запором приравнивается к разжиганию межнациональной розни, - строгим голосом
произнес Злобин, включаясь в игру
такие гордые?
компенсации за разгром Запорожской Сечи. "Тараса Бульбу" читал?
не заставили. - Злобин, довольный произведенным эффектом, расхохотался первым.
пусть поржут. - Он заправил выбившуюся из-под ремня клетчатую рубашку.
честном слове, только замки демонстрировали повышенную надежность - открывались
с превеликим усилием.
отмахнулся Злобин.
как бубенчик для ишака. - Он захохотал и шаркающей походкой направился к группе
куривших в теньке водителей.
пахнущее синтетической кожей и бензином, до отказа опустил стекло.
осторожно выкатил со стоянки.
машины все, на что она способна. Мотор тарахтел, словно под капотом метался
медный таз, но на восьмидесяти километрах звук вдруг выровнялся, заурчал мерно
и настойчиво. Злобин гнал по городу, виляя между машинами. Кому положено, знали
его "Таврию" как облупленную, штрафов и свистков гаишников он не боялся,
остальным участникам дорожного движения оставалось только озадаченно провожать
глазами разгарцевавшегося конька-горбунка.
Злобин резко сбавил скорость. С сомнением покосился на больничный забор.
свернул на стоянку у ворот больницы.
формалиновым запахом.
трупов его давно уже не пугал, но гнетущая аура мертвого дома легче
переносилась перед обедом, чем после.
Злобину санитар.
глаза Злобину.
спецконтингентом, заставил остановиться.
больницы.
Чисто почучуй, гражданин начальник.
ниже некуда, но иерархия сохраняется и на самом дне жизни. Не полагалось
ходившему по солидным статьям Коляну бегать за водкой, как последнему камерному
шнырю, по всем раскладам на вахте должен был остаться он, а не этот, бывший
баклан.
еще блестящий от какой-то слизи. В двух метрах от столика стоял большой бак,
доверху наполненный отходами вскрытий. Злобин отвел взгляд от студенистой
кровавой массы. Бурый след, тянущийся по полу от бака, еще блестел на кафельном
полу. Все говорило о том, что санитар зачем-то решил прикинуться спящим на
вахте, увидев через распахнутую дверь приближающегося Злобина.
розовых глазок, в эту минуту репутация Злобина ничего хорошего ему не сулила.
пообщаюсь, - распорядился Злобин.
кабинет Черномора. В гулкой тишине коридора оттуда доносился цокот пишущей
машинки. Судяпо размеренному ритму и скорости печатал явно не Черномор. "Черт,
не застал, - подумал Злобин. - Нашел какую-то девочку, усадил за машинку, а сам
сорвался домой. Грех винить, в такой день лучше быть рядом с супругой. Вдруг
сердце у нее не выдержит".
острое предчувствие беды больно ударило по сердцу.
представлял собой полутемную комнатку, заставленную стеллажами. На свободном
пространстве едва уместились два казенных стола и громадный сейф, выкрашенный
почему-то в траурный черный цвет. Солнечный свет едва пробивался сквозь мутное
зарешеченное окно. За окном рос раскидистый вековой вяз, и тени от листвы
гуляли по стенам темными бесформенными разводами.
машинистки. Лица ее Злобин не разглядел, только белое пятно. Но это было и не
важно, потому что хозяйка кабинета во всю мощь своей статной фигуры возвышалась
посреди комнатки. Свет из окна высвечивал высокий начес, превращая его в яркий
ореол вокруг головы женщины.
вполоборота, большего не позволял узкий проход между столами. Маневр получился
угрожающий, словно боевой фрегат готовился к залпу бортовыми орудиями.
а монументальной, как изваяние богини плодородия. С ее голосом и формами ей бы
в опере петь, а не кромсать трупы криминального происхождения. За глаза Клавдию
Васильевну прозвали Василисой Ужасной, но как ни доставала она оперов, вслух
произнести прозвище никто не рисковал. В медицину Клавдия Васильевна пришла из
фронтовых медсестер, поэтому вида смерти не боялась и мужиками управляла сурово
и жестко. Все опера ее откровенно побаивались, что выражалось в массовых
подарках к Восьмому Mapтa. A забыть о дне рождения Клавдии Васильевны не мог
себе позволить даже прокурор области.
Злобин.
Васильевна. - Обманули самым подлым образом, гады! Сказали, что сегодня
зарплату дадут. Я, дура старая, и купилась. Привычка у меня от социализма такая
осталась, Злобин, зарплату регулярно получать.
подняла голос Клавдия Васильевна.
уйти от малоприятной темы.
стула и лично приехать за протоколом, - изрекла Клавдия Васильевна. - Так,
девочка, на чем остановились? - обратилась она к машинистке.
расширить жизненное пространство. Но тяжелый стол не поддался. - Слушай,
Злобин, ну как в таких условиях работать?!
себе домой. У нас холодильник накрылся.
как-нибудь в малый холодильник забью, а цельные трупы складывать некуда. И
пусть думает быстрее. Не почините за сутки, придется кремировать все, что там
сейчас лежит, иначе утонем в трупном яде.
После поножовщины и огнестрельных ранений на них еще можно было смотреть. Но
то, что вылавливали из воды или по кускам собирали с мест происшествий,
никакому описанию не поддавалось. И за каждым куском человечины стояли статья,
суд и приговора которые еще надо умудриться обеспечить.
- Видал?! В собственный выходной горбачусь. Все протоколы по трупам, что за
мной числятся на сегодняшний день, закончу, а дальше как хотите. Не приведи
господь, серьезное ДТП произойдет, трупов на десять, - куда их деть, знаешь?
Хоть рефрижератор во дворе ставь.
что счел нужным переключиться на другую тему. - Кстати, а с трупом сердечника с
Верхнеозерной уже закончили?
мусолит.