ведет, но пока никто не догадался это сделать.
в сборе. Я поднялся.
нем праздничного пиршества.
когда-то поручил мне передать брату жбан с медом. Рядом с ним, опершись на
посох, стоял старый охотник Тендел, все еще глядевший пронзительными
ястребиными глазами.
отказался прийти и отметить это радостное событие.
жбан с медом, в целости доставленный адресату, -- и ты сделал что мог, как и
все мы, -- продолжал он, присоединяя меня к людям, которые честно исполнили
свой долг перед дядей Сандро, как если бы дядя Сандро превратился в символ
воинского или еще какого-нибудь общепринятого долга.
ястребиными глазками.
в городе при должности, из Присматривающих.
своими желтыми ястребиными глазами.
то, что вы Большеусого сверзили, это вы неплохо придумали.
расстояния между мной и теми, кто его в самом деле сверзил. Но, с другой
стороны, главное он определил точно -- Присматривающие свергли Большеусого,
а на каком расстоянии тот или иной из Присматривающих, или, как они еще
говорят. Допущенных к Столу, от тех, кто его в самом деле сбросил, это и
вправду не имеет никакого значения. Важно то, что не он, охотник Тендел, не
он, пастух Махаз, и не все они, чегемцы или подобные чегемцам, это сделали,
а люди совсем другого сорта, то есть Присматривающие сверзили
Присматривавшего над всеми Присматривавшими, и теперь вроде всем полегчало
(оттого так весело об этом), но главную выгоду все равно заберут
Присматривающие, иначе и не могло быть, для этого и было все затеяно Вот как
можно было понять его слова в сочетании с зычным голосом и сверлящими
ястребиными глазами.
огромном средневековом котле уже закипала мамалыжная заварка. Мужчины
хлопотали вокруг огня. Рядом к инжировому дереву был привязан довольно
упитанный телец.
точил на точильном камне большой охотничий нож. Время от времени парень
пробовал его, подымая рукав рубахи и сбривая с руки волосы. Бычок угрюмо
косился на него, словно догадываясь о назначении ножа. Бычка, конечно,
пригнал брат дяди Сандро.
ужина, живописно расположившись на бревнах.
постели больного или даже в ожидании поминального пиршества (не к ночи будь
сказано!), когда поминки связаны со смертью достаточно пожившего человека.
Нигде не услышишь столько веселых и пряных рассказов о всякой всячине, как
на таких сборищах. По-видимому, близость смерти или смертельной опасности
обостряет интерес к ярким впечатлениям жизни.
кладбище среди могильных плит. Я-то никогда этого не испытал, если не
приравнять к могильным газовые плиты коммунальных кухонь, где в студенческие
времена перед экзаменами случалось поздней ночью сиживать с подружкой за
учебниками в смутном страхе, усиливающем сладость объятий, перед
командорскими шагами ее папаши в коридоре или, наоборот, перед тихими
призрачными шагами любопытствующей соседки.
преображения милого облика, не оставляющего никаких улик, кроме полыхающих
губ и тупенького взгляда, устремленного в книгу!
смертельной опасности не могло быть и речи. Дяде Сандро запретили вставать,
но он настоял на том, чтобы находиться среди пирующих, и после небольшого
совещания самых близких людей его решили вынести из дома и внести в шатер.
заменить раскладушкой, а там уж, если иначе нельзя, перенести его на
кровать.
боясь, что она передумает, стали поспешно перетаскивать дядю Сандро с
кровати на раскладушку.
следили за действиями сторонников раскладушки, время от времени переводя
потухший взгляд на значительно обесцененную отсутствием дяди Сандро кровать.
Сандро успела надеть на него чистую верхнюю рубашку и подала ему брюки,
которые он сам надел под одеялом. Но сейчас, когда его перенесли на
раскладушку и накинули на него сверху верблюжье одеяло, и уже нетерпеливые
сторонники раскладушки подхватили его и стали выносить, обнаружилось, что
из-под одеяла высунулись большие голые ступни дяди Сандро.
бы сказать, если я забыла...
тем, кто собирался ее нести, и засуетилась в поисках носков. Она нашла носки
и стала надевать их на упрямо негнущиеся ноги дяди Сандро, что могло
означать и недовольство ее забывчивостью и желание взбодрить сторонников
цельного переноса, дать им возможность выиграть время.
раскладушку пришлось поставить на пол, сторонники кровати оживились и решили
хотя бы из дому выйти впереди раскладушки, чтобы перед теми, кто сейчас
столпились во дворе, не выглядеть слишком смехотворно, спустившись во двор с
пустой кроватью, уже после того, как пронесут раскладушку с дядей Сандро.
ноги дяди Сандро наконец-то найденные носки. Чтобы дойти до веранды, надо
было пройти сквозь три двери, что оказалось делом нелегким, учитывая
громоздкость этого никелированного сооружения и сравнительную узость дверей,
не говоря о довольно слабой конструктивной сообразительности несущих,
усугубленной волнением, что идущие следом с раскладушкой попросят уступить
им дорогу и выйдут вперед.
с ее решетчатыми никелированными спинками, которые вместе со скрипом
колыхающейся сетки издавали жалобные звуки.
раскладушку с дядей Сандро, присоединилась к несущим кровать, вскрикивая и
причитая при каждом болезненном соприкосновении ее с дверными косяками. В
конце концов причитания ее вызвали в дяде Сандро, которого несли следом,
ревнивую досаду и он пробормотал что-то вроде того, что он вот, мол, не
железный, а тем не менее никто не заботится о том, чтобы его несли
поосторожней.
оглядываясь.
живописно свисающим одеялом, важно прислушивался к нежелательной тенденции
соскальзывания своего тела и, не придавая ей никакой личной
заинтересованности, давал мелкие наставления несущим его четырем парням.
его дошли до середины крыльца, а наклон раскладушки принял характер,
угрожающий оползнем ее верхнему, наиболее плодотворному слою.
уже отставшая от несущих кровать и сейчас следившая снизу, как спускают дядю
Сандро с крыльца, а он лежит и руками, высунутыми из-под одеяла, сжимает
свой корень, как штурвал управления.
кровать, а у кровати тетя Катя, наклонившись, сбивала ему подушку. Пожурив
ее за то, что она делает это тут, где люди будут есть, а не раньше, он дал
перенести свое тело на кровать, а раскладушку велел сложить и приставить к
спинке кровати, где она и стояла, как шлюпка, причаленная к большому кораблю
на случай мелководных надобностей.
подпертых кирпичами. Более широкие доски, наскоро приколоченные к подпоркам,
служили столами.
больших мисок куски дымящегося мяса, разливать алычовую подливу.
начаться ужина, стоя на табуретке, заканчивал электрификацию шатра. Это и
был Тенгиз.
прикреплял к нему патрон и наконец ввинтил в него последнюю лампочку.
ярким румянцем на щеках, как потом выяснилось, вызванным ее смущением. Время
от времени Тенгиз брал у нее из рук какой-нибудь инструмент, который она
доставала из ящика, стоявшего у ее ног, или передавал ей сверху тот, что
держал в своей руке.
легко, с артистической небрежностью делая свое дело. Слов не было слышно, но
атмосфера чувствовалась. Когда он ей сверху подавал щипцы, или кусачки, или