... И снова сменился кадр. Теперь Ктора окружала одичавшая, изуродованная
природа. Корявые деревья, заросли кустарника. На всем печать запустения.
Высоко в хмуром безрадостном небе парила птица.
- Это летающий ящер, - услышал Ктор комментарий Борга. - Наследие
радиоактивной катастрофы, постигшей Гему. Мгм... Я неверно сказал, не
постигшей, а подготовленной самими людьми. Но не сигнал бедствия приняли
мы! - Борг снова появился в кадре. - Компьютеры неверно расшифровали
обрывки сообщения. Не о помощи взывали к нам, а хотели предупредить. Да,
предупредить, говорю я вам! То, что произошло на Геме, не должно
повториться нигде.
Не стану перегружать вас подробностями. Благодаря Джонамо мы знаем о Геме
если не все, то многое. И это многое принадлежит вам. Вы познакомитесь с
поучительной историей Гемы, сопоставите ее с историей Мира.
И опять поразитесь совпадениям и возрадуетесь различиям.
Мгм... Итак, отныне мы должны рассматривать мироздание не только как
пространственную, но и как вероятностную категорию. Вероятностное
мироздание, вероятностная Вселенная... - вдумайтесь в эти слова.
Представьте себе непредставимое - бесчисленное множество миров, населенных
людьми. Все они - различные воплощения одного и того же мира.
С парадоксальной точки зрения Мир и Гема, действительно, одно и то же. Две
капельки в вероятностном океане человеческого разума, две искры звездного
света, нашедшие друг друга в безмерной простертости бытия.
И пусть одна из них здесь, а другая, образно говоря, по ту сторону
Вселенной, они едины.
Едины, говорю я вам!
Пройдут годы, и армада звездных кораблей отправится на Гему. Не спасать, не
учить - утверждать единство.
И это только начало. Вселенная озарена разумом. Берегите же его и на Мире,
и на Геме, и везде.
А пока... Ждите Джонамо. Скоро она вернется. Совсем скоро. Передайте ей мою
отеческую любовь. Жаль, что я не смог ее дождаться...
Все, что мне удалось сделать в жизни, завещаю вам. Будьте счастливы!
Устал... Ухожу...
14. Встреча миров
Пока Инта была жива, Кей мог обходиться без нее и порой не замечал ее
отсутствия. Знал, что она есть, и этого оказывалось достаточно.
Они даже не были духовно близки так, как он сблизился с "призраками",
впустив их в свое сознание. От Инты же многое скрывал и не потому что не
доверял ей - просто не хотел взваливать на нее лишнюю тяжесть. Умолчал не
только о коллективном мышлении, но и об электронном подсознании.
Только сейчас Кей понял, какую непоправимую совершил ошибку...
Инта не могла не ревновать его к "призракам", это было бы свыше ее сил.
Ревновала и чисто по-женски, и как уязвленный невниманием человек. Ее
терзала мысль, что Кей все больше удаляется от нее, что он стал еще более
немногословен, чем прежде, что разговоры с ней его тяготят, что в нем
появилась отсутствовавшая ранее черта - рассеянность.
Однако Инта никогда, ни единым словом, не обмолвилась ему об этом, но к
"призракам" наверняка начала испытывать неприязнь, какую испытывала бы к
удачливой сопернице.
А Кей ничего не замечал! И лишь теперь понял, почему Инта отказалась от
бессмертия.
Ее равно страшило и то, что Кей может ее разлюбить, и то, что он предпочтет
живой Инте Инту-"призрака".
И вот сейчас Кей тосковал. Вместе с Интой ушла часть его собственной жизни.
Он вспоминал, как незаметно подкрадывалась к нему любовь. Поначалу Кей не
замечал ее. И под конец тоже перестал замечать. И безжалостно казнил себя
за это.
"Зачем я исполнил волю Инты?" - мучился он, хотя знал: по-иному поступить
было нельзя.
"Нас ничто бы не разлучало. Мы зашли бы в сознание друг к другу, слились бы
в одно целое. Я стал бы ею, она мною..."
Думая так, Кей сознавал, что ничего из этого не получилось бы. Инта
превратилась бы в свою тень. Ему бы хотелось обнять ее, но руки прошли бы
сквозь пустоту. Он не чувствовал бы в ней женщины, жены. Она сделалась бы
бесполым призраком, одним из многих - Сарпом, Угром, Шулем...
Нет, Инта поступила мудро, хотя какую жертву пришлось ей принести в
подтверждение этой мудрости!
Теперь коллективное мышление тяготило Кея, он предпочитал одиночество. И
"призраки", понимая его состояние, не навязывали ему своего общества. Кей
на время как бы отделил себя непроницаемым экраном и от них, и от Корлиса,
которого с трудом удалось вернуть к жизни, и от остальных членов их
маленькой колонии.
Словно дух изгнания, оставляя взаперти бессильное тело, парил над планетой
- то уносился в космос, насколько позволяли волны Беслера, питавшие
энергией сгусток плазмы и полей - "плоть" Кея-"призрака", то, подобно
птице, сложившей крылья, камнем падал на Гему, зная, что не разобьется и не
погибнет, хотя временами жаждал этого.
Впрочем, Кей не утратил чувства долга и не помышлял о самоубийстве. Он
никогда не унизился бы до позорного бегства.
Кей подолгу летал над местностью, где они с Интой и Корлисом совершили
первую высадку. Часто опускался на старинное кладбище. Здесь, согласно
когда-то высказанному Интой желанию, которое Кей счел шуткой, она была
похоронена под камнем с портретом девушки-двойника, ставшим теперь ее
изображением.
Как много успело измениться за то недолгое время, что они на Геме.
Окрестности мегаполиса расчищены, растения культивированы, выстроен
поселок. В самом мегаполисе ведутся работы, отчасти археологические,
отчасти восстановительные.
Старший сын Кея постигает азы науки под руководством Корлиса, а младший,
первый абориген новой Гемы, рожденный такой дорогой ценой, отдан на
попечение Мио, которая рада была бы заменить ему мать.
С того дня, когда Кей лишился Инты, в его сознании поселилась музыка.
Абстрагироваться от нее, как абстрагировался от коллективного мышления, не
удавалось. Да он я не стремился к этому.
Ему нравились необычные, берущие за душу звуки. Постепенно их стали
сопровождать расплывчатые образы.
Кей не принял эти рождающиеся в мозгу картины за галлюцинации, ни на миг не
усомнился в своем рассудке, возможно оттого, что и музыка, и образы
появлялись лишь в "призрачном" состоянии, а оно само по себе было
достаточно противоестественным, чтобы удивляться чему-нибудь. Но считать
видения за объективную реальность тоже не решался.
Между тем образы утрачивали неопределенность, становясь все более четкими и
яркими. Кей узнавал и не узнавал в них Гему. Из мнемотеки "призраков" он
извлек немало знаний о том, какой была планета до катастрофы. Видел
видеофильмы о ее городах, технике, быте. Многое восхищало его, а еще больше
раздражало и даже вызывало возмущение. В голове не укладывалось, как можно
силой оружия утверждать правоту, а тем более неправоту. Пышные парады,
напыщенно тупые лица военных, их маскарадные мундиры казались
неправдоподобно нелепыми. Но чего стоили человечеству эти игрища!
С чувством почтения смотрел Кей на изощренно умные машины, а вот создавшие
их люди вовсе не казались ему умными. Неужели они не сознавали, во что
выльется неуправляемое буйство, именуемое ими прогрессом?