Чтение 72–й страницы книги ~Хелот из Лангедока~

– Хроальмунд Зеленый, Болотный Морок, из рода похмельных троллей, созданных в дурной час Демиургом нашим Морганом Мэганом, да будет проклято его имя, да будут преданы забвению его дела.

От удивления Хелот с размаху сел на сырой мох.

– Прости, Хроальмунд, я не вполне понял. Что значит «похмельные тролли»?

– Ну что тут объяснять? – Существо сердито уставилось на Хелота. – Ты хочешь убить меня. Так убивай поскорее и не докучай мне своими вопросами.

– Я вовсе не хочу убить тебя, – возразил Хелот. – Я служу замку Аррой и сейчас... – Он замялся. – Словом, Хроальмунд, я не враг тебе, если ты проклинаешь Моргана Мэгана.

– Я проклинаю Демиурга потому, что прежде поклонялся ему. А кто ты такой, чтобы проклинать его? Ты – жалкий дакини. Ты не понимаешь величия божества. Тебе недоступно представление о растоптанной вере.

– Да, – сказал Хелот, чувствуя, что начинает сердиться на это, казалось бы, безобидное и жалкое существо. – Мой бог никогда еще не предавал меня, хотя я частенько забывал помянуть его в молитвах перед сном.

– Неважно, – отрезал Болотный Морок. – По-хмельные тролли – одно из почтеннейших сословий мира Аррой, хотя по ряду причин мы вынуждены скрываться и вести тайный образ жизни. Нам ведома та сторона жизни Демиурга, что сокрыта от остальных. Мы – его пьяные кошмары, его ночной бред, его алкогольные муки, его подавленные эмоции и неудовлетворенные желания.

– Господи, сколько же еще вас, уродов, было создано в этом несчастном мире! – воскликнул Хелот, не удержавшись. – Морган разбрасывал свою созидательную силу налево и направо, и я сомневаюсь, чтобы он соображал, что именно он творит. Прости ему, Иисусе...

– Иисусе – это что за идол? – тут же прицепился Болотный Морок. Как только он понял, что опасность быть убитым ему не грозит, он уселся поудобнее на сыром мху и уставился на человека горящими глазами.

– Иисус – не идол, Он Сын Божий, – серьезно ответил Хелот.

– Гм. Думаю, демиурги между собой разберутся, – заявил Болотный Морок. – Не наше дело мирить их или что-то объяснять. Я хочу убить Моргана. Он оскорбил меня, мое племя, мою веру. Всю ночь я медитировал под взором Десяти Божественных Старцев и принял решение.

Лохмор заворчал. Ему не нравилось это создание, от которого исходил сильный рыбный запах. К тому же рана на боку Морока выглядела не слишком красиво. Однако когда Хелот предложил Хроальмунду перевязать ее, маленький тролль отказался.

– Я иду на верную гибель, – объявил он. – Не понимаю, зачем тратить время на бессмысленные действия.

Лохмор дохнул в сторону огнем. – Сделать бы из тебя воблу, земноводное, – сказал он как бы между прочим.

Хроальмунд бросил на дракона косой взгляд.

– Сам ты земноводное, ящер, – парировал он.

Хелот расхохотался, хотя на самом деле ему было не до смеха.

– Страшная гвардия шла убивать великого чародея и мага Моргана Мэгана, – сказал он. – Два земноводных и один дакини из презренной расы. Наверняка наш враг уже дрожит от ужаса. Но Хроальмунд не поддержал его веселья.

– Кем бы мы ни были, – сказал он, отряхиваясь и счищая пятно грязи с одной из чешуек, – месть наша будет ужасной.

Хроальмунд оказался весьма полезным спутником. Он хорошо знал все тропинки в Серебряном Лесу, ибо неоднократно по ним хаживал, и теперь вел Хелота и помрачневшего Лохмора прямиком к источнику мудрости.

– Откуда ты можешь знать, что Морган там? – время от времени спрашивал дракон.

– Чую, – лаконично ответствовал Морок.

– Как ты чуешь, когда лично я ничего не чую? У меня нюх ой-ой, – ворчал дракон. – Да и никому не по силам уловить чей-либо запах на таком расстоянии.

– Я ловлю не запах, – сказал Болотный Морок. – Просто господин наш вчера опять изрядно принял и снова находится на грани сотворения десятка-другого похмельных кошмаров. Еле сдерживается. В такие минуты любой из нашего народа найдет его с легкостью хоть на другом краю земли.

Хелот был вынужден поверить этому объяснению. В конце концов, другого проводника у них не было.

Время от времени лангедокский рьщарь касался ладонью рукояти Секача. И поймал себя на том, что обращается к капризному мечу с одной-единственной молитвой: «Предай меня, Секач, – думал он, – откажись рубить». Но меч никак не отзывался, и Хелот не улавливал ни волн тепла, ни струи ледяного холода. И когда он вынул меч из ножен, руны на клинке не горели и казались обыкновенной мертвой надписью.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

– Вот он! – крикнул Хроальмунд Зеленый, выскакивая на холмик и показывая рукой на источник мудрости, откуда Иллуги забрал свой провидческий глаз. Хелот поднялся и встал рядом с маленьким троллем. За их спинами тяжело топтался дракон.

Они увидели яркое сияние, как будто Морган развел большой костер и побросал в него порошков, дающих разноцветное пламя. Хелот видел такое как-то раз на ярмарке, где давал представления фокусник откуда-то из восточных стран.

Дракон присел и глухо зарычал.

– Сила Радуги! – сказал он. – Здесь Фейдельм, которая заманила нас. Зачем она здесь?

– Ловушка, – быстро проговорил Хроальмунд. – А вон там Морган.

Морган сидел в стороне, неподалеку от источника. Одежда на нем была грязной и порванной во многих местах. Один рукав отсутствовал, и Морган зябко кутался в плащ. Хелота поразила мертвенная бледность его лица. Странствующий рыцарь ощутил приступ тоски. Он не мог убить своего врага, когда тот сидел перед ним больной и безоружный. И слово, данное Фейдельм в присутствии народа холмов, стало жечь Хелота, как огнем.

Хелот вынул меч из ножен. Он едва не выпустил рукоять – руны на клинке горели, разбрасывая искры, и серебряные стволы деревьев начали мерцать, отражая их теплый оранжевый свет. «Секач», – умоляюще прошептал Хелот. Но он уже не мог остановиться. В замке Аррой ждали. Фейдельм ждала. И даже если когда-то властительница была девушкой по имени Дианора, это уже не имело никакого значения.

Морган встал. Он заметил сияние и понял, что оно значит.

– Кто здесь? – крикнул маг, поднимая голову. Голос у него был все еще звучным и ясным.

– Мое имя Хелот из Лангедока, – был ответ.

– Я знаю тебя, – сказал Морган Мэган. – Зачем пришел?

– Ты знаешь и это, – ответил Хелот и сделал несколько шагов вперед.

– Да. – Морган кивнул. – Ты выбрал хороший час. Я один и со мной почти нет Силы. Я устал, и меня терзают сомнения.

– И еще вчера ты слишком много выпил, Морган Мэган.

Хелот подошел еще ближе. Морган был похож на мертвеца. Хелот попытался убедить себя в том, что виной всему чудовищное похмелье, но он знал, что это не так. «Черт побери, – подумал он, – не стану же я раскисать только потому, что у моего врага вчера был неудачный день и сегодня он выглядит таким несчастным?» И он снова вспомнил, как нашел в лесу Алькасара и как сарацин кричал по ночам от страшных воспоминаний. И подумал о Дианоре, которую чародей из чистого любопытства превратил в странное, почти лишенное человечности существо. И о тех камнях, что были разбиты по приказу создателя. И о ране на боку Хроальмунда. И о Лаймерике, который был проклят за свою гордость и независимый нрав...

– Ты хочешь убить меня? – Морган криво улыбнулся.

– Да.

– Назови причины.

Хелот остановился, опустил меч, очертил вокруг себя круг сияющим клинком.

– Ты боишься умереть, Морган Мэган?

– Куда меньше, чем ты боишься нанести удар, Хелот из Лангедока. Так назови мне причины для того, чтобы убить меня.

– Мир Аррой, – сказал Хелот, в упор глядя на своего врага. – Прекрасный Аррой, с которым ты так зверски обращался, покуда он тебе не надоел. Ты изуродовал его, а теперь хочешь уничтожить.

– Кто там с тобой? – спросил Морган, прищурив здоровый глаз. – Болотный Морок? Это он тебе нажаловался? Посмотри, за кого ты заступаешься! Как он безобразен, глуп, напыщен!

– Он твое творение, и я не понимаю, почему ты так высокомерен по отношению к самому себе!

Морган посмотрел Хелоту в глаза, и лангедокцу стало жутко – такая пустота глядела из карего глаза бродячего мага.

– Потому что моя душа еще уродливее, чем эти монстры, – тихо сказал Морган Мэган. – Потому что моя мать хозяйничает в моем мире и я ничего не могу с ней поделать. Потому что она нравится им больше, чем я...

– Это ревность? – Хелот не верил своим ушам. – Да! – крикнул Морган. – Я ни одну женщину так не ревновал, как ревную свой мир. Мой Аррой – и эта женщина...

– Она твоя мать.

– Она дура! – заорал Морган и закашлялся.

– Я думаю, – мягко заметил Хелот, – миру нужна не только мудрость. Живые создания нуждаются не только в беспокойном духе, но и в глупости, в консерватизме. Тебе не приходило в голову, Морган Мэган, что твоим бедным троллям нужна просто курица-наседка?

– Неважно. – Морган махнул рукой. – Убивай меня, Хелот из Лангедока, иначе, клянусь, я завершу то, что начал. Я разнесу по камешку замок Аррой, я убью своими руками каждую тварь, которая называет себя моим творением. Я сделаю это.

Морган обнажил меч и усмехнулся.

– Я вижу у тебя в руках Секач, – сказал он. – Ты не сможешь напасть на безоружного, так потешься мыслью о том, что против тебя стоит враг, вооруженный до зубов. Но знай, Хелот из Лангедока, когда в дело вступает Секач, ничто уже не спасает. Он разрубает то, что надлежит. И я думаю, что пришло время разрубить мою голову.

Хелот сжал зубы и поднял Секач. В этот момент радужное сияние взлетело у него над головой и окутало его и Моргана. Какое-то мгновение Хелот ничего не видел, кроме ослепительных вспышек света и обжигающего жара. Потом до него донесся голос Моргана. Бродячий маг кричал – от боли и страха, как кричат раненые животные. И, не вполне понимая, что делает, Хелот взял Секач обеими руками, размахнулся и изо всех сил нанес удар по радужному сиянию.

Что-то оглушительно загремело. Послышался звон – такой, словно разбили свадебный сервиз, а сверху побросали серебряные ножи и вилки. Со всех сторон сыпались осколки тончайшего стекла, и каждый осколок переливался и сверкал всеми цветами радуги. Некоторые больно резали руки и лицо. Этому дождю, казалось, не будет конца. Небо над головой исчезло, окутанное золотым светом. И, понимая, что некуда бежать от этого расколовшегося неба, от этого острого стекла, от безжалостного света, Хелот молча упал на землю и обхватил голову руками, стараясь уберечь ее от острых обломков. И его накрыла тьма.

Хелот открыл глаза и увидел, что все вокруг окутано белым туманом. Потом туман заколебался и сдвинулся. Чья-то рука отвела занавеску, и тогда он понял, что лежит на огромной кровати под балдахином. Рядом знакомо пахло мускусом. – Аррой, – сказал Хелот.

Следом за рукой показалось и лицо – детская физиономия Тэма Гили. Мальчик смотрел на него и молчал.

– Что случилось, Тэм? – спросил Хелот. – Что со мной было?

– Вы больны, сэр, – тихо ответил Тэм. Хелот заметил, что мальчик боится. Он поглядывал на своего хозяина исподтишка, с таким испуганным видом, какого не имел никогда – даже в ту пору, когда имел дело с жуткой образиной Гури Длинноволосого.

– Да что случилось? – нетерпеливо спросил Хелот. – Почему ты шарахаешься от меня?

– Я... не шарахаюсь, сэр.

– Подойди поближе, Тэм. Что я натворил? Мне казалось, что уж ты-то можешь мне сказать все как есть.

Тэм не двинулся с места.

– Если вам угодно воды или вот дама Имлах придумала кофе... Это Лоэгайрэ принес.

Хелот поднес руку к лицу, потрогал щеки, лоб.

– Меня изуродовало?

Тэм помотал головой: