Чтение 72–й страницы книги ~Заметки юного врача~

Письмо на дровнях уехо по ровному снежному океану за сорок
верст. Через три дня пришел ответ: писали, что, конечно,
конечно... Обязательно... но только не сейчас... никто пока не
едет...

Заключали письмо некоторые приятные отзывы о моей работе и
пожелания дальнейших успехов.

Окрыленный ими, я стал тампонировать, впрыскивать
дифтерийную сыворотку, вскрывать чудовищных размеров гнойники,
накладывать гипсовые повязки...

Во вторник приехало не сто, а сто одиннадцать человек.
Прием я кончил в девять часов вечера. Заснул я, стараясь
угадать, сколько будет завтра - в среду? Мне приснилось, что
приехало девятьсот человек.

Утро заглянуло в окошко спальни как-то особенно бело. Я
открыл глаза, не понимая, что меня разбудило. Потом сообразил -
стук.

- Доктор, - узнал голос акушерки Пелагеи Ивановны, - вы
проснулись?

- Угу, - ответил я диким голосом спросонья.

- Я пришла вам сказать, чтоб вы не спешили в больницу. Два
человека всего приехали.

- Вы - что. Шутите?

- Честное слово. Вьюга, доктор, вьюга, - повторила она
радостно в замочную скважину. - А у этих зубы кариозные. Демьян
Лукич вырвет.

- Да ну... - я даже с постели соскочил неизвестно почему.

Замечательный выдался денек. Побывав на обходе, я целый
день ходил по своим апартаментам (квартира врачу была отведена
в шесть комнат, и почему-то двухэтажная - три комнаты вверху, а
кухня и три комнаты внизу), свистел из опер, курил, барабанил в
окна... А за окнами творилось что-то, мною еще никогда не
виданное. Неба не было, земли тоже. Вертело и крутило белым и
косо и криво, вдоль и поперек, словно черт зубным порошком
баловался.

В полдень отдан был мною Аксинье - исполняющей обязанности
кухарки и уборщицы при докторской квартире приказ: в трех
ведрах и в котле вскипятить воды. Я месяц не мылся.

Мною с Аксиньей было из кладовки извлечено неимоверных
размеров корыто. Его установили на полу в кухне (о ванне,
конечно, и разговора в Н-ске быть не могло. Были ванны только в
самой больнице - и те испорченные).

Около двух часов дня вертящаяся сетка за окном значительно
поредела, а я сидел в корыте голый и с намыленной головой.

- Эт-то я понимаю... - сладостно бормотал я, выплескивая
себе на спину жгучую воду, - эт-то я понимаю. А потом мы,
знаете ли, пообедаем, а потом заснем. А если я высплюсь, то
пусть завтра хоть полтораста человек приезжает. Какие новости,
Аксинья?

Аксинья сидела за дверью в ожидании, пока кончится банная
операция.

- Конторщик в Шалометьевом имении женится, отвечала
Аксинья.

- Да ну! Согласилась?

- Ей-богу! Влюбле-ен... - пела Аксинья, погромыхивая
посудой.

- Невеста-то красивая?

- Первая красавица! Блондинка, тоненькая...

- Скажи пожалуйста!..

И в это время грохнуло в дверь. Я хмуро облил себя водой и
стал прислушиваться.

- Доктор-то купается... - выпевала Аксинья.

- Бур... бур - бурчал бас.

- Записка вам, доктор, - пискнула Аксинья - протяни в
дверь.

Я вылез из корыта, пожимаясь и негодуя на судьбу, и взял
из рук Аксиньи сыроватый конвертик.

- Ну, дудки. Я не поеду из корыта. Я ведь тоже человек, -
не очень уверенно сказал я себе и в корыте распечатал записку.

"Уважаемый коллега (большой восклицательный знак). Умол
(зачеркнуто) прошу убедительно приехать срочно. У женщины после
удара головой кровотечение из полост (зачеркнуто) из носа и
рта. Без сознания. Справиться не могу. Убедительно прошу.
Лошади отличные. Пульс плох. Камфара есть. Доктор (подпись
неразборчива)."

"Мне в жизни не везет", - тоскливо подумал я, глядя на
жаркие дрова В печке.

- Мужчина записку привез?

- Мужчина.

- Сюда пусть войдет.

Он вошел и показался мне древним римлянином вследствие
блистательной каски, надетой поверх ушастой шапочки. Волчья
шуба облекала его, и струйка холода ударила в меня.

- Почему вы в каске? - спросил я, прикрывая свое недомытое
тело простыней.

- Пожарный я из Шалометьева. Там у нас пожарная команда...
- ответил римлянин.

- Это какой доктор пишет?

- В гости к нашему агроному приехал. Молодой врач.
Несчастье у нас, вот уж несчастье...

- Какая женщина?

- Невеста конторщикова.

Аксинья за дверью охнула.

- Что случилось? (Слышно было, как тело Аксиньи прилипло к
двери.)

- Вчера помолвка была, а после помолвки-то конторщик
покатать ее захотел в саночках. Рысачка запряг, усадил ее, да в
ворота. А рысачок-то с места как взял, невесту-то мотнуло да
лбом об косяк. Так она и вылетела. Такое несчастье, что
выразить невозможно... За конторщиком ходят, чтоб не удавился.
Обезумел.

- Купаюсь я, - жалобно сказал я, - ее сюда-то чего же не
привезли? - И при этом я облил водой голову и мыло ушло в
корыто.

- Немыслимо, уважаемый гражданин доктор, - прочувственно