***
снедаема ревностью, чувством, которое асанианским женщинам почти не
знакомо. Ревность, конечно, присутствует в ней сейчас, но она лишь
скорлупа, под которой разгорается холодное, всепоглощающее пламя страха.
и мысли в порядок и попробовать разобраться в том, что произошло. И что
происходит сейчас.
другу. И били друг друга, больно, наотмашь. Не защищаясь и не сдерживая
силу ударов. Оленеец закрыт. И внешне, и внутренне. Он неотступен. Он
стережет своего императора... как кот стережет свою жертву.
но Эсториан продолжал любить ее. Она нисколько не сомневалась в этом,
даже прогоняя его прочь. Когда он стал посещать гарем, она чуть не
взбесилась от ревности и все же краем сознания понимала, что всех этих
желтокожих красоток он тут же бросит, стоит ей только шевельнуть
пальцем. Галия носит его ребенка и все же Галия не Вэньи, она уже не
сможет стать его первой женщиной, первой любовью. Как и любая другая
женщина на свете.
могла точно определить причину своего страха. Став любовником Эсториана,
черный воин, казалось бы, автоматически выходил из образа холодного,
расчетливого убийцы, терпеливо дожидавшегося своего часа, тем более что
возможностей совершить черное дело ему представлялось предостаточно, но
он не выказывал готовности воспользоваться ни одной из них. Как член
черного братства он присягал на верность императору, а оленейцы не
нарушали своих обетов. Он также не мог зачать от объекта своей страсти,
равно как и сочетаться с ним браком, чтобы получить право на часть
занимаемого им трона, к тому же, поглощая все внимание императора, он
оттеснял возможных соперниц Вэньи на второй план. Если вдуматься, ей
надо бы радоваться, что все складывается так удачно.
Высокий и худощавый, он носился по лагерю, источая волны веселой
энергии. Ударил мороз, дорогу сковало гололедицей, приходилось ждать,
пока солнце снимет с нее ледяной панцирь. Но холод не отступал, и
вынужденный привал затянулся на сутки, потом еще на одни; император
коротал время, разгуливая по городку с коротким названием Китаз, возле
которого был разбит лагерь.
словно не испытывал никакого душевного дискомфорта, и это удивляло
Вэньи. Асанианам вовсе не нравилось, что его императорское величество
всюду сует свой черный варварский нос. Если ты император, сиди во
дворце, затевай войны и взваливай на плечи своих подданных новые
непомерные налоги, но не шляйся где попало, не марай ног в сточных
канавах, не пей кислое вино и пиво, разбавленное мочой молодых сенелей,
не суетись.
обменивались взглядами. Они не нуждались в этом.
на его теле следы царапин и синяков, о которых говорила Галия. Идиотизм.
Разве может человеческий взгляд проникнуть сквозь слой выделанной кожи и
металл доспехов? Он двигался так, словно не чувствовал никакой боли.
императорских покоях они не судачили. Впрочем, им было известно, что
черный король спит не один и, кажется, они одобряли его выбор. По
крайней мере не находили в нем ничего странного и противоестественного.
Но многие были твердо убеждены, что оленеец не снимает вуали. С
человеком, который заглянет ему в лицо, говорили они, произойдет нечто
ужасное.
с кем поделиться своими тревогами. Даже с Айбураном, потому что тот был
мужчиной. Даже с Галией, потому что та не понимала ее. Императрица...
может быть, одна только императрица и могла посочувствовать ей, но леди
Мирейн держалась теперь холодно с дерзкой жрицей, и вообще, о чем,
собственно, Вэньи собиралась ей сообщить? О своих неясных подозрениях и
страхах?
следить за Эсторианом, но городок был слишком маленький. Рынок,
окруженный сетью переулков и тупичков, главная улица, выводящая на
центральную площадь с фонтаном, пара храмов, холм, увенчанный замком
местного лорда. Где хозяин? Убыл на заседание Среднего двора, ответил
слуга. Прятки, подумала Вэньи, желание поскорее отделаться от странного
визитера.
ювелирную лавчонку. Торговец бросил на нее кислый взгляд, его товар был
слишком хорош для покупательницы такого сорта. Однако при всей своей
неприязни он не мог выставить жрицу за дверь, и Вэньи, щадя его
скромность, накинула на лицо шарф.
ощупывала свой тощий кошелек, помещение лавки вдруг озарилось светом.
Эсториан возник на пороге магазина и, обернувшись к кому-то из
следовавших за ним, сказал:
чтобы обратить на себя внимание и дать ему возможность уйти. Тяжело
задышала. Дернулась. Выронила из рук безделушку, с громким стуком
упавшую на стекло прилавка. Он скользнул внутрь лавчонки неестественно
быстро, как юл-кошка. Вэньи замерла. Не сейчас, думала она в смятении.
Не сейчас, потом, когда-нибудь, пусть он уйдет.
произойти.
мужчиной. Айбуран и некоторые гвардейцы намного превосходили его. Однако
здесь, в замкнутом пространстве, он показался ей огромным, как башня из
черного камня, его голова упиралась в потолочную балку, плечи словно
раздались, заслоняя дверной проем.
черты его обозначились резче. Он не был красавцем, но в его движениях
сквозила грация ястреба или степного кота.
любила его.
рук. Это была подвеска оригинальной формы, изящно сработанная. Мелкий
алмаз сиял, как язычок пламени, и золотая оправа при повороте изделия
придавала ему цвет янтаря.
принимал кулон.
солнца.
освобожу тебя от этой обузы, если хочешь. Милорд жрец может найти более
достойное занятие для тебя.
будущих грехов, - сказала она. - Это послушание не тяжелее других. И я
вовсе не собираюсь отказываться от него.
точку опоры. Она изгонит это мелкое чувство прочь, но - потом, когда
вдоволь им насладится.
больше чем следует мнишь о себе.
сделать это. Эсториан потер руками виски и рассмеялся.
не можешь проявить ко мне хоть капельку милосердия?
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Дальский Алекс
Сертаков Виталий
Каменистый Артем
Махров Алексей