скажешь, Рованузо?
помог Ашкенази сесть поправил беспомощно свесившиеся со стола короткие полные
ноги.- Первое. Коль скоро ты воскрес... С этой минуты я буду называть тебя не
Башка, не Рованузо, а Александр Исаакович. Не завидую тому, кто при мне рискнет
назвать тебя иначе. Подходит?
будешь жить дальше. Готов слушать?
готов.
Ашкенази по обмякшему плечу. - Через пару дней в депозитарии МИКБ случится ЧП.
Плохие мальчики вынесут векселя на солидную сумму. Они придут к тебе. Выкупи
векселя и прогони по цепочке. Связать цепь ты должен за два дня, больше времени
не дам. Но так, чтобы потом ни одна собака не нашла концов.
давая голове запрокинуться. - Пятьдесят миллионов. В долларах, естественно.
глазам Ашкенази клочок бумаги.- Телефон старый, хозяин мог тридцать раз
поменяться. Но звонка от меня там ждут всегда. Скажи, что ищешь Мамонтова.
Запомни - Мамонтова. Тебе скажут, где его найти. Ниже написан номер счета.
Назовешь его при встрече. Не дай бог, напутаешь, замочат на месте.- Кротов еще
раз встряхнул Ашкенази.- Да не закатывай глаза, я же знаю, память у тебя
феноменальная. Все будет тип-топ. Если счет поменялся, тебе дадут номер
другого. Но он должен быть первым в цепочке по отмыву, запомни, это важно.
Последний счет подставите сами. Когда деньги пройдут по нему, все концы
обрубят, но это уже не твоя забота. И не вздумай крутить с этими людьми. Они о
таких, как Гога, всю жизнь ноги вытирали.
дня подготовишь всю отчетность. Я хочу принять Гогино хозяйство в надлежащем
виде, ясно? Да, чуть не забыл.- Кротов вытащил из кармана еще одну бумажку. -
Вот номер Компьютерной почты. Когда Гога вернется и полезет на стену от
восторга- а это я гарантирую!- ты пошлешь на этот адрес номера счетов и пароли
к ним в швейцарском банке. Ну-ка, партнер, скажи, а каком?
- Молодец, Исаакович. Хозяину врать грешно и небезопасно.- Кротов убрал руку, и
голова Ашкенази безвольно завалилась к плечу. - Только сопли не распускай. Все
уже кончилось. Ты теперь мой. Со всем дерьмом и потрохами. А своих Кротов еще
ни разу не сдал. Сейчас поедешь домой и ляжешь спать. И не беспокой Мару
ненужными разговорами. Как тебе жить дальше, теперь решает не она, а я -
Савелий Игнатович Кротов.
дело, но с Гогой вот так просто нельзя... Авторитеты объявят процесс.
крыльца, подвели к тихо урчащему мотором "вольво". В окне второго этажа
профилактория вспыхнула и погасла настольная лампа.
три возможных пути отхода: на Москву, через аэропорты и отвилку на Лобню. Ни
Самвел со своими ребятами, ни упаси господь Кротов с Максимовым не смогли бы
вырваться из невидимого кольца. Подседерцев, как всякий здоровый мужчина, любил
риск. Но рисковать собой, наслаждаясь пьянящим чувством опасности, одно
удовольствие. Рисковать, передоверив собственную судьбу и операцию другим, даже
если их жизни держишь в кулаке, - удовольствие ниже среднего. А если честно,
мука адова.
неуютных диванах, затолкав под них распухшие чемоданы и фантастической
вместимости баулы. Неприкаянно маялись между рядами киосков те, кому не
досталось места, а здоровье - или воспитание не позволяли разлечься по-цыгански
прямо на полу. Мужики, столпившись под козырьком подъезда, дымили сигаретами и
похлебывали пивко из импортных жестянок. Какие-то подозрительные личности в
спортивных штанах нервной шакальей походкой сновали между пассажирами,
сбивались в кучки у входа в зал и опять растворялись в сумерках.
площади "мерседеса". В который раз поймал себя на мысли, что уже необратимо
оторвался от этой толпы, пропахшей потом, дешевым табаком и непроходящей
усталостью. Он вспомнил горбачевские "хождения в народ", от которых вся охрана
погружалась в предынфарктное состояние, а этот самый народ, глядя в телевизор
на счастливого, как ребенок, генсека, плевался и матерился от души.
вздохнул Подседерцев.- Со своими делами сами разбираются, а в царских копаться
- душа не лежит. Хочешь на русском пахать - не лезь к нему в душу и не погоняй,
упаси боже! Все сам сделает, и вспашет, и посеет, да еще оброк на барское
подворье сам принесет. Живут в счастливом неведении, пусть так и живут. Больше
чем уверен, что никто так ничего и не понял. А газетки покупают каждый день!"
большой, мерзнущей в осенней хляби стране еще не знал, что война уже началась.
До первых сообщений в газетах о победоносном марше по установлению
"конституционного порядка" в мятежной горской республике была еще
неделя-другая. Но ни остановить, ни повернуть вспять вторжение уже было
невозможно. Все, кто хотел войны или не смог отказаться от участия в ней, уже
сделали ставки. А подставлять горбы и грудь придется вот этим- неведающим.
"волкодавы" Службы, уложившие в грязный снег банковских охранников. Скандал
вышел изрядный. Газеты и телеканалы второй день смаковали подробности и строили
глубокомысленные версии. На судьбу банкира, на которого наехал Шеф, на будущее
чекиста-демократа, бросившего на выручку оперов Московского управления,
столичным журналюгам было, естественно, наплевать. Всех заботило собственное
будущее. За скандальным ражем статей сквозила истеричная нотка: а вдруг
действительно допрыгались, дотрепались, пришла пора закручивать гайки и
отворачивать головы, и где-то на Краснопресненской пересылке уже прицепили к
составу тот самый вагон Жириновского, тот, что "последний на Север".
первый снег". Люди Службы напряглись, готовые по первой же команде затравить
слишком догадливого. Но дальше рассуждений о горбачевской "оттепели", хилых
ростках демократии, погибающих под ударами бутсов спецназа, и грядущих
"холодных зимах" тоталитаризма дело не пошло. То ли автору не хватило фантазии,
то ли смелости.
вспомнить школьный курс истории, и все становилось ясным, как божий день.
мятежу генерала Франко. "В Сантьяго идет дождь" - условный сигнал к началу
переворота в Чили, сделавшего генерала Пиночета президентом на целых пятнадцать
лет. "Падает снег" - из тех же "метеосводок", предвещающих долгосрочную
политическую бурю. Шеф, надо отдать ему должное, полез в драку с открытым
забралом. Пусть теперь не говорят, что не предупреждал. "Метеосводки" читать
надо, господа доморощенные политики.
пошевелился, таким нервным, рвущим вышел звук, но не повернулся.
стоят на ушах и чешут кулаки. А я сижу здесь, и мне тошно. Что радоваться, хана
нам, ребята!" - Подседерцев достал сигарету, размял подрагивающими пальцами.
здания СЭВа Шеф убивал двух зайцев сразу. Вынужденный уступить давлению
ратовавших за силовой вариант в Чечне, он лично организовал такой "барраж" * в
прессе, что для информации о развертывании боевых частей, случись такая утечка,
просто не найдется места. Тем самым он еще раз подтвердил, что готов до
бесконечности колебаться вместе с "линией Президента".
правило, артиллерии, под прикрытием которого продвигаются наступающие части. В
идеологической войне - один из приемов воздействия на массовое сознание. В
целях прикрытия важного события организуется скандал по совершенно иному
поводу, что отвлекает внимание журналистов и общественности. В результате
общественность оказывается перед свершившимся фактом, и никакие обсуждения и
осуждения не способны повлиять на изменившуюся политическую ситуацию.
мере готовности Дудаева к длительной партизанской войне, Шеф начинал свою игру
на перспективу.
возмущения провинции, которую очень скоро завалят цинковые "грузы-200", речи
быть не может. Как раз к сроку выборов державное кресло под Дедом в который раз
закачается, а в такие моменты, когда расхлябанная телега Российской империи
норовит опрокинуться в кювет и похоронить горластых пассажиров вместе с суровым
Акунин Борис
Корнев Павел
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Фазиль Искандер
Херберт Фрэнк