрюзглый мужчина в белом халате вынул шприц, ос-
тавив торчать иглу: из ее круглого ротика выкатилась черная капля - буд-
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Бажанов Олег
Корнев Павел
Елманов Валерий
Шилова Юлия